La Myrrhe Serge Lutens
Вы знаете, с чего началось ваше парфманьячество? А я вот точно знаю. Мой первый нишевый аромат, который меня пленил, купил с потрохами и не выпускает из цепких лап до сих пор - Мирра Лютанса.
Все в том же «Арбат-престиже», познакомившим меня с монотемами, на одной из полок я обнаружила стройные ряды гелей для душа. Они так приятно пахли, эти флакончики! Не так уж много их у нас тогда было. А тут такое богачество! Китайская принцесса, Перец и бергамот, Лайм Георга III и Сахар королевы Елизаветы, а еще табачный Царь... Красота, какая это была красота!
Но среди всей этой свежести, пряности и сладости был один аромат, который словно прямо подсунули мне под нос и под руки. Мирра волхва Каспера, ярко-красный тубус, весь изукрашенный багряными узорами и с солнечным диском у названия.
Мягкая сладкая смола, тягучая и вязкая. На большом круглом столе, покрытом белой скатертью, - кристально чистая банка с притертой толстой крышкой. И она полна доверху этой темно-коричневой, но при этом прозрачной, сияющей жидкостью цвета пережаренного карамельного сахара и текстуры свежайшего меда. Солнце прошивает ее насквозь, рождая в темной карамельной глубине искры золотого, багряного и малинового цвета.
Ведьма нарочно оставила банку на солнце, чтобы лучи согрели ее. Она возвращается с миской, полной апельсинов - кожуры, цедры и нарезанной мякоти, и, улыбаясь, прикладывает ладонь к стеклянному боку, сияющему багрянцем. Теплый! Да, то, что надо!
Всего пара движений - и крышка аккуратно снята. Тонкие пальцы осторожно погружают в разогретые смолы мягкие оранжевые кусочки с белыми перегородками, мелкую, натертую на терке, остро пахнущую труху и шкурки. Медовая вязкость поглощает их медленно и неотвратимо. Мякоть погружается в нее быстрее, шкурки неспешно, а цедра остается на гладкой, как будто тугой поверхности. О нет, показалось. Она тоже тонет, только почти незаметно для глаза. Но и она тоже, в конце концов, опустится на самое дно.
Ведьма улыбается снова, прикрывая глаза и втягивая запах тяжкой сладости и легкого дымка. Пока апельсины погружаются в расплавленную мирру как в бездну, у нее есть еще дела. Надо собрать по полкам специй - перца и миндаля, кардамона и муската - и насыпать их сначала в ладонь, перемешать, а потом туда же, в банку. И только тогда самое главное: принести с крыльца широкую корзинку, полную соцветий жасмина. Их ждут медные ступка и пестик. Собранные на рассвете, они еще свежи, так бывает только в волшебном мире, в нашем они давным-давно увяли бы. Но здесь, здесь - нет. Цветы сминаются под пестиком, и на нем все больше и больше жасминового масла. Ведьма все сыплет и сыплет цветы в ступку, и вот, наконец, на медной блестящей поверхности собираются драгоценные капли, пахнущие с такой силой, что голова идет кругом.
Капли падают одна за другой в банку. Крышка плотно закрывает ее. Ведьма скользит по кухне, собирая и убирая остатки. Чисто. Только банка остается на столе, на самом солнцепеке. Вечером она уберет ее в подвал, в темноту и прохладу. И горячие стеклянные бока будут медленно остывать и остужать варево. В полнолуние она достанет его и откроет, ночью, стоя на крыльце. И весь мир окутает невероятный пьяный, бальзамный, медово-апельсиновый аромат.
Нереальная красота и неимоверная стойкость. Один из самых красивых творений Сержа Лютанса.