Москва 80 лет тому назад. Враг у ворот.
Этот день в истории Москвы.
16 октября 1941 года - день "Московской паники".
Этот день часто вспоминала моя мама, которой было 18 лет и она одна из всей семьи находилась в Москве. Бабушка и дед были мобилизованы, ее старший брат и мой дядя находился в действующей армии.
Как неоднократно говорила мама, она и ее соседи по дому по 4-му Лесному переулку, что у Улицы Горького, были уверены в скором появлении немцев на улицах столицы.
В городе началась паника и присутствовали элементы безвластия.
Следует отметить, что к середине октября первого военного года дела на фронтах обстояли неважно. Уже около полумесяца велась битва за Москву, однако, 13 октября Красная армия оставила Калугу, под Вязьмой и Брянском в плен попали более 680 тысяч солдат и офицеров. В ГКО задумались об эвакуации Москвы.
При написание поста использованы материалы объёмной книги "Прифронтовая Москва", Главы под названием "Эвакуация,паника, осадное положение"
16 октября Московский метрополитен не работал - и это единственный день простоя в истории Московского метро. Ввелась подготовка к его уничтожению в соответствии с поступившим накануне указанием Л. Кагановича: «Метрополитен закрыть. Подготовить за три часа предложения по его уничтожению, разрушить объекты любым способом»
Ко всему прочему немцы сбрасывали с самолётов листовки со словами: «17-го октября будем в Москве».
Кроме организованной эвакуации 16-го числа началось беспорядочное бегство жителей города. Закрылись или не открылись заводы, часть из них раздавала продукцию работникам (Госбанк 16-го уже эвакуировался, и не всем успели выдать зарплату). Поползли слухи о том, что правящая верхушка покинула Москву. Большинству никто не объяснил суть постановления об эвакуации и все поняли по-своему.
Вот как это описано у Георгия Попова, второго секретаря Московского комитета партии: «Я поехал в Московский комитет партии. Однако и там было безлюдно. Навстречу мне шла в слезах буфетчица Оля, которая обычно приносила нам чай с бутербродами. Я спросил её, где люди. Она ответила, что все уехали. Я вошел в кабинет Щербакова и задал ему вопрос, почему нет работников на своих местах. Он ответил, что надо было спасать актив. Людей отправили в Горький. Я поразился такому ответу и спросил: «А кто же будет защищать Москву?" Последними из партийных функционеров покинули Москву работники райкомов. А на следующую ночь из Москвы побежали все».
Закончилось все так же внезапно. На следующий день открылись заводы, заработало метро. Многие москвичи сформировали рабочие дружины и помогали милиции в эти дни. Помогло и то, что Сталин из Москвы так и не уехал. Остался в столице и возглавлявший Генштаб Борис Шапошников.
Безымянные защитники столицы.
20 октября в городе и прилегающих районах ввели осадное положение, и суровая дисциплина стала и вовсе строгой: вплоть до расстрелов на месте за неподчинение приказу патруля.
Железной рукой и героизмом защитников город отстояли.
Одними из защитников Москвы были мой отец Дятлов Алексей Ефимович и мой тесть Ладиков Николай Акимович. Причем, оба были в окопах не столь далеко друг от друга. Отец воевал под Малоярославцем, а тесть в районе Волоколамска.
16 октября 1941 года - день "Московской паники".
Этот день часто вспоминала моя мама, которой было 18 лет и она одна из всей семьи находилась в Москве. Бабушка и дед были мобилизованы, ее старший брат и мой дядя находился в действующей армии.
Как неоднократно говорила мама, она и ее соседи по дому по 4-му Лесному переулку, что у Улицы Горького, были уверены в скором появлении немцев на улицах столицы.
В городе началась паника и присутствовали элементы безвластия.
Следует отметить, что к середине октября первого военного года дела на фронтах обстояли неважно. Уже около полумесяца велась битва за Москву, однако, 13 октября Красная армия оставила Калугу, под Вязьмой и Брянском в плен попали более 680 тысяч солдат и офицеров. В ГКО задумались об эвакуации Москвы.
При написание поста использованы материалы объёмной книги "Прифронтовая Москва", Главы под названием "Эвакуация,паника, осадное положение"
16 октября Московский метрополитен не работал - и это единственный день простоя в истории Московского метро. Ввелась подготовка к его уничтожению в соответствии с поступившим накануне указанием Л. Кагановича: «Метрополитен закрыть. Подготовить за три часа предложения по его уничтожению, разрушить объекты любым способом»
Ко всему прочему немцы сбрасывали с самолётов листовки со словами: «17-го октября будем в Москве».
Кроме организованной эвакуации 16-го числа началось беспорядочное бегство жителей города. Закрылись или не открылись заводы, часть из них раздавала продукцию работникам (Госбанк 16-го уже эвакуировался, и не всем успели выдать зарплату). Поползли слухи о том, что правящая верхушка покинула Москву. Большинству никто не объяснил суть постановления об эвакуации и все поняли по-своему.
Вот как это описано у Георгия Попова, второго секретаря Московского комитета партии: «Я поехал в Московский комитет партии. Однако и там было безлюдно. Навстречу мне шла в слезах буфетчица Оля, которая обычно приносила нам чай с бутербродами. Я спросил её, где люди. Она ответила, что все уехали. Я вошел в кабинет Щербакова и задал ему вопрос, почему нет работников на своих местах. Он ответил, что надо было спасать актив. Людей отправили в Горький. Я поразился такому ответу и спросил: «А кто же будет защищать Москву?" Последними из партийных функционеров покинули Москву работники райкомов. А на следующую ночь из Москвы побежали все».
Закончилось все так же внезапно. На следующий день открылись заводы, заработало метро. Многие москвичи сформировали рабочие дружины и помогали милиции в эти дни. Помогло и то, что Сталин из Москвы так и не уехал. Остался в столице и возглавлявший Генштаб Борис Шапошников.
Безымянные защитники столицы.
20 октября в городе и прилегающих районах ввели осадное положение, и суровая дисциплина стала и вовсе строгой: вплоть до расстрелов на месте за неподчинение приказу патруля.
Железной рукой и героизмом защитников город отстояли.
Одними из защитников Москвы были мой отец Дятлов Алексей Ефимович и мой тесть Ладиков Николай Акимович. Причем, оба были в окопах не столь далеко друг от друга. Отец воевал под Малоярославцем, а тесть в районе Волоколамска.