Заколдованный парк и очарованные странники
Кому там не нравится зима? Старый Новый Год, час последнего триумфа неистового деда Мороза? Именно в Старый Новый Год открываются двери в сказку, снежинки становятся квадратными, а сосульки сладкими.
В Старый Новый Год как не посетить знаменитый заколдованный парк творца оттепели, хотя бы и виртуально? Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит, а у фонарного столба, постукивая от холода копытцами и кутаясь в красный шарф, нарнийский фавн ожидает посетителей из другого мира. Увидев табличку у входа "Парк Института педиатрии, акушерства и гинекологии", вы не поверите глазам своим, и будете правы. Параллельно акушерству и гинекологии, парк облюбовали таинство и сказка, самая настоящая сказка, господа.
Человек, открывший этот чудесный клочок Киева, рассказывал, что в прошлом веке здесь находилась дача Никиты Сергеевича Хрущёва, который лично кормил кукурузными хлопьями золотых рыбок в изумрудных прудах. Пещеру, в которой и по сей день обитает призрак Никиты Сергеевича, вы можете видеть на фото ниже, как и его знаменитую ночную вазу, водружённую на пьедестал верными последователями. Здесь над входом в лиловые миры восходит каменная радуга, видите, господа, я не удержалась и сфотографировалась под ней? Смотрите дальше. Здесь полуразрушенные мостики переброшены над невидимыми простому глазу Летой, Стиксом и Пирфлегетоном, по которым плывут таинственные корабли аргонавтов, раздутые рыбы-киты и жизнелюбивые чапаевы, а мостовые цепи соединяют бытие и миф, а по мостам бегут в сказку живые лучи зимнего солнца, а движущиеся лестницы Хогвартса манят новых гаррипоттеров и гермион. Здесь одинокий вольер, где совсем недавно обитала жар-птица, улетевшая на зиму в тёплые края к птице Рух. Здесь слёзы Сирина и Алконоста застыли сосульками на крыше хрущёвской дачи, а эхо их радостного смеха отчётливо звучит в потаённых гротах. Здесь бессмысленным и тусклым светом освещает следы невиданных зверей фонарь Александра Блока, разломанный вездесущими киевскими хулиганами, и граф Дракула, не таясь и не щурясь, смотрит на бойкое зимнее солнце через деревянный частокол. Здесь ожившая змея уползла с аптекарской чаши, а мы долго отказывались уходить отсюда, бродя по мостикам и тропинкам в тщетной надежде встретить знаменитого каменного льва, явившегося летом дяде Пете. Но он то ли улетел в тёплые края вслед за жар-птицей, то ли открывается только посвящённым. А может, просто снегом занесло.
