Свет не погас, но стал значительно тусклее
Свет не погас, но стал значительно тусклее. Вокруг подосиновиков и подберезовиков кружило комарье. Рядом с деревьями и вдоль дороги угрожающе торчала крапива. От реки веяло прохладой, но уже не той, в которую хочется окунуться после долгой и изнурительной прогулки под палящим солнцем, а совсем другой - отталкивающей и вызывающей озноб. Перспектива искупаться не прельщала ни тело, ни ум. Местные дети уже вылезли из воды на берег и, кутаясь в полотенца, обсуждали мрачные обряды древнего Египта:
- Зачем ему сокровища, слуги и еда, если он умер? - вопрошал юный философ, посмеиваясь.
Обратныя дорога лежала через мост над истоком холодной реки. Воды в том месте было по щиколотку и она обретала насыщенный ржавый оттенок, оставаясь при этом прозрачной. По дороге то и дело можно было встретить открытые настежь ворота дачных кооперативов и редкие машины, неторопливо перекатывающиеся с одной кочки на другую. Среди немногочисленных прохожих были и дети со звенящими голосами, и молчаливые люди уже преклонных лет. В простой дачной одежде, изношенной обуви и нелепых головных уборах они шли не медленно, но плавно - совсем без спешки, так свойственной людям в условиях бурной городской жизни.
Картина, пронизанная насквозь зеленью деревьев, буйством красок и цветов доставляла неподдельное удовольствие, которое дополняла тишина, изредка нарушаемая щебетанием птиц, шелестом листвы и другими типичными звуками природы. Спокойствие просачивалось через глаза и уши, наполняя душу.
- Зачем ему сокровища, слуги и еда, если он умер? - вопрошал юный философ, посмеиваясь.
Обратныя дорога лежала через мост над истоком холодной реки. Воды в том месте было по щиколотку и она обретала насыщенный ржавый оттенок, оставаясь при этом прозрачной. По дороге то и дело можно было встретить открытые настежь ворота дачных кооперативов и редкие машины, неторопливо перекатывающиеся с одной кочки на другую. Среди немногочисленных прохожих были и дети со звенящими голосами, и молчаливые люди уже преклонных лет. В простой дачной одежде, изношенной обуви и нелепых головных уборах они шли не медленно, но плавно - совсем без спешки, так свойственной людям в условиях бурной городской жизни.
Картина, пронизанная насквозь зеленью деревьев, буйством красок и цветов доставляла неподдельное удовольствие, которое дополняла тишина, изредка нарушаемая щебетанием птиц, шелестом листвы и другими типичными звуками природы. Спокойствие просачивалось через глаза и уши, наполняя душу.