Это все случится много лет назад
Грай вошел в комнату и увидел Макса сидящим на полу, с запущенными в волосы пальцами.
- Почему ты ушел и сидишь тут как псих?
Макс приподнял голову.
- Мне не во что верить и значит, я снова перестану вставать по утрам. Буду лежать в кровати до 2 часов дня, как придурок. Буду вставать только в туалет или пожрать и снова ложиться.
- Что ты несешь? Пойми, это все произошло и будет происходить много лет назад.
Макс опустил руки на пол и уставился в стену. Его губы едва шевелились.
- Знаешь, до этого момента я верил в то, что не любого человека можно купить или подкупить.
- Ты как ребенок, всех можно купить или подкупить - бросил Грай и сел рядом.
- Да, верно. Если быть точнее, я не думал, что конкретно этого человека можно купить за такую цену. Цена есть у всего, да, но деньги - это самая низкая цена людей, самая пошлая. Есть здоровье и благополучие твоих близких, есть твоя честь и достоинство.
- Видишь ли, все это слишком старомодно, это даже не антиквариат. Очевидно, что это не представляет ценности. Скажи - «ты потеряешь честь» и человек посмотрит на тебя как на идиота, скажи - «ты потеряешь прибыль» и человек посмотрит на тебя с интересом. А деньги да, это не то что бы пошло… Ты слышал когда-нибудь такую фразу - «даже принцессы какают»? Так же с деньгами. Это стало частью необходимого жизненного процесса. А достоинство в изгнании. И подкупить им можно только таких же изгоев общественной морали. Грай поднялся и огляделся - «где твой отец держит сигареты?».
- Во втором, левом ящике комода. Макс поднялся и сел на кровать. - А правда - никогда не в изгнании. Даже когда ее, вроде бы, нет. Она как кислород. Она везде, стоит только снять гермошлем.
- И она может порвать тебе легкие, если ты не будешь осторожным - сказал Грай, открывая пачку сигарет. Такие маленькие руки, очень неудобно - задумчиво процедил Грай, сжимая в зубах сигарету и разглядывая свои ладони.
Макс посмотрел на него и снова отвернулся к окну.
- Сейчас рвет. Рвет… Забавно, еще пару лет назад меня бы уже вырвало от этого нервного напряжения. А теперь, кажется, я слишком устал. Есть такие блюда, после приготовления которых, остается больше всего грязной посуды. Ты уже не удивляешься, смотря на эту гору, ты не злишься, не расстраиваешься. Ты воспринимаешь это как данность. Вот и сейчас, меня рвет только правда. Это данность.
- Пойдем, мы еще не закончили.
- Забавно ты упомянул о морали - сказал Макс, тяжело поднимаясь с кровати. А я, кстати, закурил как раз в этот день, кажется.
Грай бросил ему пачку сигарет.
- Мораль - это король. Короли бывают разными, бывают подонками и рыцарями, но они всегда короли. Вот и с моралью так же. И кстати, жаль ты начал, хоть и бросил.
Макс покрутил пачку и бросил на комод.
- Ты никогда не задумывался, как выглядит правда?
- Она непременно женского рода - улыбнулся Макс.
- Непременно. А еще у нее лицо в шрамах - глубоко затянувшись, выходнул Грай.
- Почему? Кажется, она должна быть красивой.
- Она красивая. Но у нее грязное лицо, потому что ее постоянно пытаются спрятать среди всякого дерьма. Ее запирают в самых темным местах, а потом начинают громко призывать, спрятав на груди ключ от темницы.
- А шрамы? - открывая дверь, Макс повернулся.
- Вспомни, сколько раз ты сам давал ей пощечины - бросил Грай и щелчком отправил окурок в форточку.
Селин застала мальчиков в коридоре. Странный друг Макса, представившийся Филипом, сказал, что ему нужно идти, иначе он опоздает в музыкальную школу. Макс в тот вечер был словно в трансе и это как раз нормально - «у него был шок» - позже сказал психолог. Филипа она больше не видела. Странный парень. На вопрос, что он изучает, он сначала сказал - «теорию струн», и странно усмехнулся, затем как-то очень быстро изменил выражение лица на подобающее десятилетнему мальчику и пояснил, что играет на фоно. На вопросы Селин о Филипе, Макс отвечал, что не знает, кто такой Филип и почему он должен его знать. Бедный мальчик.