Кроссовки в среднем роде
Если расспросить десять человек на улице, как устанавливаются правила русского языка, то в восьми как минимум случаях в ответ услышишь о таинственных регуляторах, которые придумывают нормы по своему усмотрению. В результате литературный язык «портится» и упрощается, и вот уже слово «кофе» можно использовать в среднем роде. А мы-то (читай - культурные люди) всю жизнь напряженно следили, чтобы использовать его только в мужском; тем напряженнее, что языковая логика подталкивала нас к тому, что подобного вида слова в русском языке к мужскому роду не относятся. Лингвисты объясняют эту несообразность существованием формы «кофей», несомненно мужской, но бывшей в употреблении более века назад, и отмечают в своих словарях, что все больше людей подчиняются языковой логике. В результате чего «кофе» в среднем роде становится допустимой формой, пусть и не литературной.
Схожее отношение можно наблюдать к моде. Поскольку она теперь почти официально признана языком, все языковые заблуждения к ней вполне применимы. Широкой публике кажется, что по-прежнему существует диктат олимпийцев-дизайнеров, которые ежесезонно устанавливают правила хорошего вкуса. Новинки регулярно высмеиваются как нелепые, что не мешает тем же насмешникам через пару лет преспокойно ими пользоваться, как только новизна сгладится повсеместным употреблением. Чтобы сделать аналогию с языком завершенной, власть и в словоупотреблении, и в установлении трендов безвозвратно перешла к потребителям. Они же упорно этого не замечают и не устают фантазировать о каких-то нормах, данных свыше и неизменных, будто таблица Менделеева.
Как по мне, претензии на культурность и инсайдерский статус подкрепляются не жестким следованием правилам, а знанием, откуда эти правила появились и как их можно элегантно нарушать. Этим вкусы и отличаются от таблицы Менделеева: в последнем случае совершенно неважно, сколько людей согласны увязывать свойства элементов с их атомным строением. А вот вкусы подвержены переменам и для их утверждения важно только число последователей. Единственно верных ответов тут не существует, есть только общая логика развития, и все, что ей соответствует, может стать нормой. Даже такое анекдотичное сочетание, как кроссовки с деловым костюмом. Как и в языке, можно сколько угодно сохранять чистоту стиля, но избежать новой нормы можно только заткнув уши. Разумеется, чем больше усиливается противостояние между предписанием и практикой, тем выше риск скатиться к распущенности, а потому классический эталон стоит постоянно держать в уме.
Вот как представляется мне логика развития событий в случае с кроссовками. В последнее время спортивность стала таким всеобщим явлением, что отделить ее от «обычной» жизни становится все сложнее, как и, например, использование компьютеров. Раньше для занятий спортом было отведено специальное время, место и одежда. Теперь многие добираются на работу на велосипеде, в перерыве ходят на йога-ланчи и выполняют комплексы упражнений, сидя на рабочем стуле. Разделение занятий в целом становится устаревшим понятием, как кофий в мужском роде. Однако все еще жива память о том, что в прежние времена для работы, официальных событий, загородной жизни, спорта и дома существовали специальные несходные наряды и воспитанные люди отличались тонким знанием этих различий. До сих пор любые попытки смешивания стилей кажутся профанацией и варварством.
К этому стоит добавить усиливающееся стремление к анонимности в костюме, к которому очень подходит спортивная одежда. Тренировочные брюки стали новыми джинсами, а нормкор - пусть придуманным, но самым обсуждаемым явлением. Понятно, что от подиумов до универмагов кеды, неопрен, свитшоты и хлопковый джерси идут нескончаемым потоком, не говоря уже о бастарде женских лодочек и кроссовок в «Диоре» и тому подобном. Можно даже предположить, что повсеместный интерес к бегу обусловлен модой на беговую обувь. Однако даже в таком потоке можно выделить глазом самую блестящую рыбу. Чемпионами в ее разведении пока представляются мне немцы. Даже если кто-то не помнит, что культовые спортивные вещи появились в 80е именно в варианте с тремя полосками, усилия компании Adidas последнего десятилетия по смешению подиума и раздевалки спортзала невозможно обойти вниманием.
Пожалуй, первым крупным опытом стали коллекции Ямамото для Y-3 в начале века, выпуск которых продолжается по сей день. Позже к нему добавились Стелла Маккартни, Джереми Скотт, а в недавнее время, после прихода на пост креативного директора Дирка Шёнбергера, Рик Оуэнс и Раф Симонс. Вероятно, ни один заметный дизайнер в мире не избежал такого сотрудничества с другими лейблами, от Маккуина до Чалаяна и Тиши. Теперь спортивным производителям не нужно ссылаться на молодежные субкультуры, как раньше, и даже на эстетику - симонсовские кроссовки стали не только самой обсуждаемой, но и самой уродливой обувью на моей памяти. Однако они совершенно точно в тренде, поскольку помогают решить модную дилемму последнего времени - как внести персональный штрих в обезличенное отношение к одежде.
Персональное отношение к спортивной обуви в смеси с костюмами очень легко контролировать, если представить, что на журнальном уровне ее выражают в лучшем случае Джастин Тимберлейк, а в целом - Канье Вест. Это, конечно, одиозный персонаж, но именно он появился на обложке апрельского Vogue US со своей еще более одиозной женой. Анна Винтур, которая клялась, что Кардашьян в ее издании никогда не появится, сообщила в редакторском письме, что именно эта пара теперь определяет культурный ландшафт. Эти персонажи анекдотов стали новой приемлемой нормой, подобно кофе в среднем роде, а сам журнал отказался от диктаторской позиции и занимается теперь только фиксацией происходящего, будто словарь. Сейчас такое философское спокойствие помогает воткнуть мужские ноги в обувь, больше всего напоминающую модные дамские сумки.
Схожее отношение можно наблюдать к моде. Поскольку она теперь почти официально признана языком, все языковые заблуждения к ней вполне применимы. Широкой публике кажется, что по-прежнему существует диктат олимпийцев-дизайнеров, которые ежесезонно устанавливают правила хорошего вкуса. Новинки регулярно высмеиваются как нелепые, что не мешает тем же насмешникам через пару лет преспокойно ими пользоваться, как только новизна сгладится повсеместным употреблением. Чтобы сделать аналогию с языком завершенной, власть и в словоупотреблении, и в установлении трендов безвозвратно перешла к потребителям. Они же упорно этого не замечают и не устают фантазировать о каких-то нормах, данных свыше и неизменных, будто таблица Менделеева.
Как по мне, претензии на культурность и инсайдерский статус подкрепляются не жестким следованием правилам, а знанием, откуда эти правила появились и как их можно элегантно нарушать. Этим вкусы и отличаются от таблицы Менделеева: в последнем случае совершенно неважно, сколько людей согласны увязывать свойства элементов с их атомным строением. А вот вкусы подвержены переменам и для их утверждения важно только число последователей. Единственно верных ответов тут не существует, есть только общая логика развития, и все, что ей соответствует, может стать нормой. Даже такое анекдотичное сочетание, как кроссовки с деловым костюмом. Как и в языке, можно сколько угодно сохранять чистоту стиля, но избежать новой нормы можно только заткнув уши. Разумеется, чем больше усиливается противостояние между предписанием и практикой, тем выше риск скатиться к распущенности, а потому классический эталон стоит постоянно держать в уме.
Вот как представляется мне логика развития событий в случае с кроссовками. В последнее время спортивность стала таким всеобщим явлением, что отделить ее от «обычной» жизни становится все сложнее, как и, например, использование компьютеров. Раньше для занятий спортом было отведено специальное время, место и одежда. Теперь многие добираются на работу на велосипеде, в перерыве ходят на йога-ланчи и выполняют комплексы упражнений, сидя на рабочем стуле. Разделение занятий в целом становится устаревшим понятием, как кофий в мужском роде. Однако все еще жива память о том, что в прежние времена для работы, официальных событий, загородной жизни, спорта и дома существовали специальные несходные наряды и воспитанные люди отличались тонким знанием этих различий. До сих пор любые попытки смешивания стилей кажутся профанацией и варварством.
К этому стоит добавить усиливающееся стремление к анонимности в костюме, к которому очень подходит спортивная одежда. Тренировочные брюки стали новыми джинсами, а нормкор - пусть придуманным, но самым обсуждаемым явлением. Понятно, что от подиумов до универмагов кеды, неопрен, свитшоты и хлопковый джерси идут нескончаемым потоком, не говоря уже о бастарде женских лодочек и кроссовок в «Диоре» и тому подобном. Можно даже предположить, что повсеместный интерес к бегу обусловлен модой на беговую обувь. Однако даже в таком потоке можно выделить глазом самую блестящую рыбу. Чемпионами в ее разведении пока представляются мне немцы. Даже если кто-то не помнит, что культовые спортивные вещи появились в 80е именно в варианте с тремя полосками, усилия компании Adidas последнего десятилетия по смешению подиума и раздевалки спортзала невозможно обойти вниманием.
Пожалуй, первым крупным опытом стали коллекции Ямамото для Y-3 в начале века, выпуск которых продолжается по сей день. Позже к нему добавились Стелла Маккартни, Джереми Скотт, а в недавнее время, после прихода на пост креативного директора Дирка Шёнбергера, Рик Оуэнс и Раф Симонс. Вероятно, ни один заметный дизайнер в мире не избежал такого сотрудничества с другими лейблами, от Маккуина до Чалаяна и Тиши. Теперь спортивным производителям не нужно ссылаться на молодежные субкультуры, как раньше, и даже на эстетику - симонсовские кроссовки стали не только самой обсуждаемой, но и самой уродливой обувью на моей памяти. Однако они совершенно точно в тренде, поскольку помогают решить модную дилемму последнего времени - как внести персональный штрих в обезличенное отношение к одежде.
Персональное отношение к спортивной обуви в смеси с костюмами очень легко контролировать, если представить, что на журнальном уровне ее выражают в лучшем случае Джастин Тимберлейк, а в целом - Канье Вест. Это, конечно, одиозный персонаж, но именно он появился на обложке апрельского Vogue US со своей еще более одиозной женой. Анна Винтур, которая клялась, что Кардашьян в ее издании никогда не появится, сообщила в редакторском письме, что именно эта пара теперь определяет культурный ландшафт. Эти персонажи анекдотов стали новой приемлемой нормой, подобно кофе в среднем роде, а сам журнал отказался от диктаторской позиции и занимается теперь только фиксацией происходящего, будто словарь. Сейчас такое философское спокойствие помогает воткнуть мужские ноги в обувь, больше всего напоминающую модные дамские сумки.