о дружбе
вот сижу я, к примеру, при полном штиле и от скуки решаю себе на крупе слово хуй написать. И не просто ручкой, а флюоресцентным фломастером, чтобы смешнее получилось. Пишу, значит, ржу-не-магу, перед зеркалом кручусь, развлекаюсь, в общем. Но тут появляется Общество. Его никто не звал, в принципе, но оно все равно приходит. А Общество-то у нас, пиздец, сердобольное, и завидев хуи на задницах, сразу причитать начинает. Мол, как же так, деточка, зачем же ты себе такую пакость написала? Как же ты теперь отмываться будешь? Как ЖИТЬ-то с этим будешь, ведь смеются же все?
Я же Общество к веселью призываю: так и вы посмейтесь вместе со мной, чего теряться-то? Но Общество, оно строгое, суждение свое вынесло и в других точках зрения не нуждается.
Тут приходит друх. Тоже незваный, кстати, но на то оне и друзья, чтобы затак заваливаться. Изучает написанное, ржет, балуется выключателем от лампочки: свойства фломастера проверяет, и, довольный результатом, оставляет меня развлекаться дальше.
Веселюсь я какое-то время, по комнате прыгаю, бусы под флюоресцент подбираю и даже штампики на стенах присаживаю (заборы, трепещите!). Но приходит ночь, спать хочется, а хуй под одеялом светится, глаз сомкнуть не дает. Да и кожа под краской от раздражения зудеть начинает. Взываю я к Обществу (жалело меня-таки), о помощи прошу. Но какой там. Общество давно слилось по-тихому: другие события осу обсуждать. А пока я рот открываю, чтобы друха позвать, он уже идет с ведром вайт-спирита и тряпкой: «ну давай, наклоняйся, шоле».
Друх оттирает письмена с раскрасневшегося крупа и приговаривает: "вот ты себе даже хуй светящимся на заду нацарапала, а как была пизданутая, так и осталась. Ну и я вместе с тобой. Как "почему вместе"?
Потому что гладиолус. (с)