Прошлое и настоящее
Решил перенести сюда один свой древний пост (от 18 мая 2008 г.) из блога на "Классике". Он, как говорят в таких случаях, дорог мне, как память.
День музеев
Для меня он начался великолепным, почти летним, утром в Коломенском, куда мы ходим, как в свой огород. И каждый раз кланяемся тамошнему genius loci - гигантскому, но необычайной стройности, ильму, стоящему в тени на берегу ручья. С ним у нас связан интересный «философический» опыт. Уж сколько лет (и даже уже не один десяток лет) мы тут живем, и все время гуляем в Коломенском; видели каждый раз мощную, как на итальянских пейзажах Иванова, крону, доминирующую над всей округой, но воспринимали это просто как дерево (и, тем самым, за лесом не видели дерева, созерцая идею дерева, не видели самого дерева), но в один прекрасный день решили все же узнать, какое именно дерево скрывается за своей картинной кроной. С тех пор смотрим его как наш, этот вяз, т.е. нечто конкретное, живое, индивидуальное.
Потом последовал 2-й виолончельный концерт, Ля мажор, Карла Стамица (1745-1801). Превосходное, наполненное плавными и вместе с тем стремительными, «бриозными» мелодиями, сочинение, по сравнению с которым гайдновские концерты кажутся слегка угловатыми. Ну, чем тебе не Моцарт!
И вдруг пришла мысль посетить Третьяковку, выставку прерафаэлитов, благо пройти можно было на халяву. Очередь была весьма длинная, загибалась у Педагогической библиотеки, правда, до Ордынки еще не доходила (как после обеда). Стояли недолго - минут 45.
Выставка второразрядная (но и выставлено-то всего на пять дней перед аукционом Кристи), но есть интересные работы. Дж. Тиссо (1836-1902) - «Сирота» (1879). Злая мачеха в черном, как злая волшебница, и бедное дитя встают во весь рост из каких-то зарослей. Ф. Лейтон (1830-1896) - «Между надеждой и страхом» (1894). Блестящий женский портрет. Такой можно себе представить героиню «Осады Лондона» Г. Джеймса. Дж. У. Уотерхауз (1849-1917) - «Св. Цецилия» (1895). Здесь есть мистическая, почти Берн-Джонсовская атмосфера, но, увы, сам Бёрн-Джонс представлен всего лишь посредственным тетраптихом; в нем мало что говорит о том мастере, полотна которого так сильно напоминают мне поздние камерные сочинения Моцарта. Когда я смотрю, например, на его «Филис и Демофона» или на «Вооружение Персея», то сразу начинаю слышать какой-нибудь из трех последних квартетов или струнное трио К. 563. Чем-то уотерхаузовская картина похожа и на «Нежную музыку уходящего дня» Дж. М. Струдвика (1849-1935) или «Концерт» самого Бёрн-Джонса, годы жизни которого странно совпадают с годами жизни Брамса. Рядом с тетраптихом в витрине выставлен очень небольшой, но исключительного мастерства женский портрет Дж. Миллэза (Millais, 1826-1896), близкий отчасти его «Марианне» (1851). Что еще? Да, еще «Спящая красавица» Дж. Колиера (1850-1924), работа 1921 г., утвердившая меня в мысли, что в позднем Чайковском есть нечто прерафаэлитическое, особенно в «Спящей», в этих виолончельных и скрипичных соло второго акта. И вспомнился вдруг Шестой квартет Глазунова, написанный в том же 1921 г., остров прерафаэелитизма посреди кубических нагромождений и изломанных линий.
Работ Росетти на выставке нет.
Кроме прерафаэлитов на аукционе есть и картины русских художников, из которых мое внимание привлекли три вещи: «Улица с церковью. Турень» В.И. Шухаева (1887-1973), которого я вообще очень люблю. А тут - писано в 1929 г. - прямо кадр из «Красной пустыни» Антониони. Еще: «Майский день» М.Ф. Ларионова (1881-1964), 1908 года; и «Весна» Н.И. Альтмана (1889-1970), 1904 года.
Выставка Кристи размещена в трех залах, сразу за Борисовым-Мусатовым. Ему уж никак нельзя было не поклониться. Бродя по его залу, я опять услышал Моцарта и подумал еще раз о том, как Моцарт в своих лучших сочинениях встает над своим веком. Его 18 век так же похож на реальный 18 век, как версальские или петергофские фантазии Бенуа и Сомова похожи на аналогичные картины старых времен. Формы своего времени, когда писалась, по ядовитому замечанию Э. Сати, музыка-мебель (кстати, очень точное определение; я бы добавил еще музыка-статуя, музыка-дворец, музыка для сада, для дворцовых зал), Моцарт перенес в иное художественное пространство, посмотрев в свой век из будущего: «Гость из будущего, неужели…».
В завершение поклонились Рублевскому деисусному чину из Звенигорода, моему любимому Архангелу Михаилу, о котором я еще в юности написал в дневнике, что к этому образу можно приходить и рыдать об утраченной Гармонии, бедной Великой Красоте Бодлера, подобно тому, как это делал Гейне у статуи Венеры Милосской.
Это просто чудо! Какой гениальный, «леонардовский» жест, жест десницы, направленный навстречу взору, которым он измеряет глубину того пространства, из которого воспаряет. И леонардовский же взгляд Спасителя рядом. За сто лет до зрелых работ Леонардо.
Какие же существуют странные сцепления в искусстве! Каким чудом Рублев на одной из фресок Успенского собора во Владимире в образе трубящего ангела написал портрет Моцарта?
КОНЕЦ записи от 18.05.2008
А сегодня вечером решил прослушать альтовый концерт Карла Стамица D-dur. Очень хорошо, красиво, но если сравнивать с Моцартом, то слишком гладко. Даже несмотря на минор второй части. Кстати, ее тема сильно напоминает пресловутое Adagio Альбинони (которое, вроде бы, разоблачено как мистификация 19 века; или я ошибаюсь?). А самое начало концерта странным образом похоже на начало Скрипичного концерта Чайковского. Возможно, это было (у П.И.) бессознательное заимствование "темы рококо".
А потом ни с того, ни с сего была поставлена Первая симфония Нильсена. Ну, а это просто плохая музыка. Нет, даже не просто плохая, а очень плохая.
Фотографию вяза (ильма), о котором шла речь в форумном посте, можно посмотреть здесь. Точнее, это фотография не самого вяза, а его кроны.
День музеев
Для меня он начался великолепным, почти летним, утром в Коломенском, куда мы ходим, как в свой огород. И каждый раз кланяемся тамошнему genius loci - гигантскому, но необычайной стройности, ильму, стоящему в тени на берегу ручья. С ним у нас связан интересный «философический» опыт. Уж сколько лет (и даже уже не один десяток лет) мы тут живем, и все время гуляем в Коломенском; видели каждый раз мощную, как на итальянских пейзажах Иванова, крону, доминирующую над всей округой, но воспринимали это просто как дерево (и, тем самым, за лесом не видели дерева, созерцая идею дерева, не видели самого дерева), но в один прекрасный день решили все же узнать, какое именно дерево скрывается за своей картинной кроной. С тех пор смотрим его как наш, этот вяз, т.е. нечто конкретное, живое, индивидуальное.
Потом последовал 2-й виолончельный концерт, Ля мажор, Карла Стамица (1745-1801). Превосходное, наполненное плавными и вместе с тем стремительными, «бриозными» мелодиями, сочинение, по сравнению с которым гайдновские концерты кажутся слегка угловатыми. Ну, чем тебе не Моцарт!
И вдруг пришла мысль посетить Третьяковку, выставку прерафаэлитов, благо пройти можно было на халяву. Очередь была весьма длинная, загибалась у Педагогической библиотеки, правда, до Ордынки еще не доходила (как после обеда). Стояли недолго - минут 45.
Выставка второразрядная (но и выставлено-то всего на пять дней перед аукционом Кристи), но есть интересные работы. Дж. Тиссо (1836-1902) - «Сирота» (1879). Злая мачеха в черном, как злая волшебница, и бедное дитя встают во весь рост из каких-то зарослей. Ф. Лейтон (1830-1896) - «Между надеждой и страхом» (1894). Блестящий женский портрет. Такой можно себе представить героиню «Осады Лондона» Г. Джеймса. Дж. У. Уотерхауз (1849-1917) - «Св. Цецилия» (1895). Здесь есть мистическая, почти Берн-Джонсовская атмосфера, но, увы, сам Бёрн-Джонс представлен всего лишь посредственным тетраптихом; в нем мало что говорит о том мастере, полотна которого так сильно напоминают мне поздние камерные сочинения Моцарта. Когда я смотрю, например, на его «Филис и Демофона» или на «Вооружение Персея», то сразу начинаю слышать какой-нибудь из трех последних квартетов или струнное трио К. 563. Чем-то уотерхаузовская картина похожа и на «Нежную музыку уходящего дня» Дж. М. Струдвика (1849-1935) или «Концерт» самого Бёрн-Джонса, годы жизни которого странно совпадают с годами жизни Брамса. Рядом с тетраптихом в витрине выставлен очень небольшой, но исключительного мастерства женский портрет Дж. Миллэза (Millais, 1826-1896), близкий отчасти его «Марианне» (1851). Что еще? Да, еще «Спящая красавица» Дж. Колиера (1850-1924), работа 1921 г., утвердившая меня в мысли, что в позднем Чайковском есть нечто прерафаэлитическое, особенно в «Спящей», в этих виолончельных и скрипичных соло второго акта. И вспомнился вдруг Шестой квартет Глазунова, написанный в том же 1921 г., остров прерафаэелитизма посреди кубических нагромождений и изломанных линий.
Работ Росетти на выставке нет.
Кроме прерафаэлитов на аукционе есть и картины русских художников, из которых мое внимание привлекли три вещи: «Улица с церковью. Турень» В.И. Шухаева (1887-1973), которого я вообще очень люблю. А тут - писано в 1929 г. - прямо кадр из «Красной пустыни» Антониони. Еще: «Майский день» М.Ф. Ларионова (1881-1964), 1908 года; и «Весна» Н.И. Альтмана (1889-1970), 1904 года.
Выставка Кристи размещена в трех залах, сразу за Борисовым-Мусатовым. Ему уж никак нельзя было не поклониться. Бродя по его залу, я опять услышал Моцарта и подумал еще раз о том, как Моцарт в своих лучших сочинениях встает над своим веком. Его 18 век так же похож на реальный 18 век, как версальские или петергофские фантазии Бенуа и Сомова похожи на аналогичные картины старых времен. Формы своего времени, когда писалась, по ядовитому замечанию Э. Сати, музыка-мебель (кстати, очень точное определение; я бы добавил еще музыка-статуя, музыка-дворец, музыка для сада, для дворцовых зал), Моцарт перенес в иное художественное пространство, посмотрев в свой век из будущего: «Гость из будущего, неужели…».
В завершение поклонились Рублевскому деисусному чину из Звенигорода, моему любимому Архангелу Михаилу, о котором я еще в юности написал в дневнике, что к этому образу можно приходить и рыдать об утраченной Гармонии, бедной Великой Красоте Бодлера, подобно тому, как это делал Гейне у статуи Венеры Милосской.
Это просто чудо! Какой гениальный, «леонардовский» жест, жест десницы, направленный навстречу взору, которым он измеряет глубину того пространства, из которого воспаряет. И леонардовский же взгляд Спасителя рядом. За сто лет до зрелых работ Леонардо.
Какие же существуют странные сцепления в искусстве! Каким чудом Рублев на одной из фресок Успенского собора во Владимире в образе трубящего ангела написал портрет Моцарта?
КОНЕЦ записи от 18.05.2008
А сегодня вечером решил прослушать альтовый концерт Карла Стамица D-dur. Очень хорошо, красиво, но если сравнивать с Моцартом, то слишком гладко. Даже несмотря на минор второй части. Кстати, ее тема сильно напоминает пресловутое Adagio Альбинони (которое, вроде бы, разоблачено как мистификация 19 века; или я ошибаюсь?). А самое начало концерта странным образом похоже на начало Скрипичного концерта Чайковского. Возможно, это было (у П.И.) бессознательное заимствование "темы рококо".
А потом ни с того, ни с сего была поставлена Первая симфония Нильсена. Ну, а это просто плохая музыка. Нет, даже не просто плохая, а очень плохая.
Фотографию вяза (ильма), о котором шла речь в форумном посте, можно посмотреть здесь. Точнее, это фотография не самого вяза, а его кроны.