КОНСТАНТИН БАЛЬМОНТ
КОНСТАНТИН БАЛЬМОНТ (1867-1942)
Великий буддистский поэт современности.
И одновременно - анти-такой.
Книга, из которой я делал выписки, была около 450 листов.
Понятно, что здесь виден лишь тоненький срез...
* * *
Слова смолкали на устах,
Мелькал смычок, рыдала скрипка,
И возникала в двух сердцах
Безумно-светлая ошибка.
И взоры жадные слились
В мечте, которой нет названья,
И нитью зыбкою сплелись,
Томясь и не страшась признанья.
Среди толпы, среди огней
Любовь росла и возрастала,
И скрипка, точно слившись с ней,
Дрожала, пела и рыдала.
* * *
Слова любви всегда бессвязны,
Они дрожат, они алмазны,
Как в час предутренний - звезда;
Они журчат, как ключ в пустыне,
С начала мира и доныне,
И будут первыми всегда;
Всегда дробясь, повсюду цельны,
Как свет, как воздух, беспредельны,
Легки, как всплески в тростниках,
Как взмахи птицы опьянённой,
С другою птицею сплетённой
В летучем беге, в облаках.
* * *
В этой жизни смутной
Нас повсюду ждёт -
За восторг минутный -
Долгой скорби гнёт.
Радость совершенства
Смешана с тоской.
Есть одно блаженство -
Мертвенный покой.
Жажду наслажденья
В сердце победи,
Усыпи волненья,
Ничего не жди.
* * *
ОКЕАН
сонет
Вдали от берегов Страны Обетованной,
Храня на дне души надежды бледный свет,
Я волны вопрошал, и океан туманный
Угрюмо рокотал и говорил в ответ:
"Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет.
Ты вверился мечте обманчивой и странной.
Скитайся дни, года, десятки, сотни лет -
Ты не найдёшь нигде Страны Обетованной".
И вдруг поняв душой всех дерзких снов обман,
Охвачен пламенной, но безутешной думой,
Я горько вопросил безбрежный океан,
Зачем он страстных бурь питает ураган,
Зачем волнуется, - но океан угрюмый,
Свой ропот заглушив, окутался в туман.
* * *
БЕСПРИЮТНОСТЬ
сонет
Меня не манит тихая отрада,
Покой, тепло родного очага,
Не снятся мне цветы родного сада,
Родимые безмолвные луга.
Краса иная сердцу дорога:
Я слышу рёв и рокот водопада,
Мне грезятся морские берега
И гор неумолимая громада.
Среди других обманчивых утех
Есть у меня заветная утеха:
Забыть, что значит плач, что значит смех, -
Будить в горах грохочущее эхо
И в бурю созерцать, под гром и вой,
Величие пустыни мировой.
* * *
Всё мне грезится море да небо глубокое,
Бесконечная грусть, безграничная даль,
Трепетание звёзд, их мерцанье стоокое,
Догорающих тучек немая печаль.
Всё мне чудится вздох камыша почернелого,
Глушь родимых лесов, заповедный затон,
И над озером пение лебедя белого,
Точно сердца несмелого жалобный стон.
* * *
ПРОЗРАЧНОСТЬ
Воздух стал прозрачней и печальней,
Умер день, а ночь не родилась.
Из окна, в своей опочивальне,
Лишь одна звезда, блеснув, зажглась.
Облачком окутанная белым,
Ласково глядела с высоты,
Призраком воздушно-онемелым,
Образом нетленной чистоты.
И с тобой, по берегу морскому,
Я вперёд безгласно уходил,
К новому, к нежданному, к другому
К воздуху без туч и без светил.
* * *
...
Мы встретились как в бурю, в море
Погибшие суда.
Без слов, без знака - что могли бы
Мы говорить тогда?
Мы встретились не в ночь святую,
А в яркий день стыда.
...
* * *
В ЗАРЕВЕ ЗОРЬ
С сердцем ли споришь ты? Милая! Милая!
С тем, что певуче и нежно, не спорь.
Сердце я. Грёза я. Воля я. Сила я.
Вместе оденемся в зарево зорь.
Вместе мы встретили светы начальные,
Вместе оденемся в чёрный покров.
Но не печальные - будем зеркальные
В зареве зорном мерцающих снов.
* * *
СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ
Свой мозг пронзил я солнечным лучом.
Гляжу на мир. Не помню ни о чём.
Я вижу свет и цветовой туман.
Мой дух влюблён. Он упоен. Он пьян.
Как луч горит на пальцах у меня!
Как сладко мне присутствие огня!
Смешалось всё. Людское я забыл.
Я в мировом. Я в центре вечных сил.
Как радостно быть жарким и сверкать!
Как весело мгновения сжигать!
Со светлыми я светом говорю.
Я царствую. Блаженствую. Горю.
* * *
Я знаю людей с голубыми глазами,
Я знаю, что принято думать о них.
Но это молчание неба над нами
Не есть ли горящий безмолвием стих?
Не стих, а поэма, о том, что лазурность
Всё видит, всё знает, всегда глубина,
И молча твердит нам: "Безбурность. Безбурность.
Я лучше, чем буря. Я счастие сна."
* * *
I will speak daggers.
Hamlet.
Я устал от нежных снов,
От восторгов этих цельных
Гармонических пиров
И напевов колыбельных.
Я хочу порвать лазурь
Успокоенных мечтаний.
Я хочу горящих зданий,
Я хочу кричащих бурь!
Упоение покоя -
Усыпление ума.
Пусть же вспыхнет море зноя,
Пусть же в сердце дрогнет тьма.
Я хочу иных бряцАний
Для моих иных пиров.
Я хочу кинжальных слов
И предсмертных восклицаний!
* * *
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша,
Моё единое отечество -
Моя пустынная душа.
С людьми скучаю до чрезмерности,
Одно и то же вижу в них.
Желаю случая, неверности,
Влюблён в движение и в стих.
О, как люблю, люблю случайности,
Внезапно взятый поцелуй,
И весь восторг - до самой крайности,
И стих, в котором пенье струй.
* * *
А вот сонет о человечестве.
На дне морском подводные растенья
Распространяют бледные листы
И тянутся, растут, как привиденья,
В безмолвии угрюмой темноты.
Их тяготит покой уединенья,
Их манит мир безвестной высоты,
Им хочется любви, лучей, волненья,
Им снятся ароматные цветы.
Но нет пути в страну борьбы и света,
Молчит кругом холодная вода.
Акулы проплывают иногда.
Ни проблеска, ни звука, ни привета,
И сверху посылает зыбь морей
Лишь трупы и обломки кораблей.
* * *
Пройдут века веков, толпЫ тысячелетий,
Как тучи саранчи, с собой несущей смерть,
И в быстром ропоте испуганных столетий
До горького конца пребудет та же твердь, -
Немая, мёртвая, отвергнутая Богом,
Живущим далеко в беззвёздных небесах,
В дыханьи вечности, за гранью, за порогом
Всего понятного, горящего в словах.
Всегда холодная, пустыня звёзд над нами
Останется чужой до горького конца,
Когда она падёт кометными огнями,
Как брызги слёз немых с печального лица.
* * *
РАВНИНА
Как угрюмый кошмар исполина,
Поглотивши луга и леса,
Без конца протянулась равнина
И краями ушла в небеса.
И краями пронзила пространство,
И до звёзд прикоснулась вдали,
Затенив мировое убранство
Монотонной печалью земли.
И далёкие звёзды застыли
В беспредельности мёртвых небес,
Как огни бриллиантовой пыли
На лазури предвечных завес.
И в просторе пустыни бесплодной,
Где недвижен кошмар мировой,
Только носится ветер холодный,
Шевеля пожелтевшей травой.
* * *
Я больше её не люблю,
А сердце умрёт без любви.
Я больше её не люблю,
И жизнь мою смертью зови.
Я - буря, я - пропасть, я - ночь,
Кого обнимаю - гублю.
О, счастие вольности!... Прочь!
Я больше тебя не люблю!
* * *
ПЛАМЯ
Нет. Уходи скорей. К восторгам не зови.
Любить? - Любя, убить - вот красота любви.
Я только миг люблю - и удаляюсь прочь.
Со мной был яркий день, за мной клубится ночь.
Я не люблю тебя. Мне жаль тебя губить.
Беги, пока ещё ты можешь не любить.
Как жернов буду я для полудетских плеч.
Светить и греть?.. - Уйди! Могу я только жечь.
* * *
Она отдалась без упрёка,
Она целовала без слов.
- Как тёмное море глубОко,
Как дышат края облаков!
Она не твердила: "Не надо",
Обетов она не ждала.
- Как сладостно дышит прохлада,
Как тает вечерняя мгла!
Она не страшилась возмездья,
Она не боялась утрат.
- Как сказочно светят созвездья,
Как звёзды бессмертно горят!
* * *
Мы брошены в сказочный мир
Какой-то могучей рукой.
На тризну? На битву? На пир?
Не знаю. Я вечно - другой.
Я каждой минутой - сожжён.
Я в каждой измене - живу.
Не праздно я здесь воплощён.
И ярко я сплю - наяву.
И знаю и помню с тоской,
Что вниз я сейчас упаду.
Но брошенный меткой рукой,
Я цель - без ошибки найду.
* * *
Когда я к другому в упор подхожу,
Я знаю: нам общее нечто дано.
И я напряжённо и зорко гляжу -
Туда, на глубокое дно.
И вижу я много задавленных слов,
Убийств, совершённых в зловещей тиши,
Обрывов, провалов, огня, облаков,
Безумства несытой души.
Я вижу, я помню, я тайно дрожу,
Я знаю, откуда приходит гроза.
И если другому в глаза я гляжу,
Он вдруг закрывает глаза.
* * *
ЗАВЕТ БЫТИЯ
Я спросил у свободного ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий ветер:
"Будь воздушным, как ветер, как дым!"
Я спросил у могучего моря,
В чём великий завет бытия.
Мне ответило звучное море:
"Будь всегда полнозвучным, как я!"
Я спросил у высокого солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари.
Ничего не ответило солнце,
Но душа услыхала: "Гори!"
* * *
РАССВЕТ
Зелёная поляна,
Деревья, облака.
Под дымкою тумана
Безгласная река.
Медлительно растущий
Сомнительный рассвет.
Молчанье мысли, ждущей,
Возникнет ли ответ.
Безмолвные вопросы
Влюблённых в солнце трав.
Когда зажгутся росы,
Бессмертье увидав?
Бессмертное светило,
Надежда всех миров,
Изжито всё, что было,
Разбиты ковы снов.
Бессмертное влиянье
Немеркнущего дня!
Яви своё сиянье,
Пересоздай меня!
* * *
И всё-таки переизбыток слов "вечность" и "бесконечность"
в конце концов начинает утомлять. Может надо просто быть
и радоваться сущему? Не мыслящему, но сущему? Пока еще жив.
Вернемся к одиночеству.
Я - в стране, что вечно в белое одета,
Предо мной - прямая долгая дорога.
Ни души - в просторах призрачного света,
Не с кем говорить здесь, не с кем, кроме Бога.
Всё, что было в жизни, снова улыбнётся,
Только для другого, - нет, не для меня.
Солнце не вернётся, счастье не проснётся,
В сердце у меня ни ночи нет, ни дня.
Но ещё влачу я этой жизни бремя,
Но ещё куда-то тянется дорога.
Я один в просторах, где умолкло время,
Не с кем говорить мне, не с кем, кроме Бога.
* * *
МОСТ
Между Временем и Вечностью,
Как над брызнувшей водой,
К нам заброшен бесконечностью
Мост воздушно-золотой, -
Разноцветностью играющий,
Видный только для того,
Кто душою ожидающей
Любит Бога своего, -
Кто забыв своё порочное,
Победил громаду зол
И, как радуга непрочная,
Воссиял - и отошёл.
И тот мостик перешёл. Прямо во врата. Так ему и надо.
А вот следующий стих - прямо про Будду.
* * *
СВЕТЛЫЙ ГЕРОЙ
Я слышал о светлом герое,
Свободном от всяких желаний,
О нём, перешедшем поток.
В лучистом застыл он покое,
Покинув наш мир восклицаний
Для славы несозданных строк.
В разрывах глубокой лазури,
В краю отодвинутой дали
С ним тайно колдует судьба.
К нему не притронутся бури,
Его не коснутся печали,
Ему незнакома борьба.
С бессмертной загадкой во взоре
Он высится где-то над нами,
В душе отразив небосвод.
В высоко мятущемся море
Он - остров, забытый ветрами,
Среди успокоенных вод.
* * *
АЛЬБАТРОС
Над пустыней ночною морей альбатрос одинокий,
Разрезая ударами крыльев солёный туман,
Любовался, как царством своим, этой бездной широкой,
И, едва колыхаясь, качался под ним океан.
И порой омрачаясь далёко, на небе холодном,
Одиноко плыла, одиноко горела луна.
О, блаженство быть сильным и гордым и вечно свободным!
Одиночество! Мир тебе! Море, покой, тишина!
Как тут не вспомнить "Песнь о Буревестнике" Максима Горького,
с его не-смирением?!
* * *
ОТТУДА
"Я обещаю вам сады"
Коран
Я обещаю вам сады,
Где поселитесь вы навеки,
Где свежесть утренней звезды,
Где спят нешепчущие реки.
Я призываю вас в страну,
Где нет печали, ни заката,
Я посвящу вас в тишину,
Откуда к бурям нет возврата.
Я покажу вам то, одно,
Что никогда вам не изменит,
Как камень, канувший на дно,
Верховных волн собой не вспенит.
Идите все на зов звезды,
Глядите: я горю пред вами.
Я обещаю вам сады
С неомрачёнными цветами.
* * *
ИНДИЙСКИЙ МОТИВ
Как красный цвет небес, которые не красны,
Как разногласье волн, что меж собой согласны,
Как сны, возникшие в прозрачном свете дня,
Как тени дымные вкруг яркого огня,
Как отсвет раковин, в которых жемчуг дышит,
Как звук, что в слух идёт, но сам себя не слышит,
Как на поверхности потока белизна,
Как лотос в воздухе, растущий ото дна, -
Так жизнь с восторгами и блеском заблужденья
Есть сновидение иного сновиденья.
* * *
Ещё необходимо любить и убивать,
Ещё необходимо накладывать печать,
Быть внешним и жестоким, быть нежным без конца
И всех манить волненьем красивого лица.
Ещё необходимо. Ты видишь, почему:
Мы все стремимся к Богу, мы тянемся к нему,
Но Бог всегда уходит, всегда к себе маня,
И хочет тьмы - за светом, и после ночи - дня.
Всегда разнообразных, он хочет новых снов,
Хотя бы безобразных, мучительных миров,
Но только полных жизни, бросающих свой крик,
И гаснущих покорно, создавши новый миг.
И маятник всемирный, незримый для очей,
Ведёт по лабиринту рассветов и ночей.
И сонмы звёзд несутся по страшному пути.
И Бог всегда уходит. И мы должны идти.
* * *
ЛУННЫЙ СВЕТ
сонет
Когда луна сверкнёт во тьме ночной
Своим серпом, блистательным и нежным,
Моя душа стремится в мир иной,
Пленяясь всем далёким, всем безбрежным.
К лесам, к горам, к вершинам белоснежным
Я мчусь в мечтах, как будто дух больной,
Я бодрствую над миром безмятежным,
И сладко плачу, и дышу - луной.
Впиваю это бледное сиянье,
Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,
Я слушаю, как говорит молчанье.
Людей родных мне далеко страданье,
Чужда мне вся Земля с борьбой своей,
Я - облачко, я - ветерка дыханье.
* * *
Одна есть в мире красота.
Не красота богов Эллады,
И не влюблённая мечта,
Не гор тяжёлые громады,
И не моря, не водопады,
Не взоров женских чистота.
Одна есть в мире красота -
Любви, печали, отреченья
И добровольного мученья
За нас распятого Христа.
* * *
ЗАЧЕМ?
Господь, господь внемлИ, я плачу, я тоскую,
Тебе молюсь в вечерней мгле.
Зачем ты даровал мне душу неземную -
И приковал меня к земле?
Я говорю с тобой сквозь тьму тысячелетий,
Я говорю тебе, творец,
Что мы обмануты, мы плачем, точно дети,
И ищем: где же наш Отец?
Когда б хоть миг один звучал твой голос внятно,
Я был бы рад сиянью дня,
Но жизнь, любовь и смерть - всё страшно, непонятно,
Всё неизбежно для меня.
Велик ты, господи, но мир твой неприветен,
Как всё великое, он нем,
И тысячи веков напрасен, безответен
Мой скорбный крик: "Зачем? Зачем? ..."
* * *
Я знаю, что значит - безумно рыдать,
Вокруг себя видеть пустыню бесплодную,
Что значит - с отчаяньем в зиму холодную
Напрасно весны ожидать.
Но знаю я также, что гимн соловья
Лишь тем и хорош, что похож на рыдание,
Что гор снеговых вековое молчание
Прекрасней, чем лепет ручья.
Впрочем, ходившие по ледникам, знают, сколь они
прекрасно-надменны, и сколь ХОЛОДНЫ и зябко-ветрены.
Это из долин горные вершины прекрасны, а наверху - стужа.
* * *
ПЕСНЯ БЕЗ СЛОВ
Ладныши, лютики. Ласки любовные.
Ласточки. Лепет. Лобзанье лучей.
Лес зеленеющий. Луг расцветающий.
Светлый свободный журчащий ручей.
День догорает. Закат загорается.
Шёпотом, ропотом рощи полны.
Новый восторг воскресает для жителей
Сказочной светлой свободной страны.
Ветра вечернего вздох замирающий.
Полной луны переменчивый лик.
Радость безумная. Грусть непонятная.
Миг невозможного. Счастия миг.
* * *
Месяца не видно. Светит Млечный Путь.
Голову седую свесивши на грудь,
Спит ямщик усталый. Кони чуть идут.
Звёзды меж собою разговор ведут.
Звёзды золотые блещут без конца.
Звёзды прославляют господа творца.
"Господи", - спросонок прошептал ямщик,
И, крестясь, зевает, и опять поник,
И опять склонил он голову на грудь.
И скрипят полозья. Убегает путь.
* * *
Я - изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты - предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.
Я - внезапный излом,
Я - играющий гром,
Я - прозрачный ручей,
Я - для всех и ничей.
Переплеск многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зелёного мая -
Всё пойму, всё возьму, у других отнимая.
Вечно юный, как сон,
Сильно тем, что влюблён
И в себя и в других,
Я - изысканный стих.
[я - изысканный стон]
* * *
Ширяют ласточки над зеркалом пруда. [Шныряют???]
Летят за мошками. Летают ради шутки.
Плывут от берега до берега две утки.
За ними длинная мерцает борозда.
Но вот уж кончилась игра мгновенной зыби.
И день окончился. Горит одна звезда.
Вечерний зов к душе. В безвестное Туда.
Но подожду ещё, к земной прикован глыбе.
* * *
Умей творить из самых малых крох.
Иначе для чего же ты кудесник?
Среди людей ты божества наместник,
Так помни, чтоб в словах твоих был Бог.
В лугах расцвёл кустом чертополох,
Он жёсток, но в лиловом он - прелестник.
Один толкачик - знойных суток вестник.
Судьба в один вместиться может вздох.
Маэстро итальянских колдований
Приказывал своим ученикам
Провидеть полный пышной славы храм.
В обломках кАмней и в обрывках тканей.
Умей хотеть - и силою желаний
Господень дух промчится по струнАм.
"Зачем вообще нужна дорога, если она не ведёт к храму?"
* * *
Мы говорим на разных языках.
Я свет весны, а ты усталый холод.
Я златоцвет, который вечно молод,
А ты песок на мёртвых берегах.
Прекрасна даль вскипающего моря,
Его простор играющий широк.
Но берег мёртв. Измыт волной песок.
Свистит, хрустит, с гремучей влагой споря.
А я живу. Как в сказочных веках,
Воздушный сад исполнен аромата.
Поёт пчела. Моя душа богата.
Мы говорим на разных языках.
* * *
ОТВЕРЖЕННЫЙ
Отчаянье истерзанной души,
В свидетели тебя я призываю,
Что я не спал в изнеженной тиши,
Что я не шёл к заманчивому раю.
Я светлого покоя не хотел,
Боясь забыть о тех, на ком проклятье, -
Меня манил мучительный удел,
Меня влекли отверженные братья.
Не ангелы, а демоны со мной
Печальную дорогу совершили,
И дни мои в обители земной
Развеялись, как груда тёмной пыли.
* * *