" Хайбах, которого нет на карте" - продолжение вчерашнего поста про 23 февраля
Хайбах, которого нет ни на одной карте мира
http://islamecology.livejournal.com/728351.html?mode=reply
http://al391.livejournal.com/2149280.html
http://itsmeolord1.livejournal.com/29534.html
http://abu-tir.livejournal.com/2373775.html#comments
http://islamecology.livejournal.com/593709.html
http://kontury.info/publ/istorija/naselennogo_punkta_khajbakh_v_checheno_ingushskoj_assr_net/7-1-0-110#.T0VvtNxdH2I.livejournal
itsmeolord123 февраля, 21:11
Хайбах, которого нет ни на одной карте мира
Зура Итсмиолорд
Слушайте, исповедь скорбную мою.
Скупыми словами, без слез вам расскажу печальную историю народа моего.
Я не в вправе унести эту правду с собой в вечность.
Слушайте все живущие и те, кому еще предстоит родиться.
Слушайте все, кто не бывал на пепелище Хайбаха.
Клянусь святой водой озера Галайн-Ч1ожа, что эта исповедь рвется из глубины моей души.
Слушайте исповедь страшную, но правдивую.
Слушайте не для мести, а для того, чтобы передать другим.
Слушайте те, кто будет жить после нас.
Слушайте те, кто будет искать свое счастье.
Слушайте все - вам тоже суждено вернуться к своему Создателю.
Не причиняйте мученической смерти никому.
И сами не плачьте.
Но не забывайте о тех, кому суждено было все это перенести.
Не плачь, седая мать, что твой единственный сын не вернулся домой.
Не плачь, сестра, что потеряла детей.
Поверьте, что мы восстанем из пепла.
Я - потомок тех, кто знал сражения с половецкой ратью, когда визжали грабовые стрелы.
Я - потомок тех, кто не покорился монголам и слышал звон кинжалов.
Я - потомок тех, кто знал трагедию Кавказской войны.
..........
Я потомок тех, кто, любуясь сказочной красотой девственной природы, жил в высокогорном тихом ауле.
Февральской ночью 1931 года выли волки, а на рассвете я родился в молодой семье Турпала и Хесы. А утром под рев барсов я получил свое имя - Зелимхан. Родился я у истоков реки Гехинки на западе Нохчичоь, там, где Нашха граничит с Аькхийн-мохк, на юге- с обществом Т1ерла, на востоке - с Пешха.
Моцкъара, Чармах, Хайбах, Тестара, Хийлах, МогIуста, Хижигхо входили в состав Нашха.
Как гласят предания моих предков, здесь находилась древнейшая столица чеченцев.
Отсюда вышли все коренные тейпы чеченцев и расселились на восток и север, от Ичкерии до берегов Сунжи и Терека.
На огромном медном котле, который хранился в селении Моцкъара, была пластинка с указанием тейпа моего отца, - Ялхарой, и моей матери - Мержой среди других 69. Этот котел не сохранился. По приказу Шамиля был распилен на пластины. Он всегда стремился уничтожить все то, что связано с древней историей моего народа, будь то башни, старинные грамоты или рукописи. Аллах ему судья.
Здесь же хранилась национальная хроника - "Къоман тептар", рассказывающая о происхождении коренных чеченских тейпов, и национальная печать - "кьоман мухар", которые исчезли на бескрайних просторах Казахстана или в архивах НКВД.
Спросите у сторожевой башни, немой свидетельницы истории о тех днях моего народа.
Я не один раз взбирался до самой пирамидальной кровли этой башни. Ее стены были пропитаны духом моих предков. Стены башни украшали петроглифы, которые хранили тайны веков. Взбирался на пирамидальную кровлю, которую завершает белый конусообразный камень и наблюдал за полетом орлов.
К северу от боевой башни сегодня - руины комплекса, состоящего из боевой и жилой башен. Из башни много раз разглядывал утес Муьйти, надеясь, что увижу на нем старца-старейшину, председательствовавшего на собраниях чеченского Мехка-кхела.
В ту февральскую ночь выпал снег. Мы с отцом уехали в горы ночью за сеном. Дома осталась мама, бабушка- мать отца, дедушка, мой трехлетний брат и две сестры., которых я никогда больше не видел, но и не забыл.
Тогда мне было тринадцать лет, а отцу - тридцать восемь.
Возвращаясь, мы заметили, как солдаты НКВД стали окружать село.
Отец решил не ездить в село. К нам подошли четыре подростка чуть старше меня. Потом еще трое. Они в тот трагический день на рассвете ушли в горы за хворостом.
Мой отец отвел нас в безопасное место и дал нам по маленькому куску чурека, который был у него с собой. Шаьман, самый младший из нас (ему было всего девять лет), начал плакать. У него замерзли ноги и поднялась температура.
Отец завернул его в бурку и уложил на сани, укрыв сеном. Мы хорошо видели, как утопая по колено в снегу, медленно двигались вереницы людей в сопровождении военных к колхозной конюшне. Когда все собрались, люди начали носить сено и обкладывать конюшню. Улеглись вплотную на телеге и так провели ночь. Утром увидели, как кто-то бегает с канистрой вокруг конюшни. Потом повалил густой дым. Послышался жуткий нечеловеческий крик. Сотни голосов слились воедино.
Мы затыкали уши руками. Обезумевшие от ужаса люди ринулись к воротам, которые, не выдержав напора, рухнули с частью стены наружу. Из конюшни выбегали люди-факелы. В ответ по конюшне трассирующими пулями ударили пулеметы. Бешеные языки пламени, не отпускали свои жертвы. Впереди бегущие падали под градом пуль, заслоняя собой выход. Через несколько секунд образовалась гора трупов, которая не позволила никому выйти. А на тех, кто находились внутри, обрушилась горящая крыша.
Видя казнь своих земляков, мы обезумели от увиденного.
Наступила тишина. Мы боялись смотреть друг другу в глаза. Душа разрывалась на части. И вдруг вместо нас начало плакать небо. Слезами дождь сшивал небо с землей. Так в открытую плакать могло себе позволить только небо.
Дождь плакал горькими слезами, а мы молча смотрели друг на друга, до конца не осознавая, что же там произошло. Ближе к обеду раздался страшный грохот от взрывающихся башен. В горах долго стояло плачущее эхо.
Покидая Нашху, военные взорвали и единственную дорогу на равнину.
На следующий день мы поднялись к жуткому пепелищу, чтобы по мусульманскому обычаю предать останки мучеников земле.
Как оказалось, жертвами стали семьсот пять человек в возрасте от одного дня до 110 лет.
Долбя мерзлую землю, без сна и отдыха мы трое суток хоронили своих сожженных братьев и сестер.
Мы проделали нечеловеческую работу.
Дядя Жандар читал над каждым молитву.
- К западу от селения Моцкъара, на отвесной стене горы Нашхойн-лам - башенное убежище. Надо идти туда, - предложил кто-то.
На высоте более десяти метров от склона находится убежище. Оно представляет собой скальные ниши в три яруса, заложенные камнями, с дверными и оконными проемами. В прежние времена в таких убежищах пастухи и путники укрывались от случайных нападений и непогоды. Там мы прожили два месяца, пока весной не ушли тайными тропами в Грузию.
На следующий день пришли двое оставшихся живых из села Чармах.
Они успели сбежать в лес. Потом пришли еще двое, неся с собой раненого мужчину и девочку. Но на четвертый день девочка умерла от тифа. Они рассказали, что Селения Моцкъара, Хижигхо, Хийлах лежат в руинах.
Ахмед оказался с хутора Тийста. Всех, кто мог ходить погнали в Хайбах, а его семья была заражена тифом. За ними пришли военные. Они схватили Ахмада за плечи, вывели во двор. Следом - остальных. В него выстрелили из винтовки. Пуля пробила челюсть. Потом рядом стоявший военный стрелял в него из автомата. Третий военный штыком проткнул ему спину, и, не вынимая штык, потащил к обрыву и сбросил туда. На дне обрыва он потерял сознание.
Когда очнулся, правая рука была пробита автоматной очередью. Челюсть висела. Он дополз до двора, где расстреляли всех членов моей семьи: мать, сестру, брата, троих сыновей и племянницу. Все они, кроме дочери, были в одном месте. Был в живых и восьмилетний сын. Он узнал его и сказал:
- Отец, мне больно.
Ахмад потом рассказывал, как он мысленно прочитал отходную молитву, заполз в дом, вытащил одеяла, накрыл трупы, чтобы звери не растаскивали. Потом сделал пугало для мышей и собак. Нашел яму, которую можно было приспособить себе под могилу, лег в нее и начал сыпать на себя землю здоровой рукой.
Его нашел дядя Али. Он спасся от военных, бросившись в обрыв.
Позже к нам присоединились еще две женщины.
Судьба каждого из нас сложилась по-разному.
Скажу только, что мой отец умер осенью того же года от тоски.
Меня взяли в семью хевсуры.
Я нашел здесь новых братьев и сестру.
Я до сих пор живу в Грузии. Язык свой не забыл. И знаю, откуда я родом.
Я завещаю своим сыновьям похоронить меня рядом с тем пепелищем.
Я завещаю вам всем не забыть эту трагедию.
Я завещаю вам нести гордое имя "ЧЕЧЕНЕЦ".
Моя душа горным орлом летает над безмолвным царством заживо сожженных на высоте 2100 метром над уровнем моря.
Я горным орлом буду возвращаться к вам, потомки, и напоминать вам, чьи вы дети.
Хайбаха нет ни на одной карте мира.
Он в моей душе.
P.S. 6 000 человек, которых не захотели вывезти, расстреляли или сожгли заживо.
180 эшелонов, по 65 вагонов каждый, до отказа набитых растерянными, ничего не понимающими горцами, отвезли в холодные степи Киргизии и Казахстана. На бескрайних просторах они оставляли за собой на перронах, вдоль дорог тысячи умерших, трупы которых родственникам не давали хоронить, но над которыми глумились мародеры, после чего голыми забрасывали в пристанционные ямы.
Половина из 500тысяч, находившихся в скотских неотапливаемых вагонах за 3-4 недели дороги умерли от голода, болезней. Еще часть народа погибла на месте, пытаясь выжить.
Те боевые и жилые башни, которые не разрушили люди, не пощадило время.
Они ждут вас,потомки.
Не забывайте историю.
Она повторяется.