Хаджибеч и Лелюх.
Долгой и изнурительной была война, которую вела Россия за покорение Кавказа, унесшая множество жизней с той и другой стороны. Одним из наиболее пострадавших народов в этой войне оказались адыги, чьи территории простирались по всему побережью Черного моря от Анапы до Сочи, а вглубь поднимались высоко в горы. Это было, по истине, самое райское место на Земле. Несмотря на свою необычайную храбрость и любовь к свободе, народ вынужден был покориться воле царского самодержавия. Винтовки адыгов не могли противостоять пушкам и обученной регулярной российской армии. Положение усугублялось еще и тем, что разрозненные адыгские племена не имели государственности, а постоянные междоусобные войны племенных князей за приоритет, стали роковыми. Перед побежденным народом было поставлено условие - выселиться в «единоверную» Турцию или поселиться там, где им укажут. Существует известное выражение генерала Ермолова, покорителя Кавказа: «Земли нужны, народ нет». К просьбам аборигенов, остаться на землях предков, царь остался неумолим. Большая часть адыгов предпочли переселиться в мусульманскую Турцию, но не все достигли берегов Стамбула. Многие были потоплены турецкими контрабандистами, которые ради наживы загружали трюмы отъезжающими и, отплыв от берега на некоторое расстояние, топили их и за тем возвращались за новой партией. Умирая тысячами в день, несчастный народ погибал от голода, жажды и инфекционных болезней уже на турецком берегу. Страшная трагедия этого переселения описана многими русскими, адыгскими и другими авторами. Меньшая часть народа осталась, кто из-за отсутствия средств на переезд, кто по идейным соображениям или другим причинам. Их, выражаясь современной терминологией, отправили в резервацию - самые заболоченные места под Екатеринодаром, которые были указаны им царем.
Анчок Хаджибеч.
В числе переселившихся была и семья Анчок, происходившая из известного рода абадзехского племени. Анчок Хаджибеч Шханчериевич родился в ауле Лыготх, который находился в горах (приблизительно в местечке Гойтх - прим. Хакунова М.М.). После долгого и утомительного переезда семья Хаджибеча осела в ауле Ассоколай, в бедном маленьком домике, обмазанном глиной и крытый соломой и, состояла кроме него, из его матери и младшей сестры Кутас. Отец Хаджибеча, Шханчерий, к тому времени был убит во время Кавказской войны и похоронен в родном ауле Лыготх. Семья Анчок на новом месте довольно скоро смогла выйти из нужды, т.к. мать Хаджибеча была прекрасной швеей, а сам Хаджибеч был трудолюбивым подростком и не отказывался ни от какой работы, чтобы помочь матери и маленькой сестре. К тому же от природы он был любознательным и, вероятно, достаточно одаренным молодым человеком. Иначе, как можно объяснить тот факт, что хотя учиться в школе ему не пришлось, он стал выезжать в города Екатеринодар, Пятигорск, Горячий Ключ и не постижимым образом стал осваивать различные науки. В частности он является одним из первых создателей адыгского алфавита на основе арабского шрифта. Впоследствии этому шрифту обучил своих детей. Он считал, как утверждают его внуки со слов своих родителей, что можно создать единый алфавит для всех языков, даже таких сложных, как японский и китайский. Непостижимым образом он знал, что эти языки относят к разряду «сложных». Став зрелым мужчиной, он осваивает лечебную практику и успешно лечит не только односельчан, но и приезжающих к нему больных из отдаленных аулов. Его познания в области медицины оставались загадкой даже для его детей. Причем лечение было не знахарское - травами, а аптечными препаратами. Сын Хаджибеча Нух вспоминал, что его посылал отец верхом на лошади в Екатеринодар к аптекарю, который выдавал все нужные лекарства. Это такие лекарства, как калиодат, натриодат, тиникторий опиум, тиникторий алеус (в правильности написания не уверена - прим. Хакунова М.М.) и другие. При смешивании этих ингредиентов Хаджибеч получал лечебные смеси. В конце XIX века он вылечивал в течение двух недель любые венерические заболевания, которые считались неизлечимыми. Его старшая дочь Гощефыж рассказывала своей дочери Малайчет, как помогала отцу делать операцию на черепе. И то, как эта малограмотная аульчанка описывала строение мозга «в виде грецкого ореха» и то, как отец удалял «нарост в виде яйца», можно безошибочно сделать вывод о том, что им была произведена трепанация черепа. Впоследствии, медикаментозным лечением по рецептам отца занимался его сын Нух. Рецепты некоторых из его смесей до сих пор имеются в наших семьях, уже его внуков и правнуков. Сейчас в аптеках лекарств под такими названиями нет или они называются, возможно, иначе.
Будучи молодым человеком Хаджибеч Анчок полюбил красавицу из состоятельного и зажиточного рода Евтых по имени Хымсат. Но он не в состоянии был оплатить калым, хотя девушка отвечала ему взаимностью. Богатый старик из соседнего аула выплачивает требуемый калым и женится на Хымсат. Довольно скоро Хымсат овдовела и вернулась к себе в семью. Хаджибеч в то время был еще не женат и, узнав о возвращении Хымсат, сразу же делает ей предложение. Ее семья, знавшая о давней и взаимной любви молодых людей, на этот раз не стала возражать. Хымсат родила ему троих детей: двух дочерей Гощефыж и Кадырхан и сына Нуха. Счастье их было, к сожалению, не долгим - Хымсат умерла в Екатеринодарской больнице от грыжи. Малолетние дети остались на попечении бабушки, матери Хаджибеча. Гощефыж тогда было лет восемь - девять, Кадырхан лет пять, Нух был еще в колыбели. Надо сказать, что воспитанию детей, оставшихся без матери, большое внимание уделяет довольно состоятельная семья Хымсат, дети Хаджибеча находились в основном у дяди, брата Хымсат, где их любили и приравнивали к своим детям. А своих в этой семье было пятеро: три дочери и два сына. Сам Хаджибеч в то время занялся лечебной практикой и часто бывал в отъезде.
После того, как Анчок Хаджибеч овдовел, он долго не женился, а когда женился, то второй его брак оказался неудачным и, нажив одного сына Измаила, они расстались.
Анчок Лелюх.
Однажды Хаджибеча пригласили на сход аула, где стоял вопрос о разделе земли между аульчанами. Явившись на сход, он узнал, что земля предварительно уже разделена между семьями. Был зачитан список получивших ее, но в нем не оказалось соседского мальчика, которого считали незаконнорожденным, а по законам предков, таким детям земельный надел не выделяли. Этот мальчик раньше жил с матерью и бабушкой, но они умерли и, оставшись совсем один, он питался у добрых людей. Часто сироту звали в дом Хаджибеча и всегда подкармливали.
Посчитав такое распределение несправедливым, Хаджибеч возмутился, почему Лелюху (так звали мальчика - прим. Хакунова М.М.) не дали землю. Человек, ведущий сход заметил: «Разве ты Хаджибеч не знаешь законов наших предков. Не мы их придумали, не нам их отменять. Найди парню отца, и мы дадим ему землю». Совершенно неожиданно для всех присутствующих Хаджибеч заявил: «Я его отец, дайте ему землю». Наступило гробовое молчание. Наконец один из присутствующих выкрикнул: «А почему он не живет в твоем доме?», на что Хаджибеч ответил: «Теперь будет жить».
Анчок был одним из уважаемых людей в ауле, поэтому никто не стал ему возражать. Все расходились молча, удивленные услышанным. Хаджибеч не заходя домой пошел в ветхий соседский домик, где уже спал мальчик, разбудил его и сказал: «Пойдем домой, с этого дня ты будешь жить в моем доме, потому что ты мой сын». Взяв полусонного Лелюха за руку, Хаджибеч привел его в свой дом и уложил в своей комнате. Утром, когда все домочадцы уже встали и находились на кухне, а бабушка хлопотала у очага, готовя завтрак, вошел Хаджибеч, держа за руку мальчика, и заявил всем: «Лелюх мой сын и с этого дня будет здесь жить, а если кто-нибудь посмеет его упрекнуть в чем-либо или обидеть, будет иметь дело со мной». Слово отца было законом, так мальчик стал членом семьи Анчок, где его все любили и относились, как к младшему брату и он отвечал им взаимностью.
Шли годы, Лелюх рос очень шустрым и подвижным ребенком. Во всех мальчишеских играх он выходил победителем, в чем ему завидовали сверстники и, чтобы досадить, бросали ему в лицо обидные слова: «Ты думаешь, что ты сын Хаджибеча? Ничего подобного, он взял тебя из жалости, а на самом деле ты незаконнорожденный». Лелюх в слезах прибегал домой и бросался в объятия бабушки, она, успокаивая, гладила его по голове и говорила: «Нет, не верь им, ты наш мальчик. Ты же видишь, как мы тебя любим». Мальчик еще долго всхлипывал, затем успокаивался, но душевные боли, нанесенные ему в детстве, никогда не покидали его душу. Став подростком, Лелюх уже никому и никогда не прощал обиды и, никто не осмеливался с ним связываться.
Началась первая мировая война. Однажды во двор Анчока Хаджибеча заехали несколько всадников. Спешившись и, привязав коней, они вошли в дом к отцу по какому-то срочному делу. Пробыв там некоторое время и отказавшись даже от угощения, которое бабушка спешно приготовила, вышли и подошли к своим лошадям. Лелюх был здесь же и каждому помог сесть верхом, ловко при этом держа стремя. Один из всадников погладив подростка по голове сказал: «Из тебя выйдет настоящий мужчина». Лелюх поддерживая под уздцы коня гостя, стал их просить, что бы они взяли его с собой, заверяя, что будет кормить и поить их лошадей. «Ты еще слишком мал для войны и успеешь навоеваться в своей жизни», - ответили всадники ему на прощанье, не предполагая, насколько пророческими окажутся эти слова. Наутро Лелюх вывел из конюшни лошадь и исчез. Дома решили, что он просто катается верхом по аулу, но к вечеру, вернувшиеся из Екатеринодара аульчане сообщили отцу, что Лелюх просил передать, что уехал на войну. Так впервые Анчок Лелюх ушел из дому.
После окончания войны он возвращается в родной аул в форме урядника царской армии очень красивым и повзрослевшим. К тому времени он обучился русскому языку, русской грамоте, но так и не понимал, зачем нужна была эта война.
Наступили смутные времена, которые перевернули все представления о прошлой жизни, а для миллионов и саму жизнь с ног на голову. Семья Хаджибеча Анчока, к сожалению, не оказалась исключением. Началась гражданская война. В происходящих на тот момент событиях Лелюху трудно было разобраться, и он остался на стороне белых и тех, с кем лежал в окопах в военное время. В первые годы советской власти он вынужден был скрываться в лесу с этими людьми, кто не принял завоевания Октября и, за что впоследствии будут преследовать его и семью Анчок.
Ниже хочу привести сохранившиеся рассказы людей видевшихся или знакомых с Лелюхом.
Рассказ Гучетля Ныуцука.
В 20-е годы было страшное и тревожное время. По всей стране шла борьба с бандитизмом. В Адыгее самым отчаянным бандитом считался Хаджибечыкъо Лелюх, так его называли в народе, а русские звали Илюша Анчок. Самым близким, надежным и лучшим его другом был офицер царской армии Иван Бандурка, потерявший на фронте правую руку, но левой он стрелял так метко, что никогда не знал промаха. Среди «лесных братьев» в то время было немало отщепенцев и предателей, которых можно было купить за деньги и, они сдавали, скрывающихся в лесу бандитов красноармейцам. Опасаясь за свою жизнь, друзья доверяли только друг другу. Если ложился спать Иван, то Илюша его сторожил и наоборот, когда отдыхал Илюша, то сон его оберегал Бандурка.
В один из осенних дней в аул Ассоколай нагрянул отряд красноармейцев и, согнав все взрослое население мужчин, стали требовать выдачи Анчока, в противном случае грозя сжечь аул. Маленький и щуплый на вид командир отряда, выпячивая себя и, прихлестывая плетью по сапогу, кричал, что от их домов и соломенных крыш останется только пепел, если они не выдадут Лелюха. Аульчане были не на шутку напуганы, видно было, что этот «плюгавенький» мог выполнить свое обещание. Сначала селяне заверяли, что Анчока нет в ауле, и никто его не видел, но командир утверждал, что у него есть точное донесение о том, что Анчок прячется у кого-то из соседей и отнекиваться бесполезно. Старики отошли в сторону, посоветовались и заявили, что трое из них пойдут искать Лелюха по аулу. Отряд, спешившись, отдыхал в ожидании, лошади стояли поодаль. Вдруг толпа заволновалась, красноармейцы повскакивали и образовалось подобие круга. К толпе совершенно спокойно шел Анчок, за ним ковыляли посланные старики. Как описывает рассказчик: на нем были брюки галифе, на ногах легкие сапоги, на голове черкесская каракулевая шапка, одет был в короткую куртку, опоясанную патронташной лентой. Из патронташного пояса торчали два пистолета, в каждой руке он держал по одной гранате. Лелюх не спеша, чуть ли не вплотную, подошел к отряду. Толпа замерла в ожидании. Один из красноармейцев, к которому он приблизился, отодвинулся, уступая Анчоку дорогу. В оцепенении стоял и «плюгавенький» командир. Пройдя сквозь круг красноармейцев, по-прежнему держа в поднятых руках по гранате, он резко повернулся лицом к солдатам, мгновенно вскочил в седло одной из стоявших лошадей и молниеносно умчался прочь. Все это произошло настолько быстро, что никто не успел «моргнуть глазом». Выйдя из оцепенения, командир набросился на красноармейцев, что они упустили бандита, но они отвечали, что он его упустил также.
Рассказ Водождокова Хаджимета.
Продолжалась борьба с бандитизмом. Многие банды были разгромлены, а бандиты пойманы и расстреляны. Но наиболее отчаянные не попадались в руки ищущих их красноармейцев и скрывались в лесах, куда отряды ОГПУ побаивались соваться. Почти в каждой банде были предатели, которые наводили на «лесных братьев» солдат, чаще всего ночью, когда люди спали и, так, постепенно шло зачистка остатков банд. Среди таких смельчаков в Адыгее, самыми опасными и неуловимыми оставались Илюша Анчок и Иван Бандурка. Они по-прежнему наводили ужас и страх на все отряды, посылаемые для их уничтожения. Многие преследуемые властями бандиты пытались уйти за «кардон». Подобная мысль возникла и у Ивана с Илюшей, но с Илюшей произошла роковая случайность.
Была поздняя осень. Друзья в лесу решили разжечь костер. Анчок собрал хворост и поджег его, но хворост после дождя был сырой и никак не разгорался. Наконец появилась искорка. Сильно нагнувшись, он стал пытаться раздуть ее, но пистолет, который всегда был у него за поясом, совершенно случайно выстрелил, пуля попала ни-то в пах, ни-то в живот и таким образом он сам себя ранил. Бандурка бросился к нему, кровь хлестала из раны, а врача в лесу не было. Иван зная, что Илюша всегда находил убежище почти в каждом доме любого аула, т.к. соплеменники очень его любили, отправляет Анчока в Ассоколай, где его, тем более, должны принять без лишних вопросов. Наспех перевязав рану, Бандурка привозит Лелюха в родной аул, в дом одной старушки, которая жила на окраине села. Старушка быстро приготовила постель на чердаке, промыла рану и приложила травы. Анчок потерял много крови и очень страдал, это было видно по лицу, но лежал тихо, не стонал, а Бандурка, тем временем, вернулся в лес. Так прошло несколько дней и, возможно бедная старушка вылечила бы его, но подкупленный предатель сообщил ОГПУшникам, что Анчок Лелюх скрывается в своем ауле. В полдень, в аул Ассоколай, нагрянул огромный отряд красноармейцев, согнали всех аульчан на площадь и командир потребовал выдать немедленно раненого Анчока. Он также сообщил, что отец Анчока, Хаджибеч, арестован и, если сын добровольно не сдастся, то отца расстреляют. Несколько стариков вызвались найти Лелюха и отправились к нему. Узнав об аресте отца и, о том, что грозят сжечь аул, он решил сдаться.
Рассказчик, будучи подростком, находился в толпе среди аульчан. Из воспоминаний рассказчика Анчок был красивый молодой человек среднего роста лет двадцати двух. Шел он медленно и прихрамывал, видно было, что рана причиняет ему сильную боль. Был он очень бледен, не брит, без головного убора, в короткой куртке на распашку. Все аульчане стояли молча, как в траурный день. Проходя мимо одного из стариков, Анчок сказал, что хотел бы выпить щху (кислое молоко, подобное простокваше). Здесь как раз стоял Хаджимет, которого старик послал со словами: «Пойди, принеси щху». Стремглав подросток помчался к первому ближайшему дому и сказал хозяйке, что Лелюх просит щху, на что женщина поспешно налила полную крынку. Прибежав назад, Хаджимет протянул крынку легендарному односельчанину. Анчок взял ее в руки, долго пил и, затем вернул ее обратно. Его посадили на «байдарку», с ним сел командир, несколько красноармейцев и увезли из родного аула навсегда.
Рассказ дочери Хаджибеча - Кадырхан.
Вскоре, после того, как мы узнали о том, что Лелюх расстрелян в один из холодных, студеных вечеров кто-то постучал в окно. Я вздрогнула, мне показалось, что это Лелюх, но поняв, что он уже никогда не постучит в родное окошко, тихо спросила: «Кто там?». Так же тихо мне ответили: «Катя открой, это я, Бандурка». Отца дома не было, бабушка и младший брат спали, старшая сестра Гощефыж была уже замужем. Поспешно сняв засов с двери и, впустив его, я была удивлена тем, как сильно он изменился. Будучи всегда подтянутым, аккуратным, с высоко поднятой головой, он в этот день не был похож на себя прежнего как-то сразу сильно постаревший, неопрятный, голова кое-как обмотана башлыком, согнувшись, в стоптанных башмаках. Войдя, он подошел к очагу, который уже затухал и выставил вперед руки, как бы согревая их. Я подбросила сухих дров, очаг быстро разгорелся и осветил сильно похудевшее с впалыми глазами лицо Ивана, брови нахмурены, не брит. Он долго молчал, согревая руки и, вдруг заплакал навзрыд, закрыв ими лицо. «Что случилось, Иван, почему ты плачешь?» - испуганно спросила я. Всхлипывая и, не отрывая рук от лица, он повторял: «Меня уже убили, Катя, убили, убили». Пытаясь его успокоить, я говорила: «Ты жив и будешь жить, Россия велика, уезжай отсюда, где тебя не знают, есть же у тебя близкие».
«Нет никого у меня на белом свете кроме Илюши, мне незачем жить» - отвечал Иван. Я поспешно поставила анэ (маленький круглый стол на трех ножках - прим. Хакунова М.М.) и собрала еду, предлагая поесть, но, вероятно, он сильно перемерз, и только ближе придвигался к очагу. Посидев так некоторое время, Бандурка повернулся к столу и стал медленно есть, как бы с трудом пережевывая пищу. Поблагодарив, отодвинул анэ, поднялся и засобирался уходить. «Не уходи, - предложила я, - я постелю тебе у очага». Он отрицательно покачал головой: «Нет, мне опасно оставаться не столько для меня, сколько для вас» . Сказав так, он еще больше сгорбился и вышел, плотно захлопнув за собой дверь. Больше я его не видела. Вскоре прошел слух, что его убили. Подкупленный предатель выстрелил из пистолета в спящего Ивана.
Так бесславно погибли два храбрых смелых и отважных человека. А за что? Ни современная история, ни тем более они сами, не смогут дать вразумительного ответа.
Рассказ Махмуда Хуажева.
Рассказчик, как и многие ни в чем не повинные люди в 1937 году оказался репрессирован. К тому времени он закончил в Москве институт химии и был направлен в Адыгею, как национальный кадр на консервный комбинат директором, где его арестовали. Просидев 20 лет в заключении, перенеся паралич, он вернулся по реабилитации Хрущева глубоким стариком. Его восстановили во всех правах и дали работу в научно-исследовательском институте, где в то время работала внучка Хаджибеча -Эльмасхан Коджесау (кстати, первая женщина - адыгейка, получившая ученую степень кандидата наук - прим. Хакунова М.М.).
Махмуд иногда рассказывал о перенесенных ужасах в лагере. О том, что сидевшие по его статье люди, были как прокаженные, потому, что к ним боялись подходить другие заключенные, т.к. им могли приписать ту же статью «враг народа». Его самого не расстреляли потому, что, не взирая ни на какие пытки он не подписал предъявленное ему следователем обвинение в том, что он «враг народа и шпион иностранной разведки». Когда Махмуд рассказывал, женщины плакали, а он, улыбаясь, говорил: «Тогда я не буду рассказывать ничего». На вопрос, что это были за пытки он уклончиво и, как обычно, с улыбкой отвечал: «Опять будете плакать, а я не терплю женских слез». Кто-то его спросил: «Как Вы выдержали эти пытки?» Он ответил: «Я был молод, здоров и, сломить им меня не удавалось, хотя многие не выдерживали этих мучительных пыток, подписывали то, что от них требовали и тут же приговаривались к расстрелу. Не подписав их бумаги, я был осужден на 20 лет».
Это небольшое вступление к тому, что, находясь в заключении, Хуажев Махмуд узнал, как был расстрелян Анчок Лелюх.
В лагере по той же статье «враг народа» сидел бывший крупный начальник НКВД. Узнав, что я по национальности адыг, он как-то спросил меня, знал ли я Анчока Илюшу. «Конечно знал, кто же его не знал, он был легендарной личностью и гремел на всю Адыгею в 20-е годы. А почему Вы спрашиваете о нем через столько лет после его расстрела?» - удивился я. Тот ответил: «Потому, что я был свидетелем его расстрела» и поведал мне эту историю.
В 20-е годы он был сотрудником ОГПУ. У них был заведен такой порядок, что расстреливать приговоренных сотрудники должны были по жребию: складывали в ящик свернутые листки бумаги и тот из сотрудников, кто вытаскивал листок со словом ДА, должен был стрелять. Когда Анчока приговорили к расстрелу, то по жребию его должна была расстрелять женщина, она в свое время участвовала в гражданской войне, на ее счету было много убийств и, внешне она больше напоминала мужчину, чем женщину.
Ранним утром Анчока вывели в тюремный двор и поставили к стене. Лелюх был настолько молод и красив, что вызывал у нас некоторое сожаление, но при этом он держался удивительно спокойно, прямо смотрел на стоящих перед ним ОГПУшников. Женщина, которая должна была стрелять в Анчока, сказала ему, как и всем приговоренным к расстрелу: «Повернись спиной». Продолжая стоять лицом, он спокойно ответил: «Я никогда не стоял к смерти спиной, не стану и сейчас. Стреляй сука». Раздался выстрел, он еще стоял некоторое время, потом медленно упал. Мы все разошлись молча, не глядя друг на друга.
Очень рано, впрочем как и у очень многих людей того времени, оборвалась жизнь Лелюха Анчока. Анчоку Хаджибечу не довелось вернуться в ставший ему родным аул Ассоколай. Он уже не вышел из тюрьмы...
Хакунова Мира Меджидовна.
_______________________________________________________________________________________________________________
Статью о Анчок Хаджибече, которая называется "Творец основы адыгейского письма", можно почитать здесь: http://abadzeh.livejournal.com/641.html
Про Анчок Лелюха(Ильяса) писал еще известный кавказовед Л.И. Лавров: "...До 1923 г. в окрестностях Лакшукая действовала вооруженная банда Анчока Ильяса, который был родом из Ассоколая, но воспитан в Лакшукае и время от времени открыто наведывался туда.
Ильяс был незаконнорожденным сыном Анчок Хаджибеча. После смерти матери отец узаконил отцовство. Ильяс болезненно переживал свое внебрачное рождение, и когда однажды во время Первой мировой войны попрекнули его этим, то убежал на фронт. Было ему тогда 16 лет. В 1920-1924 гг. Ильяс стал известным в Адыгее абреком, и о нем даже помнят песню".
Есть еще очерк карачаевского журналиста Темрезова, а заодно и друга Аюба Шеуджена, о противостоянии Ильяса и Аюба, переданное в духе того времени. http://aulassoki.ucoz.ru/load/13-1-0-178
Анчок Хаджибеч.
В числе переселившихся была и семья Анчок, происходившая из известного рода абадзехского племени. Анчок Хаджибеч Шханчериевич родился в ауле Лыготх, который находился в горах (приблизительно в местечке Гойтх - прим. Хакунова М.М.). После долгого и утомительного переезда семья Хаджибеча осела в ауле Ассоколай, в бедном маленьком домике, обмазанном глиной и крытый соломой и, состояла кроме него, из его матери и младшей сестры Кутас. Отец Хаджибеча, Шханчерий, к тому времени был убит во время Кавказской войны и похоронен в родном ауле Лыготх. Семья Анчок на новом месте довольно скоро смогла выйти из нужды, т.к. мать Хаджибеча была прекрасной швеей, а сам Хаджибеч был трудолюбивым подростком и не отказывался ни от какой работы, чтобы помочь матери и маленькой сестре. К тому же от природы он был любознательным и, вероятно, достаточно одаренным молодым человеком. Иначе, как можно объяснить тот факт, что хотя учиться в школе ему не пришлось, он стал выезжать в города Екатеринодар, Пятигорск, Горячий Ключ и не постижимым образом стал осваивать различные науки. В частности он является одним из первых создателей адыгского алфавита на основе арабского шрифта. Впоследствии этому шрифту обучил своих детей. Он считал, как утверждают его внуки со слов своих родителей, что можно создать единый алфавит для всех языков, даже таких сложных, как японский и китайский. Непостижимым образом он знал, что эти языки относят к разряду «сложных». Став зрелым мужчиной, он осваивает лечебную практику и успешно лечит не только односельчан, но и приезжающих к нему больных из отдаленных аулов. Его познания в области медицины оставались загадкой даже для его детей. Причем лечение было не знахарское - травами, а аптечными препаратами. Сын Хаджибеча Нух вспоминал, что его посылал отец верхом на лошади в Екатеринодар к аптекарю, который выдавал все нужные лекарства. Это такие лекарства, как калиодат, натриодат, тиникторий опиум, тиникторий алеус (в правильности написания не уверена - прим. Хакунова М.М.) и другие. При смешивании этих ингредиентов Хаджибеч получал лечебные смеси. В конце XIX века он вылечивал в течение двух недель любые венерические заболевания, которые считались неизлечимыми. Его старшая дочь Гощефыж рассказывала своей дочери Малайчет, как помогала отцу делать операцию на черепе. И то, как эта малограмотная аульчанка описывала строение мозга «в виде грецкого ореха» и то, как отец удалял «нарост в виде яйца», можно безошибочно сделать вывод о том, что им была произведена трепанация черепа. Впоследствии, медикаментозным лечением по рецептам отца занимался его сын Нух. Рецепты некоторых из его смесей до сих пор имеются в наших семьях, уже его внуков и правнуков. Сейчас в аптеках лекарств под такими названиями нет или они называются, возможно, иначе.
Будучи молодым человеком Хаджибеч Анчок полюбил красавицу из состоятельного и зажиточного рода Евтых по имени Хымсат. Но он не в состоянии был оплатить калым, хотя девушка отвечала ему взаимностью. Богатый старик из соседнего аула выплачивает требуемый калым и женится на Хымсат. Довольно скоро Хымсат овдовела и вернулась к себе в семью. Хаджибеч в то время был еще не женат и, узнав о возвращении Хымсат, сразу же делает ей предложение. Ее семья, знавшая о давней и взаимной любви молодых людей, на этот раз не стала возражать. Хымсат родила ему троих детей: двух дочерей Гощефыж и Кадырхан и сына Нуха. Счастье их было, к сожалению, не долгим - Хымсат умерла в Екатеринодарской больнице от грыжи. Малолетние дети остались на попечении бабушки, матери Хаджибеча. Гощефыж тогда было лет восемь - девять, Кадырхан лет пять, Нух был еще в колыбели. Надо сказать, что воспитанию детей, оставшихся без матери, большое внимание уделяет довольно состоятельная семья Хымсат, дети Хаджибеча находились в основном у дяди, брата Хымсат, где их любили и приравнивали к своим детям. А своих в этой семье было пятеро: три дочери и два сына. Сам Хаджибеч в то время занялся лечебной практикой и часто бывал в отъезде.
После того, как Анчок Хаджибеч овдовел, он долго не женился, а когда женился, то второй его брак оказался неудачным и, нажив одного сына Измаила, они расстались.
Анчок Лелюх.
Однажды Хаджибеча пригласили на сход аула, где стоял вопрос о разделе земли между аульчанами. Явившись на сход, он узнал, что земля предварительно уже разделена между семьями. Был зачитан список получивших ее, но в нем не оказалось соседского мальчика, которого считали незаконнорожденным, а по законам предков, таким детям земельный надел не выделяли. Этот мальчик раньше жил с матерью и бабушкой, но они умерли и, оставшись совсем один, он питался у добрых людей. Часто сироту звали в дом Хаджибеча и всегда подкармливали.
Посчитав такое распределение несправедливым, Хаджибеч возмутился, почему Лелюху (так звали мальчика - прим. Хакунова М.М.) не дали землю. Человек, ведущий сход заметил: «Разве ты Хаджибеч не знаешь законов наших предков. Не мы их придумали, не нам их отменять. Найди парню отца, и мы дадим ему землю». Совершенно неожиданно для всех присутствующих Хаджибеч заявил: «Я его отец, дайте ему землю». Наступило гробовое молчание. Наконец один из присутствующих выкрикнул: «А почему он не живет в твоем доме?», на что Хаджибеч ответил: «Теперь будет жить».
Анчок был одним из уважаемых людей в ауле, поэтому никто не стал ему возражать. Все расходились молча, удивленные услышанным. Хаджибеч не заходя домой пошел в ветхий соседский домик, где уже спал мальчик, разбудил его и сказал: «Пойдем домой, с этого дня ты будешь жить в моем доме, потому что ты мой сын». Взяв полусонного Лелюха за руку, Хаджибеч привел его в свой дом и уложил в своей комнате. Утром, когда все домочадцы уже встали и находились на кухне, а бабушка хлопотала у очага, готовя завтрак, вошел Хаджибеч, держа за руку мальчика, и заявил всем: «Лелюх мой сын и с этого дня будет здесь жить, а если кто-нибудь посмеет его упрекнуть в чем-либо или обидеть, будет иметь дело со мной». Слово отца было законом, так мальчик стал членом семьи Анчок, где его все любили и относились, как к младшему брату и он отвечал им взаимностью.
Шли годы, Лелюх рос очень шустрым и подвижным ребенком. Во всех мальчишеских играх он выходил победителем, в чем ему завидовали сверстники и, чтобы досадить, бросали ему в лицо обидные слова: «Ты думаешь, что ты сын Хаджибеча? Ничего подобного, он взял тебя из жалости, а на самом деле ты незаконнорожденный». Лелюх в слезах прибегал домой и бросался в объятия бабушки, она, успокаивая, гладила его по голове и говорила: «Нет, не верь им, ты наш мальчик. Ты же видишь, как мы тебя любим». Мальчик еще долго всхлипывал, затем успокаивался, но душевные боли, нанесенные ему в детстве, никогда не покидали его душу. Став подростком, Лелюх уже никому и никогда не прощал обиды и, никто не осмеливался с ним связываться.
Началась первая мировая война. Однажды во двор Анчока Хаджибеча заехали несколько всадников. Спешившись и, привязав коней, они вошли в дом к отцу по какому-то срочному делу. Пробыв там некоторое время и отказавшись даже от угощения, которое бабушка спешно приготовила, вышли и подошли к своим лошадям. Лелюх был здесь же и каждому помог сесть верхом, ловко при этом держа стремя. Один из всадников погладив подростка по голове сказал: «Из тебя выйдет настоящий мужчина». Лелюх поддерживая под уздцы коня гостя, стал их просить, что бы они взяли его с собой, заверяя, что будет кормить и поить их лошадей. «Ты еще слишком мал для войны и успеешь навоеваться в своей жизни», - ответили всадники ему на прощанье, не предполагая, насколько пророческими окажутся эти слова. Наутро Лелюх вывел из конюшни лошадь и исчез. Дома решили, что он просто катается верхом по аулу, но к вечеру, вернувшиеся из Екатеринодара аульчане сообщили отцу, что Лелюх просил передать, что уехал на войну. Так впервые Анчок Лелюх ушел из дому.
После окончания войны он возвращается в родной аул в форме урядника царской армии очень красивым и повзрослевшим. К тому времени он обучился русскому языку, русской грамоте, но так и не понимал, зачем нужна была эта война.
Наступили смутные времена, которые перевернули все представления о прошлой жизни, а для миллионов и саму жизнь с ног на голову. Семья Хаджибеча Анчока, к сожалению, не оказалась исключением. Началась гражданская война. В происходящих на тот момент событиях Лелюху трудно было разобраться, и он остался на стороне белых и тех, с кем лежал в окопах в военное время. В первые годы советской власти он вынужден был скрываться в лесу с этими людьми, кто не принял завоевания Октября и, за что впоследствии будут преследовать его и семью Анчок.
Ниже хочу привести сохранившиеся рассказы людей видевшихся или знакомых с Лелюхом.
Рассказ Гучетля Ныуцука.
В 20-е годы было страшное и тревожное время. По всей стране шла борьба с бандитизмом. В Адыгее самым отчаянным бандитом считался Хаджибечыкъо Лелюх, так его называли в народе, а русские звали Илюша Анчок. Самым близким, надежным и лучшим его другом был офицер царской армии Иван Бандурка, потерявший на фронте правую руку, но левой он стрелял так метко, что никогда не знал промаха. Среди «лесных братьев» в то время было немало отщепенцев и предателей, которых можно было купить за деньги и, они сдавали, скрывающихся в лесу бандитов красноармейцам. Опасаясь за свою жизнь, друзья доверяли только друг другу. Если ложился спать Иван, то Илюша его сторожил и наоборот, когда отдыхал Илюша, то сон его оберегал Бандурка.
В один из осенних дней в аул Ассоколай нагрянул отряд красноармейцев и, согнав все взрослое население мужчин, стали требовать выдачи Анчока, в противном случае грозя сжечь аул. Маленький и щуплый на вид командир отряда, выпячивая себя и, прихлестывая плетью по сапогу, кричал, что от их домов и соломенных крыш останется только пепел, если они не выдадут Лелюха. Аульчане были не на шутку напуганы, видно было, что этот «плюгавенький» мог выполнить свое обещание. Сначала селяне заверяли, что Анчока нет в ауле, и никто его не видел, но командир утверждал, что у него есть точное донесение о том, что Анчок прячется у кого-то из соседей и отнекиваться бесполезно. Старики отошли в сторону, посоветовались и заявили, что трое из них пойдут искать Лелюха по аулу. Отряд, спешившись, отдыхал в ожидании, лошади стояли поодаль. Вдруг толпа заволновалась, красноармейцы повскакивали и образовалось подобие круга. К толпе совершенно спокойно шел Анчок, за ним ковыляли посланные старики. Как описывает рассказчик: на нем были брюки галифе, на ногах легкие сапоги, на голове черкесская каракулевая шапка, одет был в короткую куртку, опоясанную патронташной лентой. Из патронташного пояса торчали два пистолета, в каждой руке он держал по одной гранате. Лелюх не спеша, чуть ли не вплотную, подошел к отряду. Толпа замерла в ожидании. Один из красноармейцев, к которому он приблизился, отодвинулся, уступая Анчоку дорогу. В оцепенении стоял и «плюгавенький» командир. Пройдя сквозь круг красноармейцев, по-прежнему держа в поднятых руках по гранате, он резко повернулся лицом к солдатам, мгновенно вскочил в седло одной из стоявших лошадей и молниеносно умчался прочь. Все это произошло настолько быстро, что никто не успел «моргнуть глазом». Выйдя из оцепенения, командир набросился на красноармейцев, что они упустили бандита, но они отвечали, что он его упустил также.
Рассказ Водождокова Хаджимета.
Продолжалась борьба с бандитизмом. Многие банды были разгромлены, а бандиты пойманы и расстреляны. Но наиболее отчаянные не попадались в руки ищущих их красноармейцев и скрывались в лесах, куда отряды ОГПУ побаивались соваться. Почти в каждой банде были предатели, которые наводили на «лесных братьев» солдат, чаще всего ночью, когда люди спали и, так, постепенно шло зачистка остатков банд. Среди таких смельчаков в Адыгее, самыми опасными и неуловимыми оставались Илюша Анчок и Иван Бандурка. Они по-прежнему наводили ужас и страх на все отряды, посылаемые для их уничтожения. Многие преследуемые властями бандиты пытались уйти за «кардон». Подобная мысль возникла и у Ивана с Илюшей, но с Илюшей произошла роковая случайность.
Была поздняя осень. Друзья в лесу решили разжечь костер. Анчок собрал хворост и поджег его, но хворост после дождя был сырой и никак не разгорался. Наконец появилась искорка. Сильно нагнувшись, он стал пытаться раздуть ее, но пистолет, который всегда был у него за поясом, совершенно случайно выстрелил, пуля попала ни-то в пах, ни-то в живот и таким образом он сам себя ранил. Бандурка бросился к нему, кровь хлестала из раны, а врача в лесу не было. Иван зная, что Илюша всегда находил убежище почти в каждом доме любого аула, т.к. соплеменники очень его любили, отправляет Анчока в Ассоколай, где его, тем более, должны принять без лишних вопросов. Наспех перевязав рану, Бандурка привозит Лелюха в родной аул, в дом одной старушки, которая жила на окраине села. Старушка быстро приготовила постель на чердаке, промыла рану и приложила травы. Анчок потерял много крови и очень страдал, это было видно по лицу, но лежал тихо, не стонал, а Бандурка, тем временем, вернулся в лес. Так прошло несколько дней и, возможно бедная старушка вылечила бы его, но подкупленный предатель сообщил ОГПУшникам, что Анчок Лелюх скрывается в своем ауле. В полдень, в аул Ассоколай, нагрянул огромный отряд красноармейцев, согнали всех аульчан на площадь и командир потребовал выдать немедленно раненого Анчока. Он также сообщил, что отец Анчока, Хаджибеч, арестован и, если сын добровольно не сдастся, то отца расстреляют. Несколько стариков вызвались найти Лелюха и отправились к нему. Узнав об аресте отца и, о том, что грозят сжечь аул, он решил сдаться.
Рассказчик, будучи подростком, находился в толпе среди аульчан. Из воспоминаний рассказчика Анчок был красивый молодой человек среднего роста лет двадцати двух. Шел он медленно и прихрамывал, видно было, что рана причиняет ему сильную боль. Был он очень бледен, не брит, без головного убора, в короткой куртке на распашку. Все аульчане стояли молча, как в траурный день. Проходя мимо одного из стариков, Анчок сказал, что хотел бы выпить щху (кислое молоко, подобное простокваше). Здесь как раз стоял Хаджимет, которого старик послал со словами: «Пойди, принеси щху». Стремглав подросток помчался к первому ближайшему дому и сказал хозяйке, что Лелюх просит щху, на что женщина поспешно налила полную крынку. Прибежав назад, Хаджимет протянул крынку легендарному односельчанину. Анчок взял ее в руки, долго пил и, затем вернул ее обратно. Его посадили на «байдарку», с ним сел командир, несколько красноармейцев и увезли из родного аула навсегда.
Рассказ дочери Хаджибеча - Кадырхан.
Вскоре, после того, как мы узнали о том, что Лелюх расстрелян в один из холодных, студеных вечеров кто-то постучал в окно. Я вздрогнула, мне показалось, что это Лелюх, но поняв, что он уже никогда не постучит в родное окошко, тихо спросила: «Кто там?». Так же тихо мне ответили: «Катя открой, это я, Бандурка». Отца дома не было, бабушка и младший брат спали, старшая сестра Гощефыж была уже замужем. Поспешно сняв засов с двери и, впустив его, я была удивлена тем, как сильно он изменился. Будучи всегда подтянутым, аккуратным, с высоко поднятой головой, он в этот день не был похож на себя прежнего как-то сразу сильно постаревший, неопрятный, голова кое-как обмотана башлыком, согнувшись, в стоптанных башмаках. Войдя, он подошел к очагу, который уже затухал и выставил вперед руки, как бы согревая их. Я подбросила сухих дров, очаг быстро разгорелся и осветил сильно похудевшее с впалыми глазами лицо Ивана, брови нахмурены, не брит. Он долго молчал, согревая руки и, вдруг заплакал навзрыд, закрыв ими лицо. «Что случилось, Иван, почему ты плачешь?» - испуганно спросила я. Всхлипывая и, не отрывая рук от лица, он повторял: «Меня уже убили, Катя, убили, убили». Пытаясь его успокоить, я говорила: «Ты жив и будешь жить, Россия велика, уезжай отсюда, где тебя не знают, есть же у тебя близкие».
«Нет никого у меня на белом свете кроме Илюши, мне незачем жить» - отвечал Иван. Я поспешно поставила анэ (маленький круглый стол на трех ножках - прим. Хакунова М.М.) и собрала еду, предлагая поесть, но, вероятно, он сильно перемерз, и только ближе придвигался к очагу. Посидев так некоторое время, Бандурка повернулся к столу и стал медленно есть, как бы с трудом пережевывая пищу. Поблагодарив, отодвинул анэ, поднялся и засобирался уходить. «Не уходи, - предложила я, - я постелю тебе у очага». Он отрицательно покачал головой: «Нет, мне опасно оставаться не столько для меня, сколько для вас» . Сказав так, он еще больше сгорбился и вышел, плотно захлопнув за собой дверь. Больше я его не видела. Вскоре прошел слух, что его убили. Подкупленный предатель выстрелил из пистолета в спящего Ивана.
Так бесславно погибли два храбрых смелых и отважных человека. А за что? Ни современная история, ни тем более они сами, не смогут дать вразумительного ответа.
Рассказ Махмуда Хуажева.
Рассказчик, как и многие ни в чем не повинные люди в 1937 году оказался репрессирован. К тому времени он закончил в Москве институт химии и был направлен в Адыгею, как национальный кадр на консервный комбинат директором, где его арестовали. Просидев 20 лет в заключении, перенеся паралич, он вернулся по реабилитации Хрущева глубоким стариком. Его восстановили во всех правах и дали работу в научно-исследовательском институте, где в то время работала внучка Хаджибеча -Эльмасхан Коджесау (кстати, первая женщина - адыгейка, получившая ученую степень кандидата наук - прим. Хакунова М.М.).
Махмуд иногда рассказывал о перенесенных ужасах в лагере. О том, что сидевшие по его статье люди, были как прокаженные, потому, что к ним боялись подходить другие заключенные, т.к. им могли приписать ту же статью «враг народа». Его самого не расстреляли потому, что, не взирая ни на какие пытки он не подписал предъявленное ему следователем обвинение в том, что он «враг народа и шпион иностранной разведки». Когда Махмуд рассказывал, женщины плакали, а он, улыбаясь, говорил: «Тогда я не буду рассказывать ничего». На вопрос, что это были за пытки он уклончиво и, как обычно, с улыбкой отвечал: «Опять будете плакать, а я не терплю женских слез». Кто-то его спросил: «Как Вы выдержали эти пытки?» Он ответил: «Я был молод, здоров и, сломить им меня не удавалось, хотя многие не выдерживали этих мучительных пыток, подписывали то, что от них требовали и тут же приговаривались к расстрелу. Не подписав их бумаги, я был осужден на 20 лет».
Это небольшое вступление к тому, что, находясь в заключении, Хуажев Махмуд узнал, как был расстрелян Анчок Лелюх.
В лагере по той же статье «враг народа» сидел бывший крупный начальник НКВД. Узнав, что я по национальности адыг, он как-то спросил меня, знал ли я Анчока Илюшу. «Конечно знал, кто же его не знал, он был легендарной личностью и гремел на всю Адыгею в 20-е годы. А почему Вы спрашиваете о нем через столько лет после его расстрела?» - удивился я. Тот ответил: «Потому, что я был свидетелем его расстрела» и поведал мне эту историю.
В 20-е годы он был сотрудником ОГПУ. У них был заведен такой порядок, что расстреливать приговоренных сотрудники должны были по жребию: складывали в ящик свернутые листки бумаги и тот из сотрудников, кто вытаскивал листок со словом ДА, должен был стрелять. Когда Анчока приговорили к расстрелу, то по жребию его должна была расстрелять женщина, она в свое время участвовала в гражданской войне, на ее счету было много убийств и, внешне она больше напоминала мужчину, чем женщину.
Ранним утром Анчока вывели в тюремный двор и поставили к стене. Лелюх был настолько молод и красив, что вызывал у нас некоторое сожаление, но при этом он держался удивительно спокойно, прямо смотрел на стоящих перед ним ОГПУшников. Женщина, которая должна была стрелять в Анчока, сказала ему, как и всем приговоренным к расстрелу: «Повернись спиной». Продолжая стоять лицом, он спокойно ответил: «Я никогда не стоял к смерти спиной, не стану и сейчас. Стреляй сука». Раздался выстрел, он еще стоял некоторое время, потом медленно упал. Мы все разошлись молча, не глядя друг на друга.
Очень рано, впрочем как и у очень многих людей того времени, оборвалась жизнь Лелюха Анчока. Анчоку Хаджибечу не довелось вернуться в ставший ему родным аул Ассоколай. Он уже не вышел из тюрьмы...
Хакунова Мира Меджидовна.
_______________________________________________________________________________________________________________
Статью о Анчок Хаджибече, которая называется "Творец основы адыгейского письма", можно почитать здесь: http://abadzeh.livejournal.com/641.html
Про Анчок Лелюха(Ильяса) писал еще известный кавказовед Л.И. Лавров: "...До 1923 г. в окрестностях Лакшукая действовала вооруженная банда Анчока Ильяса, который был родом из Ассоколая, но воспитан в Лакшукае и время от времени открыто наведывался туда.
Ильяс был незаконнорожденным сыном Анчок Хаджибеча. После смерти матери отец узаконил отцовство. Ильяс болезненно переживал свое внебрачное рождение, и когда однажды во время Первой мировой войны попрекнули его этим, то убежал на фронт. Было ему тогда 16 лет. В 1920-1924 гг. Ильяс стал известным в Адыгее абреком, и о нем даже помнят песню".
Есть еще очерк карачаевского журналиста Темрезова, а заодно и друга Аюба Шеуджена, о противостоянии Ильяса и Аюба, переданное в духе того времени. http://aulassoki.ucoz.ru/load/13-1-0-178