Обзор московского сезона осень 2014
Запоздалый обзор московского сезона в виде большой журнальной колонки. Ссылки на полный сет фотографий упоминаемых показов - по тексту.
Яблоко, груша и морковка
У кого в потайном месте встроен барометр? У дизайнеров моды. Самым талантливым барометр вживляют при рождении, чтобы его показания - буря или великая сушь - позволяли им работать на опережение. Коллекция, созданная без учета надвигающихся атмосферных явлений, модой стать никак не сможет, только дизайном. У каждого потайное место свое: у кого-то неизученная часть мозга, а у кого-то другие, более очевидные органы. Однако каждый сезон все равно ходишь заглянуть в это самое место, чтобы проверить показания приборов в авторской интерпретации.
Именно поэтому на показы последнего московского сезона я собирался без особого воодушевления. Общественный барометр показывал известно что: всеобщую нерассуждающую агрессию и предистерию, происходящую от неопределенности. Душновато, как у Рязанова в «Гараже». Ничего нет легче, чем перенести эти настроения с улицы на подиум, тем более что именно массовый потребитель сейчас диктует генеральные тренды. Раньше этот массовый гражданин был где-то в абстрактном космосе, а сейчас вот он - бежит вызывать полицию, если что-то из ваших разговоров в общем купе осталось ему непонятным. Одним словом, на подиуме в марте я ждал отражения этой агрессии.
По счастью, ожидания не оправдались. Почти все дизайнеры собрали коллекции вокруг другого массового тренда, стремления к анонимности. Этот добровольный отказ от личности мог бы также получить толкование из отечественной ситуации, где инакость отнюдь не поощряется, но в данном случае его стоит рассматривать как частное опровержение тезиса «Россия - не Европа». Получается, что на уроне модных трендов - вполне Европа, поскольку именно такое стремление к обезличенному мы наблюдаем сейчас в журнальных статьях по всему миру. При этом если зарубежный тренд основан на нежелании ежедневно приносить маленькие жертвы хорошему вкусу и манере одеваться, то в Москве он понимается как выбор нейтральных вещей, стилистическое заявление.
Наверное, случается впервые, что российская склонность наряжаться и показывать товар лицом приносит столь ощутимую пользу. Оказалось, что тяга к неестесвенным образам создает неплохой иммунитет против проявлений распущенности в костюме, самопопустительства и треников, к которым, в конечном итоге, сводятся все эти разговоры об усталости от моды и естественности. В тщательном отношении к костюму, несомненно, больше уважения к окружающим и их мнению. В России такое уважение - исчезающая натура, а потому смотреть коллекции было особенно интересно. После того, как многие дизайнеры устранились от активного самовыражения, но остались в рамках классической концепции «наряда», получились очень милые вещи. Милые, будто трамвай на конной тяге.
Это сравнение встретилось мне на семнадцатой странице «Жюстин» Лоренса Даррелла. Или это была «Клеа»? Одним словом, одна из тех книг, у которых закладка вечно оказывается на семнадцатой странице и никак не хочет передвигаться дальше. В другом романе, «Сыне цирка» Джона Ирвинга, такие заколдованные книги использовались контрабандистами. В 60е годы они выбирали девушек деревенской внешности с канадским паспортом, клали поверх багажа интеллектуальный роман и путеводитель с помеченными специфическими достопримечательностями повышенной духовности. Далее укладывался здоровенный фаллоимитатор, в котором помещалась валюта или наркотики. Все вместе избавляло от проблем на таможне.
Это вполне описывает основную идею этого московского сезона. Большинство образов было способно избавить от нежелательного внимания индийских таможенников в 60е годы: тогда они еще не забыли сельских леди, пренебрегавших яркой модой, но уже довольно навидались хиппи, чтобы не поражаться случайному дилдо под «Александрийским квартетом». Образы в достаточной мере интеллектуальные и приличные. Чуждые демонстративности, как у контрабандистки. Милые, как трамвай на конной тяге, и уж точно не связанные с наркотиками и бунтом.
Этот тренд задумывался во избавление покупательских масс от диктата моды и необходимости напрягаться, т.е. как демократичный. Но поскольку это слово вдруг оказалось вредной выдумкой Запада, то в не-Европе его проявления приняли на редкость изысканный характер: дизайнеры очень по-разному подошли к решению задачи. Как будто в картинах выставки Магритта разом появились яблоко, груша и морковка. Разумеется, это только топовый тренд, без розочек не может обойтись ни один московский сезон. Однако ни одному дизайнеру с верно отстроенным барометром пройти мимо него не удалось. Датировать одежду последних полутора десятилетий почти невозможно, вещи перестали обозначать время, поэтому так важно отразить его дух в представлении коллекции.
Одной из первых в сезоне показывалась Света Тегин. Ее же шоу стало самым уверенным заявлением в этом стиле: коллекцию можно показывать без всякого ущерба года три подряд. Она безусловно «тегинская», но зачастую именно потому, что мы признаем за этим автором способность создавать идеи, которые для продаж не нуждаются более в вычурности и сезонных переменах. Уверенно выстроенная от «А» к «Я», коллекция сопровождалась умопомрачительной стилизацией, «отдельность» которой только подчеркивала вневременной характер одежды. Впечатление было такое, что стилист пришел и сказал: «Дорогая, но в каком же месте они у тебя будут удивляться?»
Что сказал стилист при подготовке показа Алены Ахмадуллиной, уже несколько сезонов остается загадкой. Некоторые части коллекции на темы «Кентервильского привидения» были так слабо пригнаны друг к другу, а все вместе - к обуви, что в целом создавалось впечатление великолепного универсального магазина. Автор явно показала, что она умеет очень многое (и из самых разных тканей, замечу в скобках). Такой американский подход тоже можно рассматривать в рамках тренда на анонимность, но, боюсь, к этому совершенно не готовы аленины покупательницы. В первом ряду количество фирменного принта достигло такого накала, что сидевший рядом со мной редактор при всей своей сдержанности не могла не порадоваться, что надеть что-то похожее ей не пришло в голову.
Вероятно, это одна из серьезных проблем, которые стоят сейчас перед авторскими Домами: как соблюсти баланс между присутствием автора и тягой к массовым решениям. Понятно, что конкуренция в модным масс-маркетом заранее обречена на проигрыш, а рынок для дизайнерской моды выглядит все уже. Скажем, самым обсуждаемым дебютом на московских Неделях стала коллекция Гоши Карцева, которая показывает, что теперь важна не вещь, а правильный образ и эмоции. А их можно извлечь из многого. Не удивлюсь, если через несколько лет основным занятием модной критики будет обсуждение объемов, направления реглана и точности шрифта на спортивных джемперах.
Баланс отстраивается каждой маркой по-своему. Если у Олега Бирюкова он выставлен на годы вперед, будто компас, то у Лилии Пустовит этот стиль выглядит очень формальным упражнением. По-прежнему вне времени, но и вне требований тиражности, находится коллекция Александра Арнгольдта, которая в этом сезоне непривычно щедрая. Еще более щедрой на остроумные решения была коллекция Натальи Дригант, которая показывалась после долгого перерыва, но бесконфликтные стилизация и саундтрек неожиданно вернули это шоу в контекст нашего разговора об анонимности.
Отдельно, как и всегда, стоит показ второй линии White Татьяны Парфёновой. В этот раз он отделен также и расписанием и проходил вне графиков Недель. Показ лишен драматизма, привычного для шоу первой линии Дома; если бы пришлось остановиться на одной эмоции, я бы выбрал покой. Судя по большому разнообразию представленных силуэтов, ни один из них не был для автора самым значимым. Ее связь с вещами была именно эмоциональной, основанной на рисунках дизайнера, использованных в принте, и появившихся в этом сезоне ручных обработках.
Вершинный момент сезона наступил для меня ближе к его окончанию, на показе Виктории Андреяновой. Здесь тема анонимности проходила через инспирацию от уличной толпы 80х, подобно той, что мы видим в интерлюдиях «Служебного романа». Однако даже сочетание коричневого с голубым, позаимствованное у Людмилы Прокофьевны, было до такой степени личным, что попадание в настроение сезона получилось стопроцентным. От российских показов обычно не ждешь такой точности построения, от настроения, до стилизации и музыки, и охотно готов извинить эти неточности. Никаких извинений не потребовалось: этот индивидуальный взгляд на лишенную индивидуальности советскую толпу стал одной из лучших коллекций за 20-летнюю историю наблюдений. Из яблока и морковки в умелых руках получаются фантастические блюда.
