Еще о городах
Вспоминая отдохновенные дни прошедшего лета (точнее, весны и лета), погуляем немного около римского Пантеона, посмотрим на сцены из римской жизни.
Вот смотрю на последнюю фотографию и думаю: ведь это чудовищное уродство! Особенно эти жуткие окна и еще более жуткие стекла в них.
Но продолжим:
(видна церковь S. Eustacchio)
Она же поближе:
Дальше:
Ну всё: вышли на площадь Навона и, стало быть, можно заканчивать.
PS. Я уже писал тут в мае, что в этом районе Рима снимались некоторые сцены фильма Антониони "Затмение". Почему я опять вспомнил про Антониони?
А вот почему.
Читая Мережковского о Достоевском, я нашел такое место:
"Великий реалист и вместе с тем великий мистик, Достоевский чувствует призрачность реального: для него жизнь - только явление, только покров, за которым таится непостижимое и навеки скрытое от человеческого ума".
Но ведь это чувство иррациональной бездны, таящейся за покровом жизни, в очень острой форме появляется, когда смотришь фильмы Антониони (в основном урбанистические). Сильнее всего в "Затмении" и "Красной пустыне". Тем самым великий режиссер вольно или невольно шел за Достоевским. Но вернее всего, что и тот и другой выразили в своем искусстве (может быть, ярче, чем другие) феномен отчуждения, который как раз с особой силой проявляется именно в городах. Кантовская вещь сама по себе (она же шопенгауэровская воля) - явление городской культуры, плод цивилизации.
Вот смотрю на последнюю фотографию и думаю: ведь это чудовищное уродство! Особенно эти жуткие окна и еще более жуткие стекла в них.
Но продолжим:
(видна церковь S. Eustacchio)
Она же поближе:
Дальше:
Ну всё: вышли на площадь Навона и, стало быть, можно заканчивать.
PS. Я уже писал тут в мае, что в этом районе Рима снимались некоторые сцены фильма Антониони "Затмение". Почему я опять вспомнил про Антониони?
А вот почему.
Читая Мережковского о Достоевском, я нашел такое место:
"Великий реалист и вместе с тем великий мистик, Достоевский чувствует призрачность реального: для него жизнь - только явление, только покров, за которым таится непостижимое и навеки скрытое от человеческого ума".
Но ведь это чувство иррациональной бездны, таящейся за покровом жизни, в очень острой форме появляется, когда смотришь фильмы Антониони (в основном урбанистические). Сильнее всего в "Затмении" и "Красной пустыне". Тем самым великий режиссер вольно или невольно шел за Достоевским. Но вернее всего, что и тот и другой выразили в своем искусстве (может быть, ярче, чем другие) феномен отчуждения, который как раз с особой силой проявляется именно в городах. Кантовская вещь сама по себе (она же шопенгауэровская воля) - явление городской культуры, плод цивилизации.