СРЕДА
Вечер сложился, как веер, а вовсе не как
предполагалось наутро и виделось в полдень.
Вместо того чтоб накинуть любимый пиджак
и раствориться в ночи, он лежит, преисполнен
траурной скорби, за черным квадратом окна
на незастеленном прямоугольном диване,
осознавая, что чаша печали до дна
не осушается, сколько ни двигай губами.
Вот он и кризис, масштабный, как план ПВО,
острый, как перитонит, и системный, как плата:
вряд ли хоть кто-то из женщин, любивших его,
вспомнит их странные встречи с улыбкой когда-то.
Плод размышлений несладок, а значит, незрел.
Но от поспешных движений спасает надежда:
он не один на себе ощущает прицел
и не один схватит в голову выстрел, конечно.
предполагалось наутро и виделось в полдень.
Вместо того чтоб накинуть любимый пиджак
и раствориться в ночи, он лежит, преисполнен
траурной скорби, за черным квадратом окна
на незастеленном прямоугольном диване,
осознавая, что чаша печали до дна
не осушается, сколько ни двигай губами.
Вот он и кризис, масштабный, как план ПВО,
острый, как перитонит, и системный, как плата:
вряд ли хоть кто-то из женщин, любивших его,
вспомнит их странные встречи с улыбкой когда-то.
Плод размышлений несладок, а значит, незрел.
Но от поспешных движений спасает надежда:
он не один на себе ощущает прицел
и не один схватит в голову выстрел, конечно.