Кольский транс 9. Инга. Остров в таёжном море.
Начало. Предыдущая часть.
Всё ещё 23.08.2021 г. День седьмой.
После стёртой начисто Муны, от Инги мы многого не ждали. Тем удивительнее стала открывшаяся картина... А говорили - на Кольском белые медведи не водятся!
Встречать гостей мишке помогает пожилой уазик, чем-то похожий на волка из мультика: «Ты заходи, если что...»
Переход от тайги к деревенской пасторали очень резкий. Никаких предместий, полей и огородов, что окружают деревни средней полосы. Из дремучего леса выходишь сразу на главную улицу.
Большинство домов явно жилые и несут следы модного, в здешних краях, эклектичного ремонта. Учитывая, очевидные трудности с доставкой сюда стройматериалов, такая стилистика вполне объяснима.
Оказалось, у Уазика в кустах ещё не самый большой размер обуви. Езда по болотам тот случай, когда размер имеет значение.
Некоторые домики на окраине тайга уже обняла своими зелёными руками, постепенно укрывая от мира частоколом молодых сосенок.
Сейчас в посёлке несколько десятков домов, но судя по большим зазорам, когда-то их было гораздо больше.
Один домик отделан, как настоящее произведение искусства. Редкое, по теперешним временам сочетание, когда человек имеет способности, возможности и не ленится сделать красиво даже там, где кроме него это мало кто увидит.
На OSM карте в центре Инги обозначен интересный объект - Saamsky Vezha / Сами Вежа. Так и написано - Сами, а не Саами. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, стало ясно, что название точное - саамы тут ни при чём. Это явно сами постарались.
На двери замок и даже трава вокруг не слишком вытоптана. Никаких поясняющих табличек нет. Мои виражи вокруг загадочного объекта заметила женщина из соседнего дома. Пояснила, что это «этно-отель». Принадлежит некоему голландцу, живущему в Оленегорске (бывает и такое!) и устраивающему, время от времени, сафари для иностранцев.
Получив разведданные, хотел было сразу слинять, но не тут-то было. Многозначительно потирая руки (она красила забор), хозяйка выспросила кто мы и откуда и, не слушая робких возражений, категорически позвала на чай. Тем временем Юля, ожидавшая на перекрёстке, успела познакомиться с другой местной жительницей, спросившей строгим голосом: «Где ваши велосипеды?» Услышав, что они в Питере, женщина разочарованно покачала головой и ушла, бормоча что-то весьма неодобрительное. Теперь Юля пыталась вспомнить, не висел ли на входе знак «Проход без велосипедов запрещён!» Я запомнил только «Ограничение скорости 30 км/ч», но почти уверен, что мы её не превышали.
Через минуту, сидя за столом в старом, но аккуратно и красиво отремонтированном доме, мы попивали чаёк и слушали рассказы его хозяйки Елены Павловны о прошлой и настоящей жизни Инги. Этот дом собственноручно срубил её дед лесник, с говорящей фамилией Деревцов, в 1949 году. Инга тогда только строилась.
Сейчас она с внуком, при поддержке зятя, проводит здесь лето, как и большинство жителей Инги, сохранивших верность родному селу. Хотя, многие приезжают и зимой на снегоходах. А её родная тётя, которой 82 года, добирается сюда на лыжах(!) К сожалению, не довелось познакомиться с этой удивительной женщиной, но мы заочно выражаем ей своё восхищение, уважение и желаем ещё долгих лет такой же активной жизни!
В годы своего расцвета, пятидесятые - семидесятые, посёлок мог похвастаться богатой комплектацией. Два магазина, детский сад и начальная школа, множество домов.
А вот центрального электроснабжения не было. На несколько часов в день запускали дизель-генератор, который раздавал свет по всему посёлку. Потом, уже в новейшей истории, вроде бы, собрались протянуть ЛЭП и даже протянули... но не к Инге, а к той самой базе отдыха для ВИП персон в окрестностях заповедного Канозера. Сейчас жители пользуются собственными генераторами.
Зато был телефон. Но телефонная линия ненадолго пережила посёлок. Сейчас в определённых точках, применив нужные заклинания, можно отправить и принять смс, но только на простенькую кнопочную Нокию. Наши смартфоны лишь растерянно поморгали пустыми индикаторами сигнала.
Некоторые жители, включая деда Елены Павловны держали коров. На самом деле этот факт достоин особого внимания. Животноводство в заполярье дело очень непростое. Мало того, что сезон выпаса совсем короткий, так и пасти особо негде. В тайге трава не растёт, только на болотах, да по берегам водоёмов. Косить можно только один раз за сезон. Деду Елены Павловны приходилось плавать за дефицитным сеном на лодке. Шерсть у коров короткая и без подшёрстка, долгую и холодную зиму не каждая пережить способна. На такой случай есть особая северная порода - холмогорская. Очень популярна в Архангельской губернии, Карелии и Коми. Ещё более морозоустойчивы якутские коровы. Эти мохнатые чебурашки, вообще уникумы - могут жить при -70, питаться одной жухлой травой, да ветками и, при этом, доиться концентрированным молоком до 11% жирности (больше, чем в сгущёнке!). Но они редко встречаются за пределами своей родины. Вообще, раньше, коров держали и на Терском берегу, и на Мурманском, и даже на полуостровах Средний и Рыбачий. Многие путешественники начала XX века отмечали, что поморы относятся к своим коровам гораздо более трепетно и душевно, нежели крестьяне средней полосы. Считают их членами семьи. Совместная борьба за жизнь, в суровом климате на многое заставляет взглянуть по-другому.
Поностальгировав о былых временах, Елена Павловна переключилась на насущное.
- Мы тут, когда по лесу ходим, всегда орём! С детства привыкли. Собака, вон, рядом, а я ей всё равно ору, аж уши прижимает. Зачем? Так медведи же! Тут их уйма. В этом году один повадился прямо в посёлок, ходить. Соседка говорит - сижу на крыльце, смотрю, в огороде кто-то куст выдирает. Кому - думаю - помешал куст-то? Подошла, гляжу - медведь. Теперь и по посёлку ходим, орём. Мало ли. Хотя, как горбуша пошла, он не появлялся. Объелся, наверное.
Горбуше по-началу радовались не только медведи. Но когда из рек и озёр начисто исчезла вся другая рыба, включая даже окуней и хариусов, стало не до веселья. А главное - не пришла сёмга, нерестившаяся раньше прямо в протекающей через деревню реке Инге. Всем тревожно и непонятно, чем дело кончится. Учитывая фанатичную привязанность сёмги к родным нерестилищам это может обернуться катастрофическим ущербом для её популяции.
Как и вся цепочка деревень от Октябрьского до Умбы, Инга была оплотом лесозаготовителей. Когда лесное море обмелело, обнажив бескрайние россыпи пней, именно в неё стали последовательно втягиваться «взявшие от природы всё» щупальца лесхозов Мунозера и Муны. Однако, в начале восьмидесятых и она осталась не у дел. Но, как видим, не умерла окончательно, а превратилась в уникальный островок посреди возрождающейся тайги, где по улицам ходят шумные люди и молчаливые медведи. И куда рискуют забираться только истинные фанаты леса, природы и уединения.
Елена Павловна поделилась своей мечтой - написать историю Инги и других окрестных посёлков. Очень надеюсь, что у неё получится. На данный момент, информации об этом в интернете практически нет.
Пока чаёвничали, солнце скрылось за тучами. Пора двигать. Слегка разомлев от тепла, мы вышли на улицу и тут же попали под шквальный огонь остроумия и потоки веселья, щедро извергаемые местным жителем по имени Юрий. Являя собой прямую противоположность образу сурового молчаливого помора, он выделял столько позитивной энергии, что вокруг сразу потеплело, а телефоны начали заряжаться прямо в карманах. Идея пешего передвижения по здешней дороге чрезвычайно его развеселила, породив лавину шуток и предложение отвезти нас до Октябрьского на машине, а чтобы не выбиваться из графика, сэкономленные дни провести у него в гостях. Всё никак не мог поверить, что мы всерьёз отвергаем столь беспроигрышный вариант времяпрепровождения. Чудесный человек!
Через некоторое время, не без сожаления распрощавшись с гостеприимными жителями Инги (спасибо им ещё раз!), мы всё же тронулись в путь. В центре посёлка развилка. Более накатанная дорога идёт вправо. Это бывший зимник, теперь ставший основной трассой. Историческая дорога идёт влево, через мост. Нас предупредили, что она гораздо хуже качеством, но короче на 6 км. Для пешехода 6 км куда важнее, чем какие-то лужи. Так что, выбор был очевиден.
В лесу нашли последний приют свидетели былого великолепия здешней дороги. Елена Павловна говорила, что раньше бревенчатые кладки на заболоченных участках регулярно обновлялись и проехать можно было на чём угодно.
Старый «официальный» въезд в Ингу со стороны Кировска. Сейчас эта дорога почти не используется. Скоро мы узнаем почему.
Открывшаяся впереди заболоченная колея, издалека, вовсе не выглядела опасной.
Но на середине болота гать, в прямом смысле, ушла из-под ног. В своих тапочках из сетки я мог спокойно погружаться, хоть по самые... шорты, а вот Юле, не сменившей заранее сапоги на сандалии, пришлось выбирать траекторию очень тщательно.
В какой-то момент, сквозь редкий болотный соснячок справа проглянула отдельная возвышенность, гордо именуемая Пиваевской горой.
Общая длина болотистого участка чуть меньше полутора километров, но кажется - гораздо больше. Хоть, на самом деле, сложность представляют всего несколько коротких отрезков. Судя по следам, до нас здесь проехали джипперы и велосипедисты. Вот кому действительно пришлось не сладко.
Дорога ненадолго выбралась в сухой бор. Боровики жались друг к другу плотными кучками, будто опасаясь чего-то.
Снова болото. Где-то в его недрах прячется река Инга.
Не смотря на хлюпкое окружение, дорога, по большей части сухая. Лишь несколько раз проседает недлинными гатями.
Рогатик жёлтый.
Вот кого боялись боровики. Умело пользуясь рельефом местности и поддержкой длинноствольных берёз, отряды красных захватили, таки, стратегическое преимущество.
На одном из боровых участков мы словно попали в театральную декорацию или на страницу детской книжки. Так аккуратно грибочки выписывали только лучшие иллюстраторы.
Даже не верилось, что они настоящие. Рука просто не поднялась резать такую красоту.
Перед Ингозером, вернее, одним из его заливов, который называется Губа Западная, зимник и старая дорога сливаются.
Мы рассчитывали где-нибудь тут заночевать и пошли к берегу по полузаросшей колее.
Ингозеро преподнесло сюрприз. Мелководье вдоль берега представляло из себя какую-то непонятную чёрную кашу. Да и мусора на берегу валялось изрядно. Успевшее отвыкнуть от помоек сознание категорически отказалось привыкать к ним обратно и поволокло уставшие тела прочь. Решили вернуться к истоку Инги и поискать место там.
Ингозеро, губа Западная.
Исток реки Инги. Ингозеро, губа Западная.
Дорога Умба-Кировск. Мост через Ингу.
Исток реки Инги.
В лесу, на берегу реки обнаружился целый городок, похожий на план-схему самого себя. Пустые каркасы частично уже завалились, оставив на земле лишь контуры. Не хватало только нарисованных стрелок эвакуации.
Берег Инги.
Подобные полувиртуальные сооружения иногда остаются в местах игрищь толкиенистов. Их богатое воображение легко дорисовывает к связанным жёрдочкам дворцы, таверны и крепостные стены. Но сомневаюсь, что Братство Кольца смогло забраться так далеко. Тем более, что Мордор, вообще-то, в другой стороне.
Вдоль тропинки выстроился комитет по встрече в лице симпатичных боровичков. Сумка-набирка уже полна, так что мы с ними просто поздоровались. Последние пару дней, боровики перестали быть фаворитами меню. В тренд вошли шляпки молодых подберёзовиков. Они не только казались самыми вкусными, но и попадались реже всех, что придавало сбору хоть какую-то спортивность. Сумка всё равно набиралась за полчаса, но, по крайней мере, не на одном месте.
Закатное солнце сонно моргнуло из-под туч и тут же резко похолодало. Термометр и был-то не на высоте (+5), а тут опустился почти до нуля. Эх, спасибо маме за термобельё и тёплые носочки.
Продолжение.