САГА ОБ УПРЯМЫХ АКВАЛАНГИСТАХ, БАСНЯХ И КРАПЛЁНЫХ КОЛОДАХ (XVI)
* * *
Христианские параллелиВ попытке навести мосты между текстом Высоцкого и христианством Шаулов вновь делает внушительный экскурс в традицию, философскую и литературную, в которой христианские мотивы есть. В данном случае вникать во все детали тоже нет необходимости, достаточно поинтересоваться одной-единственной: присутствуют ли в упоминаемых ( Read more... )
== …Стали появляться люди, которые начали придумывать: как бы всем вновь так соединиться, чтобы каждому, не переставая любить себя больше всех, в то же время не мешать никому другому, и жить таким образом всем вместе как бы и в согласном обществе. Целые войны поднялись из-за этой идеи. Все воюющие твердо верили в то же время, что наука, премудрость и чувство самосохранения заставят наконец человека соединиться в согласное и разумное общество, а потому пока, для ускорения дела, «премудрые» старались поскорее истребить всех «непремудрых» и не понимающих их идею, чтоб не мешали торжеству ее (117).
Примечательнее всего, пожалуй, сходство гносеологических мотивов. Герой Достоевского чётко разделил в своем восприятии «нашу науку», которой «не имеют» жители открывшегося ему рая и которая «у них явилась» лишь в историческом процессе (116), и утраченное в ходе его безотчетное изначальное знание, которое «восполнялось и питалось иными проникновениями, чем у нас на земле», и было «глубже и высшее, чем у нашей науки; ибо наука наша ищет объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать ее, чтоб научить других жить; они же и без науки знали, как им жить» (113). Без сомнения, это всё то же «знающее незнание» Николая Кузанского, в котором нет субъекта познания, а сознание, пребывая внутри божественной сущности и зная Бога в себе, ни в чём не нуждается, ибо обладает полным знанием. Потому-то, рожденные и пребывающие в естественном единстве с Истиной, - «они не желали ничего и были спокойны, они не стремились к познанию жизни так, как мы стремимся сознать ее, потому что жизнь их была восполнена» (113). И у Высоцкого многознание («Мы умудрились много знать»), обретенное с тех пор, как в освободившиеся руки были взяты «каменья и дубины» и, разумеется, далекое от истины уже в силу своей множественности (значит, и раздроблённости, «частичности»), конечно, прямо противоположно по смыслу «самой сути» и не ведет к ней, единой и целокупной, а стоит в ряду знаков всеобщей и только углубляющейся распри расподобления: «знать, ˂…˃ предавать, ˂…˃ распинать, ˂…˃ брать на крюк», - «себе подобных»! Такое знание себе подобных соотносится с «самой сутью» или, что то же, «истиной всей» так же, как слова, которыми «потом заговорили», - с сакральной немотой внимания «тихим речам Твоим», как «каменья» - топос, столь же библейски отмеченный, что и Камень, - с этим единственным в стихотворении «камнем», с которым погружение доходит «до самой сути».
Однако точка отсчета Высоцкого располагается гораздо глубже, чем у Достоевского, - там, где «простились мы с водой», задолго до того, как «мы сделались людьми», поэтому нет изначального рая, нет и Золотого века, и история людей не является следствием «вывиха сустава» у времени или роковой ошибки в выборе направления в какой-то его момент, каковая ошибка и привела бы к нравственному вырождению. Люди не вырождались, они «делались» такими, как есть, становясь людьми, с самого своего появления, которое происходило на «суше», и это было прямым продолжением эволюции, следствием заложенного в ней онтологического принципа, который проступает из подтекста задаваемых Нептуну вопросов и ответа на них именно вследствие параллелизма равнозначных конструкций, ни в каком моменте времени не обнаруживающих гармонии с-частья (слияния, совпадения, сочетания и совмещения частей распадающегося мира), но всегда - лишь дробление, борьбу частей, очуждение и от-чуждение. Просто «всё на свете портится от тренья», как сказано в «Песне об обиженном Времени» (2, 309-310), написанной для детей и совсем еще недавно (между 1973 и 1975; см.: 2, 508), в которой еще всё-таки люди испортили «такое ровное» Время, каким оно «было раньше». Теперь же в мысли столкнулись «влага» и «суша», разделение которых уже в третий день Творения (Быт.: 1: 9) заведомо поставило всё живое, - тогда еще - на следующий, четвертый, день - «нас», - перед выбором места обитания. Ужасная догадка о заложенной в самой природе времени принципиальной невозможности для «нас» остаться целостной общностью брезжит за этими вопросами. ==
Reply
Элементарные заповеди, данные во времена Моисея, на самом деле были удивительным явлением на фоне мировой истории антропогенеза. Дело в том, что человек вырвался из естественных законов. В естественных биологических сообществах действуют определенные константы, совершенно четкие ритмы. Например, периоды размножения, формы ухаживания, формы защиты своей территории, формы знакомства, формы занятия своим жилищем, наконец, сами структуры жилища и многое другое. И когда у существа, именуемого человеком, прорвался совершенно иноприродный биологическому миру дух, вся эта система оказалась в нем расшатанной.
Известный зоопсихолог Конрад Лоренц писал, что пословица «ворон ворону глаз не выклюет» - не просто выражение, а биологический факт. Этологи давно наблюдают, что при столкновениях, скажем, тех же воронов в борьбе за гнездо или за самку они клюют друг друга - у них мощный клюв с таким крючком, - но никогда не клюют в глаз. Никогда. Здесь их останавливает какой-то механизм.
Я помню, во дни моей юности в Воронежском заповеднике снимался фильм «Лесная быль» о жизни бобров. И для того чтобы немножко нагнатьстрастей, показали схватку между двумя лосями таким образом, что один лось во время этого поединка убивает другого. Как раз вскоре после съемок фильма мне пришлось работать в этом заповеднике, и я подробно говорил с биологами, которые консультировали киношников. «Ничего подобного никогда не бывает, - говорили они. - И нам чего только ни пришлось выдумывать, чтобы показать трагический конец этого поединка».
У животных нет заповеди «не убий себе подобного». Это инстинкт, он заложен в программу психологии вида. Конечно, есть исключения: я, например, как-то столкнулся с погибшими оленями-дуэлянтами, но виновных не было: они просто запутались рогами после дуэли и, не сумев распутаться, погибли. Но здесь не было убийства. Точно так же и знаменитые дуэли самцов-горилл, которые со стороны выглядят очень страшными, на самом деле являются лишь демонстрацией силы.
А человеку понадобилась заповедь «не убий». Почему? Потому что мы себя должны созидать заново. Оторвавшись от природного целого, человек образует свою особенную планету.
Наверное, некоторые из вас слышали, что долгое время бытовала такая концепция, что солнечная система возникла из огромного языка плазмы и газа, которые оторвались некогда от Солнца и потом стали вращаться вокруг Солнца, постепенно, при остывании, образуя планеты.
В этой гипотезе нет ничего невероятного, но она здесь как бы выглядит притчей или наглядным образом становления человека. Мы оторвались от природы и поэтому создаем что-то свое. И когда человек хочет вернуться назад, к природе, он терпит неудачу.
Человек должен находиться в гармонии с природой, но только как человек. Он не может вернуться назад, эти попытки бесполезны. Они рождают уродливые, смешные формы. Как было в культе Диониса в определенный период истории Греции.
Над этим всегда много размышляли. Так, Руссо заявил, что в единстве с природой человек нормален, вне ее он извращается. А теперь вспомните о русской литературе - вы и там в немалом количестве найдете эти тенденции. Куда бежит Алеко? От цивилизации. Куда стремятся многие герои Толстого? К естественной, близкой к природе жизни.
Но Пушкин оказался мудрее других - он все понял и взвесил. Его герой, убежав от цивилизации, не стал естественным природным человеком, а потащил с собой все свойственные человеку страсти, которые нельзя было оставить в городе: они пришли вместе с ним.
Когда в античное время люди пытались забыть о своей человечности, раствориться в хаосе, это приводило к тяжелейшим эксцессам, к бурным оргиям - женщины бегали по горам и терзали попавшееся им на дороге стадо вместе с пастухами… Человек, пытаясь вернуться к естественному, становился противоестественным…
В этом предпосылки для создания Божьего Закона. Он обращен к новому творению - к человеку, который не может руководствоваться только инстинктами, а должен начать многое заново.
Reply
Но мои мироощущения тут дело десятое, а Высоцкому вот этот меневский взгляд на мир, природу и цивилизацию, чужд.
Reply
Leave a comment