Предавши однажды....
Из материалов Канцелярии помощника Начальника Кубанской области по управлению горцами о побегах горцев в горы.
" Марта 27 дня 1867 года был опрошен в управлении Псекупского округа, добровольно возвратившийся из бегов житель того округа аула Тлюстен-Хабль корнет Челемет Шумануков, бежавший из округа 23-го Июля 1866 года и показал следующее:
Зовут меня и прозывают как выше значится, от роду мне 26 лет, вероисповедания магаметанского, происхожу из Узденей первой степени, женат на дочери Узденя Шабанова девушке Наго, имею одну дочь, детяти около одного года, грамоте русской читать и писать знаю. Первоначально служил в бывших отрядах волонтером в числе милиции Белореченском в 1856 году, Майкопском в 1857 году, а в 1858 г. поступил на службу в собственный Его Величества конвой юнкером и в 1861 году 18-го Сентября Высочайше произведен за отличие по службе в чин корнета с зачислением по армейской кавалерии с переводом на службу в Кавказскую Армию, имею медали: большую серебряную за службу в конвое Его Величества на Анненской ленте для ношения на шее, серебряную же малую в петлице За покорение Западного Кавказа и крест установленный за службу на Кавказе, под судом и следствие не состоял и не состою.
Не припомню которого именно, а знаю что это было в конце Июня месяца прошлого 1866 года я ночью без всякой побудительной причины, имев предварительно заговор с жителями аулов одного со мной Зачерий Цеем, Тхакуахо Крымчериоком, поселенным из числа военнопленных горцев Шапсугом Карзечь Бжасо, Эдыч Тлишем и аула Лакшукай Замгаш Цеем бежали в горы с намерением пробраться в Турцию на жительство. Я взял лошадь бежавшего до меня в последних числах Марта месяца вместе с жителем одного со мной аула Татлюстеном Ахиджаковым Кабардинца Исмаила Сидако, Зачерий Цей украл лошадь крестьянина, бежавшего Ахиджакова, Нашхо Крымчериоков - лошадь крестьянина Пчегатлукова Хымыша, Карзечь Бжасо - лошадь Торкан Хаджимукова, и оружие последнего, взятое им на время караула просов аульных, Эдичь Тлиш - лошадь крестьянина Пчегатлукова Тауча и Замгаш Цей не известно мне кому принадлежащую лошадь.
Добравшись в ту ночь предварительно в условленном нами месте в лесу Гуаз, при впадении р. Псекупс в р. Кубань мы переправившись в брод через Псекупс в аул Пчегатлукай отправились дальше через аул Ассакалай, где из нас Зачерий Цей заезжал к жителю того аула Пшитефу Анчокову взять провизии и роспросить последнего не знает ли он где скрывается бежавший Ахеджаков с партиею и провести нас к ним. Последнего сделать Анчоков обещался, если только мы немного обождем, но мы ждать несогласились и получивши от него провизию как то: сыру и хлеба, отправились далее за тем аулом в лес Хамизе, где пробыли с неделю времени скрытно и среди этой недели Зачерий Цей опять ездил к Анчокову за тем же самым и запасшись от него провизиею мы двинулись далее в горы дорогою идущею по левой стороне реки Пшиша на казачьей земле и в верховьях ея отдохнувши с неделю времени прибыли прямо к Шапсугам скитающимся по речкам Цепсе, Колако, Огуй и Небух за перевалом гор к морю. Пробывши там до Октября месяца мы четверо кроме Бжассо и Тлиша остававшихся в горах, приезжали в округ с целью отыскать партию Ахиджакова и соединиться с нею, остановившись в казачьем лесу Хаджи-апш близ станицы Чибийской куда к нам несколько раз приезжал житель аула Хамизе Нагой Хаджимуков, привозил нам провизию и говорил что Ахиджаков с партиею своею бывал в районе Адагумского полка, близ Лабинского Округа, на хуторе Кудаку, и у него в доме, и что партия этого нападала в Июле месяце на команду казаков на р. Кудако побили и поранили несколько из них и в этой же схватке он Ахиджаков, Исмаил Сидако и Султан Азамат герей ранен, и что в округе учреждается разъездные команды с целью следить за партиями из бежавших, и ловить их, и нам уже более здесь скрываться нельзя, а нужно отправляться в горы до весны, а весною он уже собирет партию и бежит присоединится к нам, для разбоев по округу и русским станицам и собственно напасть на жилище Поручика Татлюстена Ахиджакова и Прапорщика Асланова. Во время прибывания нашего в тех лесах мы по наущению Нагоя Хаджимукова и с ним самым не припомню в какую ночь напали на 2-х женщин и одного Урядника Русских ехавших по дороге между аулом Гатлукай и станицею Чебийскою позабрали у них некоторые вещи и овчинную шубу, которую я отдал уже в горах по своем возвращении, но денег у них я лично небрал и незнаю кто взял из моих товарищей и только после Хаджимуков показывал мне портмонэ и 1 руб. денег. В бытность свою в округе я один раз с Зачерием Цей были в доме у Шеретана Пчегатлукова жителя одного со мною аула и получили от него провизию. В то же время один Зачерий Цей опять был у Пшетефа Анчокова и Цей говорил мне что Анчоков знает о месте нахождения Татлюстена Ахиджакова и обещивался соединить нас с ним. Пробывши в том лесу дней 10-ть мы опять возвратились когда только начала следить разъездная команда в горы тою же дорогою какою прежде туда доехали и пробыли там до конца нашего Бирам, т.е. до последних чисел Января месяца сего года. А с того времени я оставив своих товарищей с одним Тхакуахо Крымчериоком скитались около половины месяца здесь в округе по лесам и являлся раза два после Бирама в аул Тлюстен - Хабль ночью опять к Шеретану Пчегатлукову и получивши от него провизию возвращались в лес Гуаз, потом через несколько дней явились тоже ночью в тот же аул к Эфендию Айтечу Челегаштоку и повидавшись с ним возвратились в тот же лес, а на следующую ночь отправились в аул Пчегатлукай к Махмуду Перенуку за провизиею, который снабдивши нас ею обещался нам достать хороших лошадей. От Перенука мы опять возвратились в тот же лес и находились там до тех пор пока к нам присоединились, привели нам лошадей и привезли провизию и посуду для приготовления пищи то же Махмуд Перенук с меньшим братом своим Шале и Исхаком Ташу и мы 25 числа все пятеро намерены были перебраться в леса близ Чебийской станицы, но в лесу между аулами Гатлукай и Шинжий были окружены разъездною командою и жителями аулов Пчегатлукай, Гатлукай и других Хамышейского участка, собравшимися для поимки Перенуковых и Ташу, укравших при побеге лошадей у жителей своего аула и нас, успевшими захватить у нас 5-ть лошадей, котлы для приготовления пищи и другие вещи, но не успевшими только схватить самих нас, так как мы все поразбежались врозь по лесу, я отделился от них и спрятался за дубом, а братья Перенука, Крымчериоков и Ташу бежали вместе и грозили защищаться оружием, если только кто из окруживших их подойдет к ним на близкую дистанцию. В таком положении они удаляясь в чащу леса пробыли до позднего вечера и воспользовавшись сумерками успели спрятаться в лесах. Я же переночивавши в лесу близ аула Шинжий на другой день явился к депутату Окружного суда Тазеусе Тляапу, который и представил меня арестованным в Управление округа.
В округ я возвратился с гор с Крымчериоковым пешими так как уже намерение мое перебраться в Турцию на жительство не состоялось и отправиться туда не предстояло ни как возможности, чтобы явиться прямо в наше окружное управление и сознаться в своем необдуманном легкомысленном поступке и ошибке. Но с того до сего времени я не мог этого исполнить по своему легкомыслию и боязни за поступок мой строгой ответственности и к тому же Махмуд Перенук часто навещая нас в лесу и доставляя провизию постоянно отклонял нас обоих от этого намерения, говоря что в округе теперь строго преследуются все люди дурного поведения и что мы теперь не получим ни какого облегчения за наш поступок, а с открытием весны убежать из округа, многие жители его, в том числе и он и что уже некоторые из них приготовляются к этому и тогда составится достаточная партия в горах и первым действием ее будет сжечь постройки окружного суда на р. Псекупс. Из Лабинского округа тоже готовятся к побегу человек до 12 и по его призову они тот же час явятся к нам и присоединятся к партии, так как они уже приняли присягу относительно своего побега. Бывшие уже во второй раз у Шеретана Пчегатлука и Эфендия Челегаштока я виделся с крестьянами Крымчериокова Шерухом и Пчетатлукова Хаучем и все они как и сами Шеретан Пчегатлук и Челегашток объявляли мне что они то же с открытием весны как только потеплеет собираются бежать из округа в горы и с ними младший брат Челегаштока Аледжук и житель аула Шинжий Цекузий Казиок.
В первый проезд наш в горы когда только мы бежали, заезжали мы в Лабинский округ и пробыли там в лесу Хадзизи-апш одни сутки близ аула Джанчато-хабль куда ездили не известно мне к кому Зимгаш и Зачерий Цей за получением провизии.
Находясь в горах в ущельях вышеназванных речек мы часто доставали себе мясо спускаясь с гор к Русским станицам захватывали у них разный скот и лошадей, которых резали по пригоне к Шапсугам в ущелья. Хлеб же давали нам Шапсуги, которые засевают его там в достаточном количестве посредством ручных мотыг. Проживая там, мы постоянно жилища, как и сами Шапсуги не имели, а жили больше в балаганах или шалашах, так как мелкие русские отряды постоянно нас тревожили и мы заметивши их приближения должны были переходить постоянно из одного ущелья в другое или прятаться в скалах вместе с скитающимися Шапсугами, до тех пор пока пройдут те отряды.
С самого побега Татлюстена Ахиджакова я ни здесь ни в горах ни с ним и ни с кем с его партии не виделся и не встречался и не знаю где он теперь находится, а слышал еще в горах от Зачерия Цея что за Ахиджакова знает Пшитеф Анчоков и знает место где он скрывается с своею партиею.
Шедши с гор мы заходили по дороге в казачьи хутора ночевали там и нам давали пищу и таким образом мы пробыли в пути более месяца по случаю непогоды и разлития горных речек. Последний раз перед прибытием в Округ я заходил в станицу Бакинскую и ночевал там одну ночь у неизвестного мне казака.
В горах я вместе с моими товарищами проживал у Шапсуга Тлефижа Бжасо родственника Карзеча Бжасо, бежавшего вместе со мною.
Ушел я от Шапсуг с обещанием что опять возвращусь туда, а иначе бы меня те Шапсуги и товарищи мои не пустили и непременно убили-бы. В ущельях тех речек где я проживал живет еще до сих пор Шапсуг семейств до ста в разных местностях и все они нехотят идти ни сюда и не отправляются в Турцию, а рассчитывают провести там всю жизнь свою, занимаясь грабежами и разбоями в Русских соседственных с ними станицах и угоном ихнего скота. Они имеют оружие при себе почти каждый, достаточное количество свинца, а порох приготовляют сами.
Ущельи те где живут еще Шапсуги отстоят от сюда в 3-х дневном пути конному и 7-ми дневном пешему и я могу указать если начальству угодно будет все места жительства узнавши хорошо все дороги туда и с отрядом из 100 человек конных и 200 пеших я полагаю достаточным забрать их всех оттуда.
Во все время побега моего я никакого важного преступления не сделал, никого не убил и не зарезал, кроме как только участвовал с другими в отнятии вещей в октябре месяце у тех двух женщин и урядника и несколько раз в горах без драки воровски с другими моими товарищами и Шапсугами захватывал у Русских соседственных с теми ущельями станиц скот и лошадей для зареза.
Что справедливо показал и больше прибавить или убавить ни чего не могу".
" Марта 27 дня 1867 года был опрошен в управлении Псекупского округа, добровольно возвратившийся из бегов житель того округа аула Тлюстен-Хабль корнет Челемет Шумануков, бежавший из округа 23-го Июля 1866 года и показал следующее:
Зовут меня и прозывают как выше значится, от роду мне 26 лет, вероисповедания магаметанского, происхожу из Узденей первой степени, женат на дочери Узденя Шабанова девушке Наго, имею одну дочь, детяти около одного года, грамоте русской читать и писать знаю. Первоначально служил в бывших отрядах волонтером в числе милиции Белореченском в 1856 году, Майкопском в 1857 году, а в 1858 г. поступил на службу в собственный Его Величества конвой юнкером и в 1861 году 18-го Сентября Высочайше произведен за отличие по службе в чин корнета с зачислением по армейской кавалерии с переводом на службу в Кавказскую Армию, имею медали: большую серебряную за службу в конвое Его Величества на Анненской ленте для ношения на шее, серебряную же малую в петлице За покорение Западного Кавказа и крест установленный за службу на Кавказе, под судом и следствие не состоял и не состою.
Не припомню которого именно, а знаю что это было в конце Июня месяца прошлого 1866 года я ночью без всякой побудительной причины, имев предварительно заговор с жителями аулов одного со мной Зачерий Цеем, Тхакуахо Крымчериоком, поселенным из числа военнопленных горцев Шапсугом Карзечь Бжасо, Эдыч Тлишем и аула Лакшукай Замгаш Цеем бежали в горы с намерением пробраться в Турцию на жительство. Я взял лошадь бежавшего до меня в последних числах Марта месяца вместе с жителем одного со мной аула Татлюстеном Ахиджаковым Кабардинца Исмаила Сидако, Зачерий Цей украл лошадь крестьянина, бежавшего Ахиджакова, Нашхо Крымчериоков - лошадь крестьянина Пчегатлукова Хымыша, Карзечь Бжасо - лошадь Торкан Хаджимукова, и оружие последнего, взятое им на время караула просов аульных, Эдичь Тлиш - лошадь крестьянина Пчегатлукова Тауча и Замгаш Цей не известно мне кому принадлежащую лошадь.
Добравшись в ту ночь предварительно в условленном нами месте в лесу Гуаз, при впадении р. Псекупс в р. Кубань мы переправившись в брод через Псекупс в аул Пчегатлукай отправились дальше через аул Ассакалай, где из нас Зачерий Цей заезжал к жителю того аула Пшитефу Анчокову взять провизии и роспросить последнего не знает ли он где скрывается бежавший Ахеджаков с партиею и провести нас к ним. Последнего сделать Анчоков обещался, если только мы немного обождем, но мы ждать несогласились и получивши от него провизию как то: сыру и хлеба, отправились далее за тем аулом в лес Хамизе, где пробыли с неделю времени скрытно и среди этой недели Зачерий Цей опять ездил к Анчокову за тем же самым и запасшись от него провизиею мы двинулись далее в горы дорогою идущею по левой стороне реки Пшиша на казачьей земле и в верховьях ея отдохнувши с неделю времени прибыли прямо к Шапсугам скитающимся по речкам Цепсе, Колако, Огуй и Небух за перевалом гор к морю. Пробывши там до Октября месяца мы четверо кроме Бжассо и Тлиша остававшихся в горах, приезжали в округ с целью отыскать партию Ахиджакова и соединиться с нею, остановившись в казачьем лесу Хаджи-апш близ станицы Чибийской куда к нам несколько раз приезжал житель аула Хамизе Нагой Хаджимуков, привозил нам провизию и говорил что Ахиджаков с партиею своею бывал в районе Адагумского полка, близ Лабинского Округа, на хуторе Кудаку, и у него в доме, и что партия этого нападала в Июле месяце на команду казаков на р. Кудако побили и поранили несколько из них и в этой же схватке он Ахиджаков, Исмаил Сидако и Султан Азамат герей ранен, и что в округе учреждается разъездные команды с целью следить за партиями из бежавших, и ловить их, и нам уже более здесь скрываться нельзя, а нужно отправляться в горы до весны, а весною он уже собирет партию и бежит присоединится к нам, для разбоев по округу и русским станицам и собственно напасть на жилище Поручика Татлюстена Ахиджакова и Прапорщика Асланова. Во время прибывания нашего в тех лесах мы по наущению Нагоя Хаджимукова и с ним самым не припомню в какую ночь напали на 2-х женщин и одного Урядника Русских ехавших по дороге между аулом Гатлукай и станицею Чебийскою позабрали у них некоторые вещи и овчинную шубу, которую я отдал уже в горах по своем возвращении, но денег у них я лично небрал и незнаю кто взял из моих товарищей и только после Хаджимуков показывал мне портмонэ и 1 руб. денег. В бытность свою в округе я один раз с Зачерием Цей были в доме у Шеретана Пчегатлукова жителя одного со мною аула и получили от него провизию. В то же время один Зачерий Цей опять был у Пшетефа Анчокова и Цей говорил мне что Анчоков знает о месте нахождения Татлюстена Ахиджакова и обещивался соединить нас с ним. Пробывши в том лесу дней 10-ть мы опять возвратились когда только начала следить разъездная команда в горы тою же дорогою какою прежде туда доехали и пробыли там до конца нашего Бирам, т.е. до последних чисел Января месяца сего года. А с того времени я оставив своих товарищей с одним Тхакуахо Крымчериоком скитались около половины месяца здесь в округе по лесам и являлся раза два после Бирама в аул Тлюстен - Хабль ночью опять к Шеретану Пчегатлукову и получивши от него провизию возвращались в лес Гуаз, потом через несколько дней явились тоже ночью в тот же аул к Эфендию Айтечу Челегаштоку и повидавшись с ним возвратились в тот же лес, а на следующую ночь отправились в аул Пчегатлукай к Махмуду Перенуку за провизиею, который снабдивши нас ею обещался нам достать хороших лошадей. От Перенука мы опять возвратились в тот же лес и находились там до тех пор пока к нам присоединились, привели нам лошадей и привезли провизию и посуду для приготовления пищи то же Махмуд Перенук с меньшим братом своим Шале и Исхаком Ташу и мы 25 числа все пятеро намерены были перебраться в леса близ Чебийской станицы, но в лесу между аулами Гатлукай и Шинжий были окружены разъездною командою и жителями аулов Пчегатлукай, Гатлукай и других Хамышейского участка, собравшимися для поимки Перенуковых и Ташу, укравших при побеге лошадей у жителей своего аула и нас, успевшими захватить у нас 5-ть лошадей, котлы для приготовления пищи и другие вещи, но не успевшими только схватить самих нас, так как мы все поразбежались врозь по лесу, я отделился от них и спрятался за дубом, а братья Перенука, Крымчериоков и Ташу бежали вместе и грозили защищаться оружием, если только кто из окруживших их подойдет к ним на близкую дистанцию. В таком положении они удаляясь в чащу леса пробыли до позднего вечера и воспользовавшись сумерками успели спрятаться в лесах. Я же переночивавши в лесу близ аула Шинжий на другой день явился к депутату Окружного суда Тазеусе Тляапу, который и представил меня арестованным в Управление округа.
В округ я возвратился с гор с Крымчериоковым пешими так как уже намерение мое перебраться в Турцию на жительство не состоялось и отправиться туда не предстояло ни как возможности, чтобы явиться прямо в наше окружное управление и сознаться в своем необдуманном легкомысленном поступке и ошибке. Но с того до сего времени я не мог этого исполнить по своему легкомыслию и боязни за поступок мой строгой ответственности и к тому же Махмуд Перенук часто навещая нас в лесу и доставляя провизию постоянно отклонял нас обоих от этого намерения, говоря что в округе теперь строго преследуются все люди дурного поведения и что мы теперь не получим ни какого облегчения за наш поступок, а с открытием весны убежать из округа, многие жители его, в том числе и он и что уже некоторые из них приготовляются к этому и тогда составится достаточная партия в горах и первым действием ее будет сжечь постройки окружного суда на р. Псекупс. Из Лабинского округа тоже готовятся к побегу человек до 12 и по его призову они тот же час явятся к нам и присоединятся к партии, так как они уже приняли присягу относительно своего побега. Бывшие уже во второй раз у Шеретана Пчегатлука и Эфендия Челегаштока я виделся с крестьянами Крымчериокова Шерухом и Пчетатлукова Хаучем и все они как и сами Шеретан Пчегатлук и Челегашток объявляли мне что они то же с открытием весны как только потеплеет собираются бежать из округа в горы и с ними младший брат Челегаштока Аледжук и житель аула Шинжий Цекузий Казиок.
В первый проезд наш в горы когда только мы бежали, заезжали мы в Лабинский округ и пробыли там в лесу Хадзизи-апш одни сутки близ аула Джанчато-хабль куда ездили не известно мне к кому Зимгаш и Зачерий Цей за получением провизии.
Находясь в горах в ущельях вышеназванных речек мы часто доставали себе мясо спускаясь с гор к Русским станицам захватывали у них разный скот и лошадей, которых резали по пригоне к Шапсугам в ущелья. Хлеб же давали нам Шапсуги, которые засевают его там в достаточном количестве посредством ручных мотыг. Проживая там, мы постоянно жилища, как и сами Шапсуги не имели, а жили больше в балаганах или шалашах, так как мелкие русские отряды постоянно нас тревожили и мы заметивши их приближения должны были переходить постоянно из одного ущелья в другое или прятаться в скалах вместе с скитающимися Шапсугами, до тех пор пока пройдут те отряды.
С самого побега Татлюстена Ахиджакова я ни здесь ни в горах ни с ним и ни с кем с его партии не виделся и не встречался и не знаю где он теперь находится, а слышал еще в горах от Зачерия Цея что за Ахиджакова знает Пшитеф Анчоков и знает место где он скрывается с своею партиею.
Шедши с гор мы заходили по дороге в казачьи хутора ночевали там и нам давали пищу и таким образом мы пробыли в пути более месяца по случаю непогоды и разлития горных речек. Последний раз перед прибытием в Округ я заходил в станицу Бакинскую и ночевал там одну ночь у неизвестного мне казака.
В горах я вместе с моими товарищами проживал у Шапсуга Тлефижа Бжасо родственника Карзеча Бжасо, бежавшего вместе со мною.
Ушел я от Шапсуг с обещанием что опять возвращусь туда, а иначе бы меня те Шапсуги и товарищи мои не пустили и непременно убили-бы. В ущельях тех речек где я проживал живет еще до сих пор Шапсуг семейств до ста в разных местностях и все они нехотят идти ни сюда и не отправляются в Турцию, а рассчитывают провести там всю жизнь свою, занимаясь грабежами и разбоями в Русских соседственных с ними станицах и угоном ихнего скота. Они имеют оружие при себе почти каждый, достаточное количество свинца, а порох приготовляют сами.
Ущельи те где живут еще Шапсуги отстоят от сюда в 3-х дневном пути конному и 7-ми дневном пешему и я могу указать если начальству угодно будет все места жительства узнавши хорошо все дороги туда и с отрядом из 100 человек конных и 200 пеших я полагаю достаточным забрать их всех оттуда.
Во все время побега моего я никакого важного преступления не сделал, никого не убил и не зарезал, кроме как только участвовал с другими в отнятии вещей в октябре месяце у тех двух женщин и урядника и несколько раз в горах без драки воровски с другими моими товарищами и Шапсугами захватывал у Русских соседственных с теми ущельями станиц скот и лошадей для зареза.
Что справедливо показал и больше прибавить или убавить ни чего не могу".