Українофобія як явище та політтехнологія: Збірник статей
Юрий Сливка из книги: Українофобія як явище та політтехнологія: Збірник статей / НАН України. ІУАД ім. М. С. Грушевського.
Перевод с украинского, автора темы.
Почему я перевёл эту статью. Статья взята мной из сборника: Украинофобия как явление и политтехнология.
Несмотря на некоторую комичность слов "украинофобия", Великая Украина и непонятно почему попавшее в заголовок статьи, неуместное - "международно-правовой аспект", статья доктора исторических наук, профессора, заведующего кафедрой социальных и гуманитарных дисциплин Львовской финансовой академии, Юрия Сливки, меня заинтересовала своим своеобразным содержанием. Но в статье меня удивил другой факт: как автор умело избегал словосочетание "нацистская Германия" и использовал нейтральные, даже корректные упоминания о Советском Союзе. И вообще, как-то совсем обошлось без Бандеры и "Слава Украине".
Текст статьи
В 30-х годах среди европейских стран проявлявших особый интерес к украинскому вопросу, были Польша, Венгрия и Германия. Венгерское правительство настойчиво добивалось пересмотра Версальской системы договоров и возврата Венгрии в предвоенные границы, прежде всего, возвращения в ее лоно Закарпатья. Реализовать свои планы она пыталась с помощью Польши и Германии, выступая за совместный польско-венгерскую границу. В политике Германии по украинскому вопросу необходимо выделить два аспекта. С одной стороны, в стратегической концепции фашистского рейха об обеспечении жизненного пространства немецкому народу, все славянские народы, в том числе и украинский, как представители низшей расы, были заранее обречены на порабощение. С другой стороны, Германия, как одна из главных инициаторов ликвидации версальской системы договоров, была заинтересована в том, чтобы привлечь к этому процессу как можно больше государств и народов, обделенных версальской системой и в целом недовольных своим международно-правовым статусом. Именно в связи с этим и только в этом контексте в правительственных кругах Германии разрабатывали программу использования украинской карты как один из важных средств реализации геополитических планов немецких реваншистов. Известно, что вопросы, связанные с этой стороной внешнеполитической деятельности Третьего рейха, рассматривало преимущественно ведомство Розенберга. В свою очередь Польша и Румыния, в состав которых входили соответственно Западная Украина и Северная Буковина и придунайские земли, опасались, что вследствие пересмотра версальской системы договоров, они могут потерять украинские земли и поэтому тоже вынашивали планы не только сохранения статус-кво, но и, при благоприятных для них обстоятельствах,расширить свою территорию за счет Украины.В общем, по мере обострения международных отношений в Европе и рост реваншистских сил, резко активизировалась значимость украинской проблемы во внешней политике европейских государств, особенно Германии. Государства Центрально-Западной Европы, прежде всего Англия и Франция, использовали украинскую карту, в основном как средство направить агрессию Германии на Восток, спровоцировать нацистско-советский конфликт и этим избежать столкновения как с Германией, так и с Советским Союзом. Фашистские политики достаточно быстро поняли, что разыгрывание украинской карты открывает неплохие перспективы - манипулировать общественным мнением, натравливать страны Центральной и Восточной Европы одну против другой и среди поднявшейся политического и дипломатического шума успешно реализовать собственные локальные и стратегические намерения. Это руководители Германии блестяще продемонстрировали в 1938-1939 годах во время расчленения и оккупации Чехо-Словакии: важная роль тогда отводилась и карпато-украинском вопросу. Итак, события конца 1938 - начала 1939 годов показали ключевое значение Украины во внешнеполитических планах не только Германии, но и других стран Центральной и Западной Европы, в частности Польши, Румынии, Венгрии, а также Англии и Франции. А с начала 1939 года - и Советского Союза. Они еще раз подтвердили неоспоримость вывода, что без решения украинского национального вопроса и создание независимой соборной Украины трудно надеяться на стабильные международные взаимоотношения стран Центральной, Западной и Восточной Европы, достичь прочного мира в этом регионе.
Украинский вопрос руководители Германии использовали уже на начальном этапе европейского кризиса, в процессе приготовления мюнхенской сделки. Выдвигая в отношении Чехо-Словакии территориальные претензии под демагогическими лозунгами защиты «подавленной» немецкой национальной меньшинства в Судетах, Адольф Гитлер и его правительство приобщили к этим притязаниям также свою «заботу» о судьбе венгерского и украинского населения в чешском государстве. Известно, что в Мюнхене западные державы пошли на уступки немецким реваншистам, согласившись на отторжение Судет от Чехословакии, что положило начало не только расчленению, но и окончательной ликвидации демократического государства в центре Европы. Для Закарпатья последствия мюнхенского соглашения обернулись, с одной стороны, получением 8 октября 1938 года автономии, а с другой - определением участников венского арбитража Германии и Италии, от 2 ноября 1938 года, согласно которой 12,1 % территории (на ней проживало 23,3 % населения), в том числе главные города края (Ужгород, Мукачево и Берегово), было передано Венгрии. Со времени провозглашения автономии Закарпатья, после того как правительство Карпатской Украины возглавил Августин Волошин - известный общественный и церковный деятель, начался второй, самый важный этап использования украинской карты руководителями Германии и других государств Европы. Большой резонанс среди населения Западной Украины и Северной Буковины, а также украинской диаспоры, вызванный становлением государственности в Карпатской Украине, подтвердил решительную готовность украинства бороться за государственную независимость. Также определенные круги западноевропейских государств, в частности ведомство Розенберґа в Германии, развернули широкую пропагандистскую кампанию вокруг карпато-украинского государства, пробуя извлечь из того пользу для достижения своих внешнеполитических локальных или стратегических намерений. Выяснилось, что факт появления автономной Карпатской Украины и связанные с этим перспективы дальнейшего развития украинского вопроса, в частности, возможность восстановления соборной Украины, стали чувствительным возбудителем проявления противоречивых, антагонистических интересов государств востока, центра и запада Европы по украинской проблеме. Итак, Карпатская Украина стала как бы лакмусовой бумажкой, которая четко показала ключевую роль нерешенной украинской проблемы в политике европейских государств накануне Второй мировой войны. Руководители Германии постепенно стали понимать, что для них украинская карта является своеобразным «золотым яичком», умелое манипулирование которым может дать исключительно выгодные дивиденды. Именно поэтому в Германии, как на государственно-правительственном уровне, так и в прессе, поддержали идею карпато-украинского государства и его возможного превращения в ядро для восстановления соборной Украины. Одновременно в правительственных кругах Третьего рейха конкретнее определяли роль украинского вопроса в окончательном расчленении Чехословакии и подчинении своему влиянию Венгрии, Польши, а также Румынии, интересы которых непосредственно задевало существование карпато-украинского государства.
Германия настойчиво зондировала возможную роль украинской проблемы в контексте перспективы взаимоотношений Германии со странами Запада и Советским Союзом в период подготовки ко Второй мировой войне. Как упоминалось выше, решением Венских арбиртража была санкционирована оккупация Венгрией большой части Закарпатья. Однако слишком нетерпеливые венгерские реваншисты пытались уже в процессе реализации постановлений венского арбитража оккупировать всю территорию Карпатской Украины и этим установить общую польско-венгерскую границу. Германия немедленно отреагировала решительным несогласием на это,что дало основания многим политикам говорить, будто Гитлер серьезно увлекся идеей соборной Украины. Эти акции, как отмечалось в отчете посла СССР в Германии, породили серию слухов о новых агрессивных планах Берлина на востоке. Речь шла о том, что будет усилено давление на Румынию, будет проводится дальнейшая фашизация Венгрии и будет постепенно реализовыватся немецкий план по созданию «независимой» Украины из карпатской части с присоединением частей Польши и Румынии для дальнейшей экспансии в направлении СССР. Слухи об Украине больше всего распространялись с французской стороны. На самом же деле ситуация была значительно сложнее. Дело в том, что гитлеровское руководство на том этапе еще не выработала окончательных выводов, как лучше и выгоднее использовать украинскую проблему, которая вдруг приобрела громкую международную огласку, в своих собственных интересах, прежде всего, в развязывании широкомасштабной европейской войны, избежав при этом главного - борьбы на два фронта. Подтверждение этого может служить отчёт директора политического департамента о возможных вариантах решения карпато-украинского проблемы, составленный по просьбе Гитлера еще 7 октября 1938 года и комментарий фюрера к нему. Вот несколько соображений по этому поводу директора политического департамента. «Независимая карпато-украинское государство без поддержки извне сейчас не жизнеспособно. Однако его возникновение принесло бы нам выгоду в будущем. В любом случае надо требовать автономии для Карпатской Украины под лозунгом самоопределения и с этой точки зрения едва ли могут быть разные мнения». В отчёте решительно отвергается предложение о целесообразности ориентации автономии Карпатской Украины на Венгрию, потому что такое решение отвечало бы интересам Венгрии и Польши и способствовало бы созданию общей польско-венгерской границы, которая при новых условиях, по мнению главного командования вермахта, было нежелательным для Германии. Оставалось только одно - ориентация автономной Карпатской Украины на Словакию или Чехо-Словакию. «Теперь, - говорилось в отчёте, - это наиболее естественное решение. Оно оставляет открытыми другие возможности в будущем, и этого тоже можно достичь под лозунгом самоопределения». Как отмечалось в телефонограмме Гитлера в министерство иностранных дел от 8 октября, фюрер в основном согласился с мнением директора политического департамента и в то же время считал, что « будет лучше, если Германия как можно меньше будет вмешиваться в этот вопрос. Нам больше всего отвечала бы автономная русинской области с ориентацией на Прагу, что, конечно, было бы временной развязкой к моменту окончательного отделения".
Фюрер не считает, что Венгрия в состоянии решить этот вопрос: "Предоставим этот вопрос самому себе и это дело пойдет своим верным путем». Пытаясь продемонстрировать мнимую «незаинтересованность» карпато-украинским вопросом, Гитлер на самом деле делал все для того, чтобы другие государства, в той или иной степени заинтересованные в украинской проблеме, как можно откровеннее раскрыли свои позиции и намерения, с тем, чтобы четче определить собственную линию поведения. И надо сказать, что эти государства не замедлили с проявлением себя. Выше уже речь шла о поведении Венгрии. Такую же нетерпеливость показала и Польша, которая была чрезвычайно встревожена и небезосновательно, угрозой распространения событий из Закарпатья на Западную Украину, а главное - возможной перспективой создания под руководством Германии великой Украины, в том числе за счет оккупированных ею украинских земель. Аналогичные опасения охватили и руководителей Румынии - как говорят, на воре начала шапка гореть. В отношении этих государств Германия некоторое время придерживалась тактики создание для них на почве украинской проблемы состояния постоянной неопределенности, что давало ей возможность делать их покладистыми и идти на любые уступки Третьему рейху ради уничтожения украинского сепаратизма. В циркуляре государственного секретариата правительства Германии от 10 октября 1938 года отмечалось: «Мы проявляем сдержанность в карпато-украинском вопросе. Мы не поддерживаем общей венгерско-польской границы, хотя вслух мы не произносим антивенгерских или антипольских лозунгов». Еще откровеннее коварство немецкой политики в карпато - украинском вопросе была продемонстрирована во время переговоров Гитлера с королем Румынии Каролем II 24-26 ноября 1938 года в Берлине. «Как он сказал мне перед переговорами, - записано в дополнении Йоахима фон Риббентропа к протоколу немецко-румынских переговоров, - фюрер умышленно оставил открытым перед румынским королем вопрос нашего будущего отношения к карпато-украинской проблеме. Хоть мы сейчас удержали Венгрию от оккупации (Закарпатье. - Ю. С.), все же фюрер придерживается мнения, на которое я опираюсь, что мы не должны брать на себя перед румынами рискованного обязательства, которые направлены против оккупации этой территории Венгрией. Основная идея нашей политики в отношении Венгрии и Румынии теперь должна заключаться в возможности столкнуть обе эти страны в спорном для них регионе и устроить дела в пользу Германии в зависимости от того, как развернутся события». Такой же коварной в контексте украинского вопроса в целом и карпато-украинского в частности, была и политика Германии в отношении Польши. В реферате министерства иностранных дел Польши «Украинская проблема в Германии», подготовленном в декабре 1938 года, отмечалось, что «заинтересованность украинской проблемой» в Германии «в одинаковой степени касается как СССР, так и Восточной Малой Польши» и, что немецкая политика в украинском вопросе направлена как против СССР, так и Польши. В сообщении польского телеграфного агентства от 22 февраля 1939 года утверждалось, что новым моментом во внешней политике Германии проявилась попытка «добыть для нее Восток и это польский Восток. Понятие восточные границы, - отмечалось далее в сообщении, - тоже изменилось в немецкой пропаганде.
Сегодня национал-социалистическая пропаганда распространила понятие немецкого Востока на Львов, Луцк...", то есть на западноукраинские земли. Понимая, что судьба Карпатской Украины целиком находилась в руках Германии, польское правительство активизировало переговоры с руководством Третьего рейха. Варшава пыталась убедить Берлин, что ликвидация Карпатской Украины и установления общего польско-венгерской границы будут способствовать укреплению антикоминтерновский блока государств и создаст лучшие условия для организации военного похода против Советского Союза,в частности с помощью Польши и Венгрии. «Вопрос о Карпатской Украине, - заявил от имени Юзефа Бека вице-директор политического департамента министерства иностранных дел Польши Т. Кобылянский спикеру немецкого посольства в Варшаве Р. фон Шелигу, - имеет для нас решающее значение. Вы видите, какие волнения вызвал этот вопрос в наших украинских воеводствах. Мы подавляли и будем подавлять эти настроения. Если Карпатская Русь войдет в Венгрию, то Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину. Если же Карпатская Русь останется очагом беспокойства, то такое решение вы сделаете для нас невозможным». В отношении Польши Карпатская Украина была использована с целью заставить польское правительство пойти на определенные политические уступки, в частности согласиться на передачу третьему рейху Гданьска и «коридора». 24 октября во время встречи в Берлине польского посла Ю. Липского с И. Риббентропом последний заявил, что «если бы польское правительство согласилось с немецкой концепцией относительно Данцига и автомобильной дороги (через польскую часть Померании. - Ю. С.) вопрос о Прикарпатской Руси мог бы быть решен согласно позиций в этом вопросе Польши». В начале 1939 года Гитлер пришел к окончательному выводу, что время нападения на Советский Союз еще не созрел и поэтому главный удар стоит направить на окончательное расчленение Чехо-Словакии и оккупацию других стран Центральной Европы, в первую очередь Польши. В процессе реализации аннексионной акции в отношении Чехо-Словакии Германия придерживалась тактики успокоения Польши. 28 декабря 1938 года в «Директивах для переговоров Риббентропа с Беком» указывалось, что в этот момент Германия не будет проявлять интерес к постановке вопроса о Данциге и «коридоре». В директивах также отмечалось: «опасения Польши, что Германия намерена превратить Прикарпатскую Русь в зародыш великокраинского государства лишены оснований», что «Германия уже дала соответствующие указания, чтобы не вызвать подобные впечатления». Именно в таком духе и велись переговоры Гитлера и Риббентропа с Ю. Беком. 5 января 1939 года Гитлер заверил польского министра иностранных дел Ю. Бека, что «при всех обстоятельствах Германия будет заинтересована в сохранении сильной национальной Польши». Он также добавил, что шумная пропаганда по поводу каких-то намерений Германии относительно Украины не отвечает действительности и поэтому «Польша ни в коей мере не должна опасаться Германии». Еще откровеннее был разговор о позиции Германии и Польши по созданию соборной Украины 26 января 1939 года во время встречи ю. Бека с Риббентропом. Последний, как записано в протоколе переговоров, изложил " негативную позицию фюрера в вопросе Великой Украины", проявил понимание озабоченностью польского правительства нарастанием украинского движения в Польше в связи с событиями в Карпатской Украине и заявил, что Германия «не имела никаких дел с польскими украинцами». Он также заверил своего польского коллегу в возможности подчинение этих проблем в условиях, " если мы в украинском вопросе будем тесно сотрудничать друг с другом. Я могу себе представить, - заявил Риббентроп, - что в ходе совместного деликатного урегулирования всех проблем между Польшей и нами, мы будем исходить из того, чтобы рассматривать украинский вопрос как привилегию Польши и всячески поддерживать Польшу и при обсуждении этого дела ". Руководители Польши соглашались с планом совместного похода на СССР. «Бек не скрывал, - писал Риббентроп, - что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю», что мысли о «киевском походе", без сомнения живы и сегодня. Кстати, Ю. Бек пытался убедить Гитлера и Риббентропа в том, что население Карпатской, как и Западной Украины, - «русины», «не имеет ничего общего с населением собственно Украины», что «Украина» - это польское слово и означает " восточные пограничные земли Польши ... расположены на Востоке от территории вдоль Днепра». Этим Ю. Бэк силился обосновать нецелесообразность связывать планы «освобождения» и совместного похода Германии и Польши на Советский Союз с проблемой западно-украинских земель. Польское правительство хотело направить нападение Германии на Советский Союз не через территорию Польши, а через Румынию или Прибалтийские страны и Финляндию с тем, чтобы не только уберечь западно-украинские земли от посягательств Германии, но и обеспечить доминирующее положение и влияние Польши на Советской Украине после ее оккупации. Январские переговоры с Гитлером и Риббентропом создали в польском правительстве иллюзию, будто Германия отказалась от реализации своей восточной политики за счет интересов Польши.
Находясь в совершенно неоправданной эйфории от демагогических и фальшивых заверений Гитлера и Риббентропа о единстве взглядов обоих государств по решению проблемы великой Украины, польское министерство иностранных дел продемонстрировало наивную неосведомленность с реальной международной ситуацией в Центрально-Восточной Европе и нарастающей угрозой потери Польшей государственной независимости накануне Второй мировой войны. Оно, в частности, утверждало, будто немецкое правительство «не заангажировано восточной политикой, прежде всего украинской", что " любые более широкие действия в украинском деле не имеют шансов решения без участия Польши, а тем более вопреки ее позиции». А относительно оценки позиции Советского Союза, министерство было уверено, что, имея в виду его решительную «борьбу с украинским национализмом, советское правительство всегда с подозрением относится к любым украинских начинаниям», и поэтому Польша не будет иметь никаких неприятностей, если обстоятельства заставят нас обострить политический курс или даже предпринять ряд энергичных выступлений против украинской акции на территории Речи Посполитой или даже в Подкарпатской Руси». Что же до действий ведущих стран Западной Европы, то события в Карпатской Украине позволили руководителям Третьего рейха сделать для себя фундаментальный вывод: эти государства вполне готовы примиритьсяь с перспективой германской экспансии на Восток, в частности под прикрытием решения украинской проблемы, и этим избежать борьбы на два фронта. Более широкий международный резонанс вокруг проблемы Украины в связи с событиями в Закарпатье вызвал серьезное беспокойство и в Советском Союзе. 11 января 1939 года министр иностранных дел Советского Союза Н. Литвинов в письме советскому послу во Франции Я. Сурису писал: "Если Карпато-Украина попадет под немецкое влияние, то у немцев будет возможность нанести удар Советскому Союзу через румынскую территорию». Руководители Германии воспользовались озабоченностью Советского Союза ситуацией вокруг закарпато-украинского вопроса для сближения с Москвой. В январе Гитлер приказал министру иностранных дел И. Риббентропу: "необходимо инсценировать в немецко-советских отношениях новый рапальский этап. С Москвой нужно проводить определенное время политику равновесия и экономического сотрудничества». На основании этого Гитлер пришёл к ещё одному, не менее важному выводу: советское руководство в свою очередь тоже может закрыть глаза на немецкую экспансию на Запад, при условии подавления украинской проблемы. В любом случае, уже на рубеже 1938-1939 годов Германия склонилась к мысли о целесообразности направить главный удар против стран Центральной Европы, в осуществлении которого, как известно, не второстепенная роль отводилась Советскому Союзу. Собственно говоря, в контексте этих концептуальных, стратегических выводов гитлеровского руководства, и решалась дальнейшая судьба Карпатской Украины и украинская проблема в целом накануне и на начальном этапе Второй мировой войны. Известно, что в первые месяцы 1939 года Гитлер взялся за непосредственную реализацию плана окончательной ликвидации чешского государства. Карпатской Украине в этом процессе отводилась двоякая роль. С одной стороны, она, как и Словакия, должна была сыграть роль возбудителя националистических волнений и таким образом вызвать, и оправдать вмешательство Германии в дела Чехословакии для «наведения там порядка», а с другой - должна была стать наградой Венгрии за ее согласие присоединиться к группе стран фашистской коалиции. Как известно, Венгрия вошла в блок этих государств 13 января 1939 года, а уже 16 января Гитлер пообещал венгерскому министру иностранных дел Чаки, что в марте с чехо-словацким вопросом будет покончено и территориальные притязания Венгрии можно будет удовлетворить. В то же время немецкое правительство далее официально заявляло, якобы он не допустит изменения венгро-чехо-словацких границ, определенных Венским арбитражем, и уверял руководителей Карпатской Украины в своей поддержке в их стремлении национального самоопределения. Но именно в феврале-марте гитлеровская администрация на почве межнациональных отношений спровоцировала конфликты в Словакии и Закарпатье и этим ускоила внешнюю интервенцию. В связи с этим Гитлер фактически принуждал руководителей Словакии и Карпатской Украины заявлять о своем окончательном выходе из чехо-словацкой федерации. 12 февраля 1939 года во время переговоров в Берлине со словацкой правительственной делегацией А. Гитлер требовал как можно скорее организовать восстание для выхода из федерации. Поэтому обстановка в Чехословакии с каждым днем обострялась. 11 марта главный представитель главного командования вермахта В. Кейтель сообщал в министерство иностранных дел Германии, что с военной точки зрения назрели все условия для выдвижения ультиматума чехо-словацкому правительству. Того же дня, венгерскому посланнику в Берлине была передана нота, в которой говорилось, что «германское правительство, исходя из предположения, что на территории Карпатской Украины будут иметь место определенные акции», дает санкцию Венгрии на оккупацию Закарпатья. Во время встречи 13 марта 1939 года со словацкой правительственной делегацией Гитлер заявил Й. Тисо: «Если Вы не объявите свою независимость от Праги, - мы оставим Вас на милость Венгрии» и добавил, что венгерские войска уже продвигаются к словацкой границе. Й. Тисо сразу же послал телеграмму в Братиславу с требованием немедленно созвать сейм, который 14 марта провозгласил независимость Словакии. 15 марта государственную независимость провозгласил и сейм Карпатской Украины. Но уже вечером 15 марта немецкие войска начали наступление на чехословакию и одновременно, Венгрия начала окончательную оккупацию Закарпатья. Карпатская Украина мужественно защищала свою свободу. В ожесточенных боях погибли сотни закарпатцев, галичан, молодежь других регионов и диаспоры, засвидетельствовав этим соборную готовность украинского народа завоевать национальную свободу и государственную независимость. К сожалению, силы были явно не равными и поэтому трагический финал был неизбежным. Казалось, что после такого вероломства, которое совершила Германия относительно Карпатской Украины, она некоторое время не будет решаться использовать украинскую карту в своей международно-политической игре. Так нет же. В начале марта 1939 года, то есть еще перед окончательной оккупацией Чехо-Словакии, а вместе с ней и Карпатской Украины, руководители германского министерства иностранных дел советовали Гитлеру сохранить Карпатскую Украину как важный фактор реализации немецких планов на Востоке». По свидетельству советника министерства иностранных дел Германии П. Клейста, «на Гитлера эти аргументы не произвели впечатления». Фюрер подчеркнул, что он, во-первых, никогда, никаким образом «не интересовался украинскими делами», ибо если бы он «связался с украинцами и их политическими планами, то в Вене не было бы одобрено третейское постановление, которое сделало Карпатскую Украину нежизнеспособной».