и продолжение...
День пятьдесят девятый.
Сегодня особый день - к нам должна прийти колонна. «Особенность» ее в том, что она привезет не только продукты, бензин, солярку и боеприпасы, она наша единственная возможность связи с «большой землей». Через приехавших мы узнаем последние новости о происходящем в нашей группировке, кто куда уехал, кто откуда приехал, кому где «досталось»… Конечно это все можно узнать и по имеющимся у нас средствам связи, но важно и то, что есть возможность пообщаться с новыми людьми, так как здесь мы уже давно начали приедаться друг другу… Все темы уже переговорены, все анекдоты рассказаны, и душа просит обычного, незаметного в мирной жизни, свежего общения… Вот именно его мы и получаем от сопровождающих колонну…
Они поначалу смотрят на нас как на «дикарей» - слишком уж мы разнимся. Мы для них - чумазые, одичавшие люди с «точки», они для нас - слишком важные и холеные, «тыловые крысы» и «обозники», как иногда шутливо их называем… Для некоторых из них, особенно штабных, этот выезд - первый, а быть может и последний, и поехали они лишь по той причине, чтобы потом дома рассказывать о том, как «ходили в колонне». Как мы узнаем позже, для нескольких из таких «гостей», этот выезд будет являться основанием для внесения в наградные листы… Разумеется, где будет описан неимоверный бой, в котором они отражали атаки превосходящих сил противника. Такие «герои» ничего кроме смеха у нас не вызывают, но по возвращению домой - кто будет интересоваться подробностями? Вот и будут они рассказывать о том, как «воевали»… Хотя сейчас они лишь настороженно озираются по сторонам, после каждого выстрела или взрыва, даже раздающихся вдалеке, начинают пригинаться и искать укрытие, под наш громкий хохот. Впрочем, каждому свое.
Нас сейчас больше интересует, что нового в группировке, когда планируется наша смена, что за человек новый командующий, который поменял предыдущего генерала, с которым уже свыклись и действительно уважали. Ну и главный вопрос - что привезли с собой? Мы просили сигарет побольше и спичек к ним, еще просили подкинуть что-нибудь из «гуманитарки», потому как от одного вида перловки и макарон уже пропадает аппетит…
Еще нам сказали подготовить наградные листы, к Новому Году обещали поощрить на самом высоком уровне. Тоже приятно, ведь в душе у каждого военного есть, пусть и не выдаваемое, желание, чтобы твой труд оценили.
С сигаретами вышла незадача - опять ящик «Беломорканала», ящик «Примы», и как в насмешку - три пачки «Ту-134», для офицеров. При этом сами курят «Мальборо», но утверждают, что покупают в магазине, так как «гуманитарку» уже давно перестали присылать, и вообще они сидят на одной крупе… Что ж, вполне может быть и так.
Начинаем выгружать продукты - особой новизны так и нет. Все те же тушенка, сардины, сухари и три мешка макарон. На наше возмущение тыловик с невозмутимым видом опять ссылается на то, что на складах больше ничего нет… Обстановку разряжает старшина, шуткой о том, что еще пара месяцев, и мы начнем тараторить по-итальянски… Одна отрада - наверное из остатков нам все-таки нашли ящик мороженных мандаринов. У многих из нас то ли от местной воды, то ли от недостатка витаминов, начали болеть десны - сплевываем кровь, зубы шатаются во все стороны… Поэтому рады и этому «подарку»... Потом старшина поделит их поровну, и будет выдавать каждому на завтрак, по одному в день. Хватит недели на две…
«Котел» у нас общий - нет разделения на звания, единственная разница - офицеры и прапорщики питаются не с бойцами, а позже. В отличие от других, в нашей части всегда действовало правило - «сначала накорми солдата, потом ешь сам…». Этим мы тоже заметно отличались от некоторых соседей, солдаты которых искренне завидовали нашим бойцам.
Один раз нам удалось сторговать у местных в обмен на бензин целого барана. Из него сварили борщ, а ужин был поистине царский - жареное мясо. Точно помню, что тогда оно мне показалось самым вкусным на свете…
Есть еще одна вещь, по которой все истосковались - это обычный хлеб. Мы не видели его уже несколько месяцев, сюда привозят лишь сухари в бумажных мешках. Здесь вообще начинаешь особо ценить те вещи, которые раньше казались привычными, обыденными.
Во время одного из «выходов», я наткнулся на полуразрушенное здание, в котором раньше располагалась библиотека. Сырость и ветер сделали свое дело, большая часть книг была испорчена. Но как я обрадовался тогда когда нашел одну, которую еще можно было читать… Пусть это формально было и «мародерство», но на тот момент для меня это была единственная возможность заполнить чем-либо душевный вакуум… Хотя вообще, есть ли на войне место для души и уместны ли были тут книги? Не знаю, но по чтению я тогда сильно тосковал.
Впрочем, к тому времени я уже почти перестал задумываться о подобных вещах, как например об уместности чтения… Жизнь, точнее инстинкт жизни, уже давно перевела меня на иное понятие мироощущения. Заключалось оно в простом правиле - не сегодня, так завтра может стать последним днем… А поэтому надо постараться взять от нее все что можно в данный конкретный момент. И не надо глубоко задумываться об уместности, моральности, и прочих вещах, над которыми веками ломала голову русская интеллигенция. Хочешь жить - действуй по правилам, которые тебе эта жизнь и диктует… А рассуждать будешь потом.
За два дня до прибытия колонны наше расположение долго и щедро обстреляли. Били на этот раз не из жилого сектора, и в темноте отчетливо были видны огоньки стреляющих. По этой причине мы отвечали без всякого стеснения… В минуты этого боя я впервые почувствовал какой то дикий азарт, огонь… Хотя если быть объективным до конца - желание убивать врага. И ничуть о нем не жалел… Я и сейчас понимаю, что это была вполне нормальная реакция нормального человека на ненормальные условия жизни…
По такому принципу действовали многие. Со временем дошел до него и я сам. И, как мне показалось тогда, во многом стало проще. Например, по части тех же угрызений совести. Но со временем я понял и еще одну страшную истину - в этой «формуле жизни» можно остаться навсегда… То, что было вполне приемлемым на войне, не может быть таковым в нормальной жизни. А именно к такой жизни и должен стремиться человек. И жить надо все-таки именно по тем принципам и правилам, которые в детстве внушались нам родителями… И нельзя опускаться, нельзя превращаться в черствое, грубое, бездушное существо. К сожалению, не все из нас это понимают по возвращении…
Мы провожаем колонну… К концу пребывания у нас, те же «штабные» заметно преобразились - на лицах появилась уверенность, в голосе - железо… А как же, ведь они на «боевых» побывали, уверен, что сегодня до поздней ночи они будут рассказывать своим коллегам о «пулях, свистевших над головой»… Хотя лично меня это уже не волнует, мне обидно лишь за то, что хороших сигарет они так и не привезли… Ну и за то, что никому из прибывших в этой колонне начальников, мы на самом деле не нужны. Но другого то от них и трудно было ожидать, а вот табачку хорошему я бы порадовался от души…
Старший стоит и играет желваками. Наградные листы, которые он составлял сначала отказывались принимать, по причине того, что они «неправильно оформлены»… А откуда то он мог знать как они заполняются? Он сам то всего на два года меня старше, и в штабах никогда не работал. Ему больше привычны люди и техника, а вот с бумажками он явно был не силен… В итоге взяли, но пообещали, что переделают сами. Дальше можно было не продолжать…
Машины одна за другой заводятся и начинают движение. Мы молча наблюдаем за ними, изредка отвечаем взмахом руки на прощания бойцов, сидящих на броне БТР… Когда последняя машина отъезжает, мы также молча расходимся. Лишь наш старшина, который поругался с тыловиком из-за того, что просил его привезти мешок лука для хоть какого-то лечения наших зубов, и так его и не дождался, расстроено плюет под ноги и идет на кухню - нас еще надо кормить…
День семьдесят четвертый.
Уже десять дней, как мы ждем нашу смену. Десять дней мы ежедневно звоним в штаб, и задаем один и тот же вопрос: «Наши не приехали?». И каждый день получаем один и тот же отрицательный ответ… Через неделю на смену ожиданию, приходит полное безразличие. Безразличие ко всему - к задерживающейся смене, к приближающемуся Новому Году, который мы планировали встретить дома, к местной погоде, еде, быту…
Я уже давно не задумываюсь ни о чем. Каждое утро, после ответа старшего о том, что смены еще нет, на каком то автоматизме я заступаю на боевое дежурство, проверяю посты, выдаю боеприпасы… Как бы парадоксально не звучало - но в душе полное спокойствие, больше нет ощущения тревоги, беспокойства, волнения. Знаю лишь то, что надо делать свое дело, а там будет видно…
Аналогичный настрой и у других - все реже слышится смех и шутки, хотя и уныния не наблюдается. Люди просто ушли в себя на какое то время… Есть хорошее определение подобного состояния - мы погрузились в какой то сплошной серый сон. Наверное, это была естественная защита организма от всех возможных расстройств, которых мы нахлебались за эти месяцы на несколько лет вперед.
Пробуждение от этого сна произошло на десятый день. Я помню, как наша старший выбежал из машины связи и радостно, что было сил, прокричал: «Смена едет!»…
Поначалу меня эта новость даже не тронула. Наверное, это еще действовала та самая защитная оболочка… Но уже через минуту я почувствовал как что то теплое зашевелилось в груди, «сон» начал уходить от меня. Мысли, чувства, ощущения, которые были неизвестно где последние пару-тройку недель теперь нахлынули на меня как вода из-за прорвавшейся плотины, наполняя каждую клетку тела… «Домой..» - успел подумать я и устало сел на какой то ящик, закуривая сигарету. Ноги почему то сами стали ватными, чувствую, как лицо непроизвольно расплывается в улыбке, ловлю себя на том, что даже пальцы, держащие сигарету, вздрагивают от волнения… «Что дрожишь, шкелетина» - пытаюсь сам себя взбодрить и настроить на боевой лад, но это уже не помогает, радость забирает меня к себе все больше и больше.
Со всех сторон к старшему подбегают бойцы, у них у всех без исключения только счастливые лица, слышны их громкие, радостные голоса… Смех! Впервые, за какое-то время я услышал, или мой мозг все-таки отреагировал, на человеческий смех! Наверное, я все еще находился в остатках этого сна, но с каждой минутой я чувствовал, что пробуждение, возвращение в нормальный живой мир, затягивает меня все сильнее…
На позициях сейчас лишь необходимые посты - все остальные, хоть и в полной боеготовности, занимаются сборами. Времени мало, но с другой стороны и нам то всем собраться - только подпоясаться, как шутит старшина. Но надо еще подготовить к передаче оружие, технику, машины, прочее…
Колонна подходит уже ближе к обеду, на который никто из нас так и не пошел - всем было просто не до него. «Сменщики», чистые и немного грустные, выгружаются из машин, мы радостно бежим к ним, обнимаемся, идем показывать свое хозяйство… Вся смена занимает около часа, ведь мы должны уехать той же колонной…
Я радостно передаю своему сменщику автомат, бронежилет… Кратко ввожу в обстановку, объясняю что, где и как… Но мысли мои уже не здесь, они уже дома… Скорей бы уже отсюда…
Перед погрузкой на машины - построение обеих смен - и приехавшей и убывающей. Нам говорят «спасибо» за службу, даже вручают новогодние подарки от командования - шоколадных зайчиков, каждому по одному. Что ж, ловлю себя на мысли, хорошо у нас оценивается ратный труд на благо государства…
«По машинам» - раздается команда. Я и еще несколько офицеров и контрактников садимся в ЗИЛ… Старшина по такому случаю достает невесть откуда добытую полуторалитровую бутылку чистого медицинского спирта… Из закуски - только эти шоколадные зайчики, посуды тоже нет, пьем из горлышка… Спирт обжигает горло, все быстро пьянеют, но все это нас не волнует ВООБЩЕ! Главное - что все позади, мы едем домой…
И вот мы опять в Моздоке, на пересыльном пункте… На этот раз, для офицеров выделяют койки в казарме, там же находятся и другие «пересыльные» - и те кто едет туда, и те, кто возвращается домой… Помню, что пьяный я поставил сумку под кровать и снял лишь бушлат, сразу же заснул…
Сколько я проспал - не помню, но проснулся от сильной жажды - спирт давал о себе знать… Оглядевшись, я увидел, как в углу собрались несколько незнакомых мне офицеров из других частей, судя по чистому виду - ожидающих колонны для отправки «туда»… Один из них приглашает меня к ним, и я соглашаюсь. Ужасно хочется пить, и поэтому я не глядя выпиваю протянутый мне стакан, в котором как я думал был лимонад, однако, лимонадом был лишь разведен все тот же спирт…
За этим делом нас поймал замполит «пересылки»… Высказав все, что думает о нас и о пьянстве вообще, он спрашивает мои звание и фамилию, и требует построить своих людей в коридоре. Я сперва, думаю, что сейчас показательно будет объявлен выговор, но ошибаюсь - он лишь решил осуществить предпраздничное награждение… Даже в затуманенную алкоголем голову приходит наивная мысль о том, что все-таки прошли наши наградные листы, и домой поедем с медалями…
«Церемония» прошла в течение двух минут. Из всех нас командование сочло необходимым наградить лишь двоих, одного денежной премией, другого «ценным подарком» - шерстяной рубашкой, судя по качеству - из местного магазина. Выполнив свои обязанности, замполит уходит. Спустя пару месяцев мы узнаем, что вскоре он сам был награжден орденом…
Мы молча расходимся по казарме. Вижу, как «награжденный» рубашкой боец бросает ее в мусорный бак и опять ложится спать. Ко мне подходит наш старшина, и видя мое расстройство, пытается утешить: «Главная награда - что живым домой едешь…». Рассуждая о такой несправедливости, мы опять садимся добивать спирт…
Нам все-таки опять повезло - старшему удалось взять билеты на вечерний поезд, и уже 31 декабря мы должны быть дома. С этой радостной мыслью я наконец ложусь спать, и в голове у меня звучит песня одной из рок-групп девяностых с кратким названием: «Домой»… Завтра мы едем домой! А что будет дальше… А дальше мы просто будем жить. Как - покажет время, но главное - что все, наконец, позади и мы едем домой…