Пожар на горе Кармель, как это было
Опять чуть опоздал. Когда все начали об этом писать, только тогда вспомнил. Исполнилось пять лет со дня пожара на горе Кармель. И захотелось рассказать, что я видел, я ведь тоже там был. Этот материал в "Вестях" был написан по горячим следам. Кому хочется освежить впечатления тех дней, а они временами были жутковатыми, пожалуйста, сюда.
УКРОЩЕНИЕ ОГНЯ
Дождь довершил работу пожарных. И только что испытанный ужас - не то чтобы забывается, но превращается для нас в подобие ночных страхов, за которые днем немного неловко. И уже раздаются голоса, называющие всю эпопею на горе Кармель - «раздутой СМИ», активность политиков - «показной», крик о международной помощи - «слишком поспешным». И что вообще, если бы не гибель 42 человек, для нас это был бы очередной пожар и ничего больше. Поверить в это - значит совершить самую большую ошибку, какую только можно совершить.
ОГОНЬ ШАГАЕТ ВПЕРЕДИ
Вверх по стволу пламя поднималось со скоростью белки. Только что оно было у корней, пожарный направил туда струю из шланга, но оно уже было на высоте человеческого роста. Но когда струя поднялась туда, пламя уже было выше. Оно казалось живым существом. Пожарный просто не поспевал за ним; менять направление струи было слишком тяжело, стометровый рукав цеплялся за кусты, и его отрезок у раструба был слишком короток.
Чтобы сбить пламя не снизу, а сверху, хватило бы пары секунд. Но их не было. И через мгновение с деревом было покончено. Не поджигая ствол, - неинтересен ему был ствол, - пламя взлетело по нему туда, где пожарному было его уже не достать, где была крона. Роскошная крона хвойного дерева, к ней-то оно и подбиралось. Еще секунду, и крона вспыхнула, словно взорвалась, с шипением, которое издает раскаленный железный лист, если плеснуть на него воды. Вспыхнула и погасла, только какие-то клочья медленно падали, продолжая гореть.
Их несло ветром. От направления ветра сейчас зависело все. Горящие клочья могло перенести через небольшой ров, и тогда они подожгли бы что-нибудь на окраине деревни. Но их отнесло в неизвестность, куда-то вглубь леса, откуда доносились голоса пожарных. Мне показалось, что весь процесс тушения пожара на горе Кармель похож на такую вот игру в догонялки с огнем. Начиная с самых первых, вполне рутинных сообщений по радио в четверг, тон которых не менялся вплоть до того момента, когда сообщили о сгоревшем автобусе и о пропавших без вести офицерах полиции. И тогда стало ясно, что сразу не поняли, недооценили масштаб беды.
Тогда на тушение пожара действительно были брошены все силы. В субботу с огнем боролись уже больше 1000 военнослужащих ЦАХАЛа и более 500 пожарных. Около 1000 полицейских охраняли подступы к опасным местам. В объединенном штабе по борьбе с огнем на территории Хайфского университета поставили свои палатки все структуры и организации, имеющие отношение к борьбе с огнем и к спасению людей: Пожарно-спасательная служба, Служба тыла ЦАХАЛа, полиция, "Скорая помощь", Государственный земельный фонд (ККЛ), управление охраны природы и заповедников. В иные моменты там можно было застать одновременно большую часть полицейских и военных, имеющих звание генерал-майора и выше...
Но огонь к тому времени овладел значительной частью западного склона горы Кармель, заблокировал друзскую деревню Усфия, уничтожил половину кибуца Бейт-Орен. Кинулись тушить Кибуц, но огонь начал распространяться вниз, по склону, угрожая городу Тират ха-Кармель, а когда силы пожарных сосредоточились там, он повернул на север, в сторону аристократического Хайфского района Дения. Миновала угроза эвакуации Дении, - заполыхали места, которые жители Хайфы называли «Маленькая Швейцария»… И все время не хватало каких-то считанных часов, может быть, даже минут. Сначала говорили о 8000 уничтоженных дунамах леса, затем о 17000, наконец, о 50000. Счет сожженным деревьям пошел на миллионы.
И даже про ветер уже нельзя было сказать, какое из его направлений для нас сейчас хорошо, и какое плохо. Хотя в первые часы пожарные обвиняли в быстром распространении пожара ветер с востока. Но вскоре фронт огня сделался столь сложным по форме, что любой ветер, задувая пламя в одном месте, усиливал его в другом. Да и сам ветер становился все более непредсказуемым. В метеосводках писали «до 30 километров в час», но возле Хайфы, в районе пляжа Хоф Дадо, ветер гнул деревья и раскачивал машины. В какой-то момент потоки раскаленного воздуха уже сами были способны создавать тягу.
К северной окраине друзской деревни Усфия вплотную подступал горящий лес. Что он сплошь полыхал - нельзя сказать, пожарные не давали этому случиться, лес горел вот так, спорадически. То в одном, то в другом месте факелом вспыхивали кроны деревьев, затем огонь, казалось, утихал. Деревню и лес разделял заросший кустарником ров.
- Гляди, животные! - показал пальцем кто-то из местных жителей. - Боятся!
Действительно, в глубине рва копошилось что-то крупное, но явно не собака. Кто бы там ни прятался от огня, кабан, лисица, или косуля, выбежать с другой стороны рва он тоже боялся. Может быть, его пугали пожарные машины, а может быть - толпа зевак с фотоаппаратами и мобильными телефонами. Время от времени мимо проезжала патрульная машина, выла полицейская сирена, и кто-то кричал в мегафон с такой интонацией, что издали можно было подумать, будто в деревне происходят массовые беспорядки:
- Просьба всем посторонним немедленно покинуть место тушения пожара! - (Ноль внимания) - Идите домой, все, нет здесь героев! Вертолеты не могут начать работать из-за того, что в зоне возгорания находятся посторонние, вы мешаете!
- А где этот… В серой рубашке, с фотоаппаратом. Только что здесь стоял? - спросил кто-то из толпы. Переход от беспечности к тревоге был мгновенным. Куда исчез человек? Часть леса, вроде бы, загасили, он мог пойти туда, в чащобу. Там уже можно было дышать, хоть и с респиратором, но подошвы еще ощущали жар, а стволы дымились. На одном из них из трещины, вместе с дымом, сочилась какая-то смолистая жидкость, и было ощущение, что лес не догорел, и вот только жар эти стволы чуть подсушит, они займутся вновь. Сквозь шум воды слышно было, как перекрикиваются в лесу пожарные, пытаясь предугадать дальнейшее направление огня.
Огонь хитер. Он распространяется такими путями, что и не догадаешься. У многих деревьев корневая система тянется на десятки метров, и загашенный сверху огонь распространяется вдоль корней, и выходит на поверхность неизвестно где. Там, где выгорает корневой узел, может образоваться ямка, похожая на воронку от «катюши».
…Или хвоя. Не те иголки, что только что опали, а старые, полусгнившие, пережившие не один сезон дождей, перемолотые, слежавшиеся, нечто вроде игольчатого торфа. Невидимый сверху огонь распространяется по нижним слоям иголок в совершенно непредсказуемом направлении.
И даже обыкновенная еловая шишка, которую только что полили водой, представляет собой опасность, потому что снизу она, может быть, еще подтлевает. А когда ее нижние «лапки», истлев, подламываются, она теряет устойчивость и катится по склону, разнося огонь, все быстрее и быстрее…
Поэтому, как только по радио объявляли о ликвидации одних очагов возгорания, тут же возникали другие, и нельзя было предсказать, что случится в следующую минуту. При почти нулевой видимости, в окутанном дымом лесу с человеком могло произойти все, что угодно.
- Вот он, - с облегчением сказал кто-то. Человек в серой рубашке выходил из лесу вместе с одним из пожарных, помогая ему, когда надо, проталкивать сквозь кусты пожарный рукав. Потесниться зевакам все же пришлось, пожарные явно наращивали свое присутствие на этом участке. Появилось несколько бронированных машин с большими водяными пушками. И подумалось: а вот если бы в четверг, в тот момент, когда гасили самое первое возгорание, кому-то из пожарных удалось бы дотянуться струей воды до огня на дереве, сбить его… И все бы тогда ограничилось коротким сообщением по радио. И нам бы пришлось ждать другого, столь же трагического случая, чтобы узнать о себе, о своей стране столько нового, сколько нам довелось узнать за эти 77 часов.
ПОЖАР КАК ОБЪЕКТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Из Усфии, в сторону университета, полицейские меня не пропустили. Пришлось пробираться в объезд, через две друзские деревни, затем назад в Хайфу через Фурейдис и Атлит. У Атлита я словно въехал в зону солнечного затмения. Не туман, видимость не ухудшилась, а просто свет фар начал казаться ярким, как поздно вечером. Издали место пожара было похоже на вулкан, дымный шлейф тянулся вдоль моря, и это направление отчего-то не менялось. Оба моста через Приморское шоссе - тот, что южнее и тот, что севернее развязки Атлит, были полны зевак с фотоаппаратами. Обочины были заставлены машинами на несколько сотен метров, двое полицейских на мотоцикле тщетно пытались кому-то помешать парковаться.
Несмотря на удушливый дым, много было родителей с детьми. Я вспомнил, как во время операции «Литой свинец» родители приводили детей на холм Гиват-Сусим, в районе Сдерота, откуда открывался вид на дымы, окутавшие сектор Газы, и подумал, что, наверное, нет такой беды, хоть чужой, хоть своей, которая в Израиле одновременно не стала бы зрелищем. Все - под объективами фото и видеокамер. Потом не один и не два человека вполголоса признавались, что да, они, конечно, понимают весь трагизм ситуации, но… Пожар - это так красиво! Возможно, это какая-то защитная реакция. Такого рода жизнелюбие всегда отличало израильтян. Но в последнее время появилось еще что-то новое. С развитием ЖЖ и социальных сетей типа Facebook, зеваки получили невиданные прежде возможности делиться впечатлениями. Теперь каждый - журналист, каждый сам себе редактор. И в этом, наверное, тоже нет ничего плохого. Беда в том, что настоящим журналистам, которые работают, а не развлекаются, приходится прилагать все больше усилий, чтобы полиция и военные и нас не мешали в эту кучу. Чем больше зевак, тем труднее оказаться в нужном месте в нужное время.
Напротив Атлита самолеты-амфибии CL-215 и СL-415 - Canadair (которых в Израиле нет), садились на воду, почти не останавливаясь, заливали в свои емкости 6 тонн воды и взлетали - один за другим, один за другим. Я даже не сразу понял, почему все происходит так быстро, пока не разглядел, что и разгружаются самолеты в прямой видимости от берега... Ну, конечно, это же сгоревшая деревня художников, Эйн-Ход! Самолеты как раз лили воду на окраины этой деревни. Над шоссе в сторону моря пронесся британский вертолет с ярко-красной емкостью для воды, ее заносило назад под острым углом. Я еще не успел доехать до того места, над которым он пересек шоссе, как он уже полетел обратно, - теперь медленно, тяжелая емкость свисала теперь вертикально вниз. Быстрота, с которой вертолет обернулся, была уму не постижима. В свое время мне доводилось много летать на вертолетах российской авиаохраны лесов (тогда еще не было МЧС), и я помню, что процесс заполнения в моря 800-литровой емкости занимал никак не меньше 3 - 4 минут. За быстроту и четкость, специалисты израильских ВВС окрестили европейскую технологию тушения пожара «воздушным поездом».
Ил-76 МЧС России отсюда тоже был виден, но вдалеке. Видимо, там и происходило сейчас главное. Все главное происходит где-то не здесь, - вот постоянное ощущение тех дней. Событие оказалось слишком велико по масштабу, чтобы можно было охватить его одним взглядом.
Следует отметить, что в израильских СМИ воцарился какой-то странный «культ Ильюшина». Теперь весь Израиль знает, что он может взять на борт 42 тонны воды. «Ильюшин - пожарный номер один!» - звучало по радио всю первую половину субботы. Правда, после полудня оказалось, что он не "пожарный номер один", а "пожарный номер два", потому что в Израиль из США вылетел самолет «Evergreen 747 Super Tanker», берущий 94 тонны воды, да к тому же способный работать ночью. Дикторы Второго телеканала отмечали в прямом эфире маршрут его следования через океан пунктирной линией. Но мне показалось, что среди зевак вокруг этого «Боинга» не сложилось такого восторженного культа, как вокруг российского самолета.
- Мы хотим посмотреть на Ильюшина, - оправдывались зеваки, которых полицейский патруль сгонял с моста. У смотровой площадки возле Хайфского университета, где расположились журналисты, тоже стояли двое полицейских, и не пускали никого вниз, в сторону в сторону парка «Хай-Бар», объясняя, что внизу опасно. От горящего леса парк отделяли проволочная ограда и ущелье, шириной в несколько сотен метров, и через все ущелье тянулся объединенный рукав от двух пожарных машин. В ограде был пролом. На пожарных, которые шли через пролом бороться с огнем, не было спецкостюмов, обычная брезентовая одежда и ранцевые опрыскиватели.
От игрушек, из которых дети поливают друг друга водой на Шавуот, эта брызгалка отличается тем, что ее резервуар вмещает от 12 до 18 литров воды. Я спросил одного из пожарных, нет ли у них импортных «умных» опрыскивателей, у которых наконечник подключен к микрочипу, и бьет из него не струя, а короткие, острые водяные импульсы, что во много раз эффективнее. Помнится, во время Второй Ливанской войны пожарные-лесники, которые тушили леса на севере, не очень сокрушались по поводу того, что в Израиле нет самолетов Canadair, поскольку это страшно дорогая техника, а нужда в ней возникает редко. Не слишком переживали они и по поводу возраста своей пожарной техники, горячо отстаивая свои «Давыдки». А вот о том, что у них нет таких опрыскивателей, по цене 6000 долларов каждый, они действительно жалели. Здесь таких тоже не было.
Над очагом пожара активно работала авиация. На этот раз это были маленькие, израильские самолеты, и они явно не уступали в мастерстве гостям. Словно стрижи, они летали кругами над местом возгорания, пикируя так резко, что становится страшно за них. Самолет исчезал в клубах дыма, затем взмывал резко ввысь, выпуская над очагом возгорания облако белого или фиолетового цвета. Некоторые самолеты, вместо того, чтобы пикировать, с ревом сваливались на крыло, и вновь казалось, что что-то случилось, потому что не может самолет так летать. Иногда вообще пропадало ощущение, что это настоящие самолеты, и в них сидят живые люди; казалось, это какие-то соревнования по авиамоделизму.
За эти дни немало было сказано о мастерстве экипажей тех 35 самолетов, которые прибыли нам в помощь из-за границы. Но, наверное, несправедливо, чтобы в тени оставались израильские летчики и авиадиспетчеры. Часто над очагом возгорания можно видеть одновременно три или четыре самолета, каждый из которых знал, куда ему свернуть, и какую занять высоту, что указывало на исключительные навыки работы в группе.
Между прочим, в отличие от того, о чем говорили в Усфии, здесь авиация вовсе не намеревалась отказываться от работы из-за присутствия зевак. Точность же попадания в пламя у самолетов, была, естественно, не стопроцентная, и нередко можно было наблюдать, как багровый туман опускается прямо на людей с камерами, которые начинают лихорадочно отряхиваться. Потом вышло предупреждение министерства здравоохранение, о том, что контакт с этим веществом вреден, поскольку оно содержит какие-то фосфаты.
А вот огню эти розовые облака, казалось, не причиняли никакого вреда. Скорее, наоборот, низко летящий самолет раздувал языки пламени еще сильнее. И огонь снова оказывался на шаг впереди…
КОГДА ЗЕМЛЯ ГОРИТ ПОД НОГАМИ
Сгоревший автобус, на котором работники управления тюрем (ШАБАС) ехали из тюрьмы «Дамун», убрали с проезжей части шоссе номер 721 в воскресенье вечером. Сама тюрьма стоит, как стояла, ее стены даже не покрылись копотью. Огонь не только не затронул ее, но даже близко не подобрался. Справа и слева к дороге вплотную поступает лес, он весь выгорел, но еще несколько дождей, и невнимательный человек уже сможет принять это за старое пепелище. Таким образом, скоро ничто на этом месте не будет напоминать о том, что здесь произошло.
Напомню, как все было. Из опасений, что огонь может задеть тюрьму, ее эвакуировали. Сначала заключенных. Никто из них не пострадал. Последняя группа работников тюрьмы вернулась, чтобы запереть ее. Они и были в сгоревшем автобусе.
Позже в палатке для прессы много говорили о том, что водитель автобуса ошибся и перепутал направление. Вместо того, чтобы подниматься наверх, к университету, где дорога была свободна, он поехал вниз, к Атлиту, и попал в огненную ловушку, оказался именно в том месте, где пламя перебиралось с одной стороны шоссе на другую. То есть, он оказался на пути одного гигантского языка пламени, который его попросту слизнул. Но, уместнее сказать, наверное, что водитель не "ошибся", а просто не угадал направления. Потому что кто при таком задымлении мог сказать, что безопаснее: ехать вверх, ехать вниз или оставаться на месте? Опыта того, как вести себя во время таких пожаров, ни у кого не было, ему просто неоткуда было взяться. А без такого опыта можно сколько угодно слышать или читать о том, с какой скоростью может распространяться верховой огонь, поверить в это и представить это себя наглядно - невозможно.
Вот ключевой момент, его понимание нам далось дорогой ценой. Столь катастрофические последствия пожара можно объяснить только одним: ничего даже близко подобного этому разгулу стихии в Израиле ее не было, и многим не сразу стало понятно, что происходит. Об этом говорит и тот факт, что все люди погибли в первые семь часов пожара. В следующие 70 часов не было не только ни одного погибшего, но и ни одного всерьез пострадавшего. К тому же погибли не случайные туристы и не зеваки, а люди бывалые, знающие, как вести себя в опасности. Погибли офицеры полиции Ахува Томер, Ицхак Молина, Лиор Бокер, светлая им память.
В других странах пожарные знают что бывает верхний пал, когда горят кроны деревьев, и на пути этого пожара стоять нельзя. И что бывают такие пожары, что человечество еще не нашло способа их гасить. Но в Израиле про это не знали. Потому что в Израиле верховых пожаров раньше не случалось. В 2006 году на Север страны упало 4000 «катюш», но «верхового» пожара так и не случилось. И мы почему-то решили, что его и не может быть. Кто знает, быть может, тому причина - как раз четкая работа пожарных во все предыдущие годы. Или сказалось подсознательное убеждение в том, что раз леса наши «игрушечные» по площади, это вам не Пиренеи и не Сибирская тайга, то и пожары в них будут «ненастоящие».
Теперь это случилось, и все говорят: Израиль вновь оказался так «не готов» к критической ситуации, что вынужден был просить помощи у других стран. Но давайте посмотрим на эти страны. В Австралии в феврале 2009 года во время пожара погибли 128 человек. В Индонезии в 1982 году сгорели 35000 квадратных километров леса, почти два Израиля целиком. В Греции в 2007 году погибли 67 человек, в Португалии в 1985 году - 300. Не в первый раз природа демонстрирует нам все ничтожество наших сил, творя такое, к чему заранее приготовиться невозможно. Извержение исландского вулкана, остановившее авиацию на половине земного шара, пожары под Москвой, когда 14-миллионный мегаполис реально рисковал задохнуться. Пожар на горе Кармель.
Вообще-то, леса должны гореть, это вам любой лесной пожарный скажет. Пожары входят в естественный природный цикл: хвойные деревья с этой целью даже выделяют смолу. И если верховой пожар происходит достаточно далеко, его, может быть, и не стоит гасить. Если не жалко. Беда в том, что в Израиле нет понятия «далеко», и не может быть леса, которого «не жалко». 15 квадратных километров леса в Израиле - это совсем не то, что 15 квадратных километров леса в Канаде. Вот главное, что надо понять. Не в том проблема, что Израиль оказался готов к подобному бедствию хуже, чем Греция, Австралия или Португалия, а в том, что мы не можем позволить себе ту степень неготовности, которую они могут себе позволить. Еще одно - из многого, что все могут себе позволить, а мы нет. У нас просто нет для этого «стратегической глубины».
Вспомним же, как мы относились до сих пор к противопожарной безопасности. Примерно так же, как к безопасности на дорогах. То есть, с той беспечностью, которая нам, как бы, предписана, в силу того, что мы израильтяне. Но вспомним также, что мы далеко не везде так беспечны. Наоборот, есть область жизни, в которой мы ведем себя осторожнее, чем другие страны. В которой весь мир долгое время считал израильские установки параноидальными, пока сам не оказался вынужден жить по тем же установкам. Это область борьбы с террором.
Отсюда вывод: отношение к огню, борьба с ним должны быть выведены в нашем мировоззрении из той области, где до сих пор считалась допустимой привычная нам израильская безалаберность. К предупреждению пожаров нужно относиться с той же серьезностью, с какой мы умеем относиться к предупреждению террористической атаки. Другого выхода нет, и принципиальной разницы тоже нет. В конце концов, и террор - не что иное, как выплеск злобной человеческой стихии. Здесь важна не абсолютная величина ущерба и не число жертв. Важна степень утраты контроля над ситуацией. Нельзя покорно ждать, что решит за нас природа, и куда подует ветер, - и не знать, как быть, если он вдруг подует куда-то не туда.