Maroussia Zaitseva. Радости низких стран
Я очень давно не писал в этот дневник и начну исправлять это упущение с серии обзоров прошедших московских Недель. Он сделан в рамках сотрудничества с новым порталом The Fashion Files; у меня с ним связаны некоторые дальние планы. Портал выйдет в свет только через месяц, но сейчас у вас есть возможность первыми познакомиться с его материалами на Facebook. Пометьте эту страницу, если вам интересно за ними следить, там обзоров будет куда больше, чем я собираюсь выкладывать в ЖЖ. Начну коллекции весна-лето 2015 Маруси Зайцевой.
Книга «Вино из одуванчиков», которая дала название свежей коллекции Маруси Зайцевой, рассказывает о счастье. Радость в ней связана с молодостью, наступающим летом, свободой и людьми. Новый летний гардероб в этом списке не значится: там одежда следует за настроением, а не настроение за одеждой. В романе о конце 20х, написанном в начале 50х, иначе и быть не может - до наступления эпохи тотального консьюмеризма мода всерьез затрагивала очень небольшую часть людей. Это легкое настроение сложных простых радостей отлично удалось в коллекции.
Весьма вероятно, что сейчас мы постепенно возвращаемся к очень похожей ситуации. Все меньше людей связывают уровень счастья или возможности самовыражения с остроактуальной одеждой. Абсолютно определенно, к фанатикам или жрецам гардероба нельзя причислить и Марусю Зайцеву, ее личное отношение к вещам довольно спокойное. Еще вчера это казалось не самой очевидной позицией для дизайнера, а сегодня ее разделяют с ней немалое число потребителей: у них появилось другое отношение к тратам, другие приоритеты и способы рассказать о себе. Шопоголизм из милой причуды окончательно превратился в диагноз или в примету недавнего знакомства с деньгами.
Одновременно с разборчивостью приходит и уважение к вещам; раз уж они отобраны со смыслом и не ради новизны, отношения с ними складываются куда более личные. Мне представляется, что нечто похожее могло произойти и с Марусей. В предыдущих шоу мы нередко видели инструментальное отношение к вещам, по сравнению со сценической или концептуальной задачей они иногда выполняли подчиненную роль. В этот раз выбор тканей, специальное создание принтов и аксессуаров, отношение к конструкции говорят об обратном. Это показ художника моды, пусть и относящегося к этой самой моде с редким здравомыслием.
Достаточно взглянуть на технические детали - баланс завышенной талии, вытачки из проймы, пропорции кокетки, ластовицы или рельефы из плечевых швов, - чтобы продуманное отношение к предмету стало очевидным. Немалую роль тут могла сыграть новая позиция марки: сейчас дизайнер базируется и продается в Доме Slava Zaitsev, делит с ним производство и мастерские. Это не могло не сказаться не только на общем настрое (а продажи незнакомым людям, несомненно, меняют взгляд), но и на самой одежде. Даже при беглом осмотре в коллекции находится масса параллелей как с ВМ, так и с Егором Зайцевым, при всем несходстве стилистики.
В картинках ниже я отобрал пару самых очевидных примеров, но неленивый исследователь обнаружит их куда больше. Приходит на ум сравнение с преемственностью стиля фламандских художников, только в обратной хронологии. Школа одна, но разные проявления. Если щедрость коллекций основателя Дома можно сравнить с Рубенсом, то работы Егора фантастичностью напоминают Босха, а сдержанность Маруси - Мемлинга, например. Ценность простых вещей у нее вполне соответствует настроению людей, земля которых на время отвоевана у моря.
Ранние бургундцы тем более приходят на ум, что любое отступление от строгого стиля в «Вине…» мгновенно обращает на себя внимание. Так, модели не всегда органично чувствовали себя в усложненной схеме (что для зайцевских манекенщиц - большая редкость), обувь и сумки привлекали, пожалуй, слишком много внимания, а яркие коктейльные пальто выигрышно смотрелись только на фото, но отнюдь не в движении. Впрочем, все это пустяки в сравнении с радостью за художника, который смог так интеллигентно и негромко рассказать о своем будущем пути в индустрии.
Книга «Вино из одуванчиков», которая дала название свежей коллекции Маруси Зайцевой, рассказывает о счастье. Радость в ней связана с молодостью, наступающим летом, свободой и людьми. Новый летний гардероб в этом списке не значится: там одежда следует за настроением, а не настроение за одеждой. В романе о конце 20х, написанном в начале 50х, иначе и быть не может - до наступления эпохи тотального консьюмеризма мода всерьез затрагивала очень небольшую часть людей. Это легкое настроение сложных простых радостей отлично удалось в коллекции.
Весьма вероятно, что сейчас мы постепенно возвращаемся к очень похожей ситуации. Все меньше людей связывают уровень счастья или возможности самовыражения с остроактуальной одеждой. Абсолютно определенно, к фанатикам или жрецам гардероба нельзя причислить и Марусю Зайцеву, ее личное отношение к вещам довольно спокойное. Еще вчера это казалось не самой очевидной позицией для дизайнера, а сегодня ее разделяют с ней немалое число потребителей: у них появилось другое отношение к тратам, другие приоритеты и способы рассказать о себе. Шопоголизм из милой причуды окончательно превратился в диагноз или в примету недавнего знакомства с деньгами.
Одновременно с разборчивостью приходит и уважение к вещам; раз уж они отобраны со смыслом и не ради новизны, отношения с ними складываются куда более личные. Мне представляется, что нечто похожее могло произойти и с Марусей. В предыдущих шоу мы нередко видели инструментальное отношение к вещам, по сравнению со сценической или концептуальной задачей они иногда выполняли подчиненную роль. В этот раз выбор тканей, специальное создание принтов и аксессуаров, отношение к конструкции говорят об обратном. Это показ художника моды, пусть и относящегося к этой самой моде с редким здравомыслием.
Достаточно взглянуть на технические детали - баланс завышенной талии, вытачки из проймы, пропорции кокетки, ластовицы или рельефы из плечевых швов, - чтобы продуманное отношение к предмету стало очевидным. Немалую роль тут могла сыграть новая позиция марки: сейчас дизайнер базируется и продается в Доме Slava Zaitsev, делит с ним производство и мастерские. Это не могло не сказаться не только на общем настрое (а продажи незнакомым людям, несомненно, меняют взгляд), но и на самой одежде. Даже при беглом осмотре в коллекции находится масса параллелей как с ВМ, так и с Егором Зайцевым, при всем несходстве стилистики.
В картинках ниже я отобрал пару самых очевидных примеров, но неленивый исследователь обнаружит их куда больше. Приходит на ум сравнение с преемственностью стиля фламандских художников, только в обратной хронологии. Школа одна, но разные проявления. Если щедрость коллекций основателя Дома можно сравнить с Рубенсом, то работы Егора фантастичностью напоминают Босха, а сдержанность Маруси - Мемлинга, например. Ценность простых вещей у нее вполне соответствует настроению людей, земля которых на время отвоевана у моря.
Ранние бургундцы тем более приходят на ум, что любое отступление от строгого стиля в «Вине…» мгновенно обращает на себя внимание. Так, модели не всегда органично чувствовали себя в усложненной схеме (что для зайцевских манекенщиц - большая редкость), обувь и сумки привлекали, пожалуй, слишком много внимания, а яркие коктейльные пальто выигрышно смотрелись только на фото, но отнюдь не в движении. Впрочем, все это пустяки в сравнении с радостью за художника, который смог так интеллигентно и негромко рассказать о своем будущем пути в индустрии.