Victoria Andreyanova. Лабораторный вираж
Продолжаю публикацию обзоров прошедших московских Недель. Она сделана в рамках сотрудничества с новым порталом The Fashion Files; у меня с ним связаны некоторые дальние планы. Портал выйдет в свет только через месяц, но сейчас у вас есть возможность первыми познакомиться с его материалами на Facebook. Пометьте эту страницу, если вам интересно за ними следить, там обзоров будет куда больше, чем я собираюсь выкладывать в ЖЖ. Сегодня расскажу о коллекции весна-лето 2015 Виктории Андреяновой.
Кто-нибудь успел заметить точный момент, когда вещи Виктории Андреяновой взлетели к модности? Я не имею в виду принадлежность к индустрии - дизайнер в ней больше 20 лет, всю историю российской моды. Я имею в виду тот момент, когда ее шоу стали одним из самых горячих билетов сезона, а автор заговорил языком must-have’ов, объектов желания и острой актуальности. Недавно вот увидел ее дутое пальто-шар на вечеринке и полвечера глазел на издателя культового журнала, которая в нем пришла, разглядывал. В скобках замечу, что мы не были представлены, что усиливает и неудобство ситуации, и описание притягательности предмета.
История Дома такая долгая, что в ней можно найти легендарные период - отмеченный показами на Неделе высокой моды и «Золотым манекеном», - Смутное время и новейшую часть. Последняя началась для меня коллекцией весны 2010 года, выстроенной вокруг монашеского образа. На тот момент это был очень консервативный Дом, ориентированный на публику за 30, которому эксперименты не слишком шли, а шли солидно сшитые костюмы и мягкие мохеровые пальто. Широкая аудитория ассоциировала Дом с выверенными униформами знаковых российских компаний. Все это спокойствие вдруг собралось в коллекцию и зазвучало современно, на широком свободном дыхании, без желания непременно понравиться.
С этого момента был найден новый тон марки и она «не исчезала с модных радаров», как пишут в журналах. За исключением неожиданной, очень японской, юбилейной коллекции в Манеже, все другие только дополняли свежими (или архивными) деталями это размеренное луговое спокойствие: элементы мужского гардероба и спортивной одежды, перекличка объема и плоскости. Был найден фирменный цвет и тотемный зверь. Сделанные на одном-двух приемах, вещи жили вне времени и текущих тенденций, и это казалось их неоспоримым преимуществом, которое охотно признали поклонники марки. В результате появились такие чудеса поэтичного дизайна как «Врубелевская сирень» и «Хичкок».
Стиль тем более казался устойчивым, что автору явно требовалась личная эмоциональная связь с темой. Если она давала сбой, в вещах появлялись не всегда убедительные приемы формального поиска. В остальных случаях стройный стилистический план удавалось найти даже в городской толпе эпохи зрелого социализма, как в потрясающей коллекции на эту осень. Убедительность происходила из убежденности. На такие мягкие убеждения и соблазнения, разговор на равных, откликались клиенты марки, которых по-прежнему можно назвать взрослыми. Сейчас это основной язык общения модных Домов: информация предлагается не «сверху», а по горизонтали.
С последней коллекцией картина изменилась. Она будоражит воображение покупателя, предлагает хитовые возможности и манит туда, куда он, может, и не собирался. Выбранная тема («Лаборатория») построена на стерильности и отстраненности; ее разработка удалась автору, но очень неожиданна для ее подхода. Такие вещи быстрее ожидаешь увидеть в моменты потребительского оживления, когда построение образа на акцентных вещах и сложных решениях стимулирует покупательскую активность. Сейчас же мы чаще видим осторожное выстраивание коллекций из нейтральных по духу предметов, предполагающих длительное и частое использование, а того более - создание теплой эмоциональной связи. Повсюду коконы, пледы, комфорт и мягкие утешительные объемы.
Это очень смелый шаг Дома. Даже если разбирать эти вещи-приманки вне виртуозной стилизации, большая их часть сохраняет активное звучание. «Каждую минуту новая реакция», «смелость» и «эксперименты», как написано в сопроводительных материалах. В коллекции много брючных комплектов, она в целом адресована значительно более молодой аудитории c не вполне ясным потребительским поведением. Фактически, это объявление о конкуренции Celine или McCartney (коллекции которых на весну составлены куда осторожнее). Признаться, я не смог вспомнить в истории ни одного аналога такой радикального изменения направления без смены художественного директора или собственника. Сравнить, пусть и с преувеличением, можно с Тютчевым, продекламировавшим стихи Маяковского. Я аплодирую храбрости автора и держу кулаки за ее успех. Помимо личной симпатии, есть и эгоистичный момент - очень уж хочется увидеть продолжение той линии, которая так элегантно намечена многослойными брючными комплектами.
Кто-нибудь успел заметить точный момент, когда вещи Виктории Андреяновой взлетели к модности? Я не имею в виду принадлежность к индустрии - дизайнер в ней больше 20 лет, всю историю российской моды. Я имею в виду тот момент, когда ее шоу стали одним из самых горячих билетов сезона, а автор заговорил языком must-have’ов, объектов желания и острой актуальности. Недавно вот увидел ее дутое пальто-шар на вечеринке и полвечера глазел на издателя культового журнала, которая в нем пришла, разглядывал. В скобках замечу, что мы не были представлены, что усиливает и неудобство ситуации, и описание притягательности предмета.
История Дома такая долгая, что в ней можно найти легендарные период - отмеченный показами на Неделе высокой моды и «Золотым манекеном», - Смутное время и новейшую часть. Последняя началась для меня коллекцией весны 2010 года, выстроенной вокруг монашеского образа. На тот момент это был очень консервативный Дом, ориентированный на публику за 30, которому эксперименты не слишком шли, а шли солидно сшитые костюмы и мягкие мохеровые пальто. Широкая аудитория ассоциировала Дом с выверенными униформами знаковых российских компаний. Все это спокойствие вдруг собралось в коллекцию и зазвучало современно, на широком свободном дыхании, без желания непременно понравиться.
С этого момента был найден новый тон марки и она «не исчезала с модных радаров», как пишут в журналах. За исключением неожиданной, очень японской, юбилейной коллекции в Манеже, все другие только дополняли свежими (или архивными) деталями это размеренное луговое спокойствие: элементы мужского гардероба и спортивной одежды, перекличка объема и плоскости. Был найден фирменный цвет и тотемный зверь. Сделанные на одном-двух приемах, вещи жили вне времени и текущих тенденций, и это казалось их неоспоримым преимуществом, которое охотно признали поклонники марки. В результате появились такие чудеса поэтичного дизайна как «Врубелевская сирень» и «Хичкок».
Стиль тем более казался устойчивым, что автору явно требовалась личная эмоциональная связь с темой. Если она давала сбой, в вещах появлялись не всегда убедительные приемы формального поиска. В остальных случаях стройный стилистический план удавалось найти даже в городской толпе эпохи зрелого социализма, как в потрясающей коллекции на эту осень. Убедительность происходила из убежденности. На такие мягкие убеждения и соблазнения, разговор на равных, откликались клиенты марки, которых по-прежнему можно назвать взрослыми. Сейчас это основной язык общения модных Домов: информация предлагается не «сверху», а по горизонтали.
С последней коллекцией картина изменилась. Она будоражит воображение покупателя, предлагает хитовые возможности и манит туда, куда он, может, и не собирался. Выбранная тема («Лаборатория») построена на стерильности и отстраненности; ее разработка удалась автору, но очень неожиданна для ее подхода. Такие вещи быстрее ожидаешь увидеть в моменты потребительского оживления, когда построение образа на акцентных вещах и сложных решениях стимулирует покупательскую активность. Сейчас же мы чаще видим осторожное выстраивание коллекций из нейтральных по духу предметов, предполагающих длительное и частое использование, а того более - создание теплой эмоциональной связи. Повсюду коконы, пледы, комфорт и мягкие утешительные объемы.
Это очень смелый шаг Дома. Даже если разбирать эти вещи-приманки вне виртуозной стилизации, большая их часть сохраняет активное звучание. «Каждую минуту новая реакция», «смелость» и «эксперименты», как написано в сопроводительных материалах. В коллекции много брючных комплектов, она в целом адресована значительно более молодой аудитории c не вполне ясным потребительским поведением. Фактически, это объявление о конкуренции Celine или McCartney (коллекции которых на весну составлены куда осторожнее). Признаться, я не смог вспомнить в истории ни одного аналога такой радикального изменения направления без смены художественного директора или собственника. Сравнить, пусть и с преувеличением, можно с Тютчевым, продекламировавшим стихи Маяковского. Я аплодирую храбрости автора и держу кулаки за ее успех. Помимо личной симпатии, есть и эгоистичный момент - очень уж хочется увидеть продолжение той линии, которая так элегантно намечена многослойными брючными комплектами.