95
Сегодня исполняется 95 лет со дня рождения моей мамы.
В юности ее День Рождения я любил гораздо больше своего.
Мама была великой труженицей и страстным борцом за Правду. Как это нередко случается в нашем богоспасаемом Отечестве, её, как человека независимого, хорошо и честно работающего, начальство пыталось сжить со свету всеми возможными способами. К тому же она не обладала тем, что называется дипломатическими способностями, в профессии, да и в жизни, была бескомпромиссна и нелицеприятна, могла прямо сказать коллегам весьма резкие и неприятные вещи и, понятное дело, наживала себе врагов. В общем, она была не из тех, кто "не высовывается". Характер - что-то вроде Анжелики, маркизы ангелов. :) Или, скорее, героини "Открытой книги" В. Каверина. Когда я смотрю фильм (сериал), снятый по этой книге, то, глядя на прекрасную актрису И. Саввину, прямо вижу свою маму. Внешнего сходства нет, а внутреннее очень сильно.
Я вспомнил, как весной 1969 года во время очень жесткого конфликта между мамой и ее непосредственным начальником, заведующим лабораторией, обостренного к тому же и конфликтом со всей блохинской камарильей (в учреждении, которое сейчас называется Онкологическим центром РАМН им. Н.Н. Блохина, а тогда еще было Институтом онкологии АМН СССР), маму просто хотели выгнать с работы. Несмотря на критическую ситуацию, внешне она была спокойна.
Вот пришли мы тогда на какой-то концерт в Большой зал МК (не помню уж какой), и я увидел в ларьке, где продавали пластинки, ETERN'овский двойник с записью Третьей симфонии Малера в великолепном исполнении Б. Хайтинка.
(Портрет Малера на обложке - мой любимый. Как видна тут могучая личность!)
Я стал уговаривать маму купить пластинки. Импортные пластинки тогда были не очень дешевы. Несколько поколебавшись, мама пошла мне навстречу, сказав: "Ладно, Лёшка, купим эти пластинки на последнюю десятку. А вот когда меня с работы выгонят, то уж всё, ау..."
Но всё-таки тогда маме удалось себя отстоять. Она сделала неожиданный и смелый ход, обратившись напрямую к вице-президенту Академии, поймав его в коридоре биофака перед лекцией. Он удивился, но выслушал маму, обещал разобраться и, действительно, реально помог. Уволить ее после звонка вице-президента Блохину уже не могли, но из-за фактически неразрешимого конфликта с непосредственным руководителем, перевели в другую лабораторию, дав группу. Потом эта группа была преобразована в самостоятельную лабораторию под маминым руководством. Эта лаборатория "Биохимической фармакологии" открывала по существу совершенно новое в ту пору направление в разработке противоопухолевых препаратов.
Но гладких отношений с начальством всё равно не было. Очередная проверка и переаттестация лаборатории стоила маме мерцательной аритмии пополам с тахикардией.
Ладно, хватит о плохом.
Я очень многим обязан своей маме. Своим духовным становлением прежде всего ей. И круг ее друзей и знакомых включал в себя столько замечательных и умных людей, что крутясь среди них, я тоже как-то набирался ума-разума. Но при этом даже в мыслях у меня не было выбрать ее профессию биолога. Я был влюблен в физику (и в математику постольку, поскольку она могла проникнуть в устройство вселенной и служила аппаратом физике).
Еще ребенком я, увидев пластинку с желтой этикеткой, где Э. Гилельс играл Пятый бетховенский концерт (вместе с К. Зандерлингом), попросил маму поставить запись. Но она мне тогда, шестилетнему, строго сказала: "Тебе еще рано это слушать!". Каково же было мое счастье, когда мама принесла домой пластинку с Пятой симфонией Бетховена (в исполнении В. Фуртвенглера), и мне, уже десятилетнему, было позволено эту музыку слушать. Занятно, что на первом вечере в Большом зале, на котором я присутствовал (в 14 лет), Л. Власенко исполнял именно Пятый концерт.
В юности ее День Рождения я любил гораздо больше своего.
Мама была великой труженицей и страстным борцом за Правду. Как это нередко случается в нашем богоспасаемом Отечестве, её, как человека независимого, хорошо и честно работающего, начальство пыталось сжить со свету всеми возможными способами. К тому же она не обладала тем, что называется дипломатическими способностями, в профессии, да и в жизни, была бескомпромиссна и нелицеприятна, могла прямо сказать коллегам весьма резкие и неприятные вещи и, понятное дело, наживала себе врагов. В общем, она была не из тех, кто "не высовывается". Характер - что-то вроде Анжелики, маркизы ангелов. :) Или, скорее, героини "Открытой книги" В. Каверина. Когда я смотрю фильм (сериал), снятый по этой книге, то, глядя на прекрасную актрису И. Саввину, прямо вижу свою маму. Внешнего сходства нет, а внутреннее очень сильно.
Я вспомнил, как весной 1969 года во время очень жесткого конфликта между мамой и ее непосредственным начальником, заведующим лабораторией, обостренного к тому же и конфликтом со всей блохинской камарильей (в учреждении, которое сейчас называется Онкологическим центром РАМН им. Н.Н. Блохина, а тогда еще было Институтом онкологии АМН СССР), маму просто хотели выгнать с работы. Несмотря на критическую ситуацию, внешне она была спокойна.
Вот пришли мы тогда на какой-то концерт в Большой зал МК (не помню уж какой), и я увидел в ларьке, где продавали пластинки, ETERN'овский двойник с записью Третьей симфонии Малера в великолепном исполнении Б. Хайтинка.
(Портрет Малера на обложке - мой любимый. Как видна тут могучая личность!)
Я стал уговаривать маму купить пластинки. Импортные пластинки тогда были не очень дешевы. Несколько поколебавшись, мама пошла мне навстречу, сказав: "Ладно, Лёшка, купим эти пластинки на последнюю десятку. А вот когда меня с работы выгонят, то уж всё, ау..."
Но всё-таки тогда маме удалось себя отстоять. Она сделала неожиданный и смелый ход, обратившись напрямую к вице-президенту Академии, поймав его в коридоре биофака перед лекцией. Он удивился, но выслушал маму, обещал разобраться и, действительно, реально помог. Уволить ее после звонка вице-президента Блохину уже не могли, но из-за фактически неразрешимого конфликта с непосредственным руководителем, перевели в другую лабораторию, дав группу. Потом эта группа была преобразована в самостоятельную лабораторию под маминым руководством. Эта лаборатория "Биохимической фармакологии" открывала по существу совершенно новое в ту пору направление в разработке противоопухолевых препаратов.
Но гладких отношений с начальством всё равно не было. Очередная проверка и переаттестация лаборатории стоила маме мерцательной аритмии пополам с тахикардией.
Ладно, хватит о плохом.
Я очень многим обязан своей маме. Своим духовным становлением прежде всего ей. И круг ее друзей и знакомых включал в себя столько замечательных и умных людей, что крутясь среди них, я тоже как-то набирался ума-разума. Но при этом даже в мыслях у меня не было выбрать ее профессию биолога. Я был влюблен в физику (и в математику постольку, поскольку она могла проникнуть в устройство вселенной и служила аппаратом физике).
Еще ребенком я, увидев пластинку с желтой этикеткой, где Э. Гилельс играл Пятый бетховенский концерт (вместе с К. Зандерлингом), попросил маму поставить запись. Но она мне тогда, шестилетнему, строго сказала: "Тебе еще рано это слушать!". Каково же было мое счастье, когда мама принесла домой пластинку с Пятой симфонией Бетховена (в исполнении В. Фуртвенглера), и мне, уже десятилетнему, было позволено эту музыку слушать. Занятно, что на первом вечере в Большом зале, на котором я присутствовал (в 14 лет), Л. Власенко исполнял именно Пятый концерт.