конференция «Актуальные проблемы изучения творчества И.И.Машкова и художников «Бубнового валета»
a_uspensky.imgsrc.ru
Чрезвычайно насыщенное было дело, два дня ну очень плотных.
Мне лично запомнилось сообщение Гольденберга Аркадия Хаимовича "Антология вещи: гоголевский концепт в эстетике «Бубнового валета»".
здесь есть информация о конференции
и даже фотоотчет
Брэнд «Бубнового валета»
«Лентулов устраивает выставку: у него есть помещение - Большая Московская гостиница и Лобачев - 20 000 000 состояние (он купил Матисса «Моряка»), следовательно, деньги дает на выставку. Но сами они, ни Якулов ничего не сделают и все это пропадет. Возьмитесь за это дело, при некоем искусстве с Лентуловым нетрудно сойтись и выставка будет, я уверен, очень хороша» . Михаил Ларионов, получивший это деловое письмо от Давида Бурлюка, «делу» пропасть не дал и назвал выставку «Бубновый валет». Открыта она была 10 декабря 1910 года в Москве, на Большой Дмитровке в доме Левиссона. Так начиналась история общества художников с названием, которое, говоря сегодняшним сленгом, оказалось очень «грамотно пропиарено».
Художник Михаил Ларионов был выдающийся хаос-менеджер. Это качество - редкий природный дар, его невозможно приобрести ни с образованием, ни с опытом. Ларионов мог генерировать невероятные идеи, придумывать невиданные формы их реализации и воплощать невозможные проекты. Он делал это, влекомый азартом, озарением и нетерпением, не производя расчеты и почти не раздумывая. И он совсем не имел намерений «продвинуть» определенное название или разрекламировать конкретных художников. Известно, что выставка «Бубновый валет» была задумана им как часть выставочной программы и представляла интерес лишь как составная масштабного цикла («Мы не желаем устраивать художественного общества ввиду того, что до сих пор подобные учреждения вели только к застою» ). Но благодаря чутью своего идеолога и, одновременно, вопреки его воле, брэнд «Бубновый валет» сразу начал самостоятельную, уже не зависящую от Ларионова, жизнь.
Изобилие и широта - вот слова, характеризующее выставки и деятельность «Бубнового валета». Картины развешивались в несколько рядов и исчислялись сотнями, работы открыто сочетали в себе стили от фовизма до арт-брюта. Диспуты, организованные обществом и посвященные самым горячим проблемам современного искусства, были не только интересны, но и опасны - словесная пикировка нередко переходила в «физическую аргументацию», что создавало атмосферу скандала и не давало заснуть газетчикам. Несколько художников выглядели как профессиональные атлеты, занимались французской борьбой.
Вернисажи «Бубнового валета» всегда были многолюдны, интерес посетителей усиливался множеством заметок в прессе. По свидетельству Аристарха Лентулова, «поведение публики было весьма напряженное. Почтенные ценители с нескрываемым озлоблением и негодованием скоро старались покинуть выставку, уводя с собой нежно воспитанных в страхе и повиновении детей; знатоки и критики ожесточенно спорили, и можно было видеть то тут, то там группы или горячо споривших людей, или обступивших автора с хитро задаваемыми вопросами и насмешливыми замечаниями: “Так и я смогу нарисовать”, “Этот рисунок детский”, “Этот этюд грубо написан” и т.д. Некоторые по старой привычке смотрели в кулак, ища натуралистической схожести - манера зрителя, привыкшего посещать Третьяковскую галерею или выставки передвижников и Союза русских художников».
По формальным признакам общество художников «Бубновый валет», основанное в 1911 году, было традиционным - с уставом, казначеем и т.п., каким было, к примеру, Товарищество передвижников. Но «de facto» это можно было назвать клубом по интересам, главным из которых был интерес к станковой живописи как самодостаточному искусству, без литературных конструкций, сюжетных подпорок и котурнов высокого гражданского пафоса. Как писал Казимир Малевич: «Живопись стала единственным содержанием живописца». Эта направленность «валетов» находилась в противофазе к живописи пассеистов - художников «Голубой розы» и «Мира искусства». Не красота и стиль, но подлинность и сила увлекали живописцев «Бубнового валета». В своих поисках они смело черпали из различных источников: Петр Кончаловский активно перерабатывал новейшую французскую живопись; Михаил Ларионов и Наталья Гончарова были внимательны к примитиву, народной игрушке, детским рисункам; многих затронул кубизм, и никто не отрекался от влияния Сезанна. Широта взглядов, открытость всему новому и даже некоторая беспринципность позволила «Бубновому валету» стать крупнейшей художественной сценой эпохи авангарда и привлечь к себе внимание и интерес множества «героев» искусства того времени.
В процессе подготовки уже первой выставки «Бубнового валета» дали о себе знать мощные центробежные силы, вызванные сближением крупных художественных индивидуальностей. Группа «сезаннистов» - Илья Машков, Петр Кончаловский, Александр Куприн, Аристарх Лентулов, Роберт Фальк и другие, собирались выставляться и дальше под маркой общества «Бубновый валет»; «вздорно-самолюбивый характер Ларионова, желавшего главенствовать над всеми, и встреченный им отпор заставили его отколоться от основного ядра и образовать свою, постоянно менявшуюся в составе группу». Организационный талант Михаила Ларионова вкупе с пластическим талантом Натальи Гончаровой образовывал, можно сказать, бинарное оружие, и выставка «Ослиный хвост» (1912 г.) по известности и посещаемости не отставала от «валетов».
Одним из второстепенных участников первой выставки «Бубнового валета» был Казимир Малевич. Тогда его полемические способности были главным катализатором дискуссий и взрывных споров, за «шедевры» он признавал напористые картины подзабытого сейчас Алексея Моргунова. Это они вдвоем пришли в 1914 году на диспут с деревянными ложками в петлицах пиджаков и сознательно выстраивали свои агрессивные выступления как провокации. «"Бубновый валет" был нами уничтожен, от Тугендхольда ничего не осталось, одни перчатки…» - писал Малевич Ольге Розановой (чем-то напоминает современную борьбу за контрольный пакет акций успешной фирмы). На выставке 1916 года уже не было двух учредителей - ушедших Кончаловского и Машкова, а новый председатель общества - Малевич выставил 59 супрематических полотен. Обширно показанные беспредметные композиции соседствовали с работами Марка Шагала витебского периода. Хотя Казимир Малевич уже декларировал супрематизм как итог развития искусства, он продолжал использовать брэнд «Бубновый Валет», хорошо понимая, что объединение под именем «Супремус» бесперспективно. Последняя выставка под названием «Бубновый валет» была организована Малевичем в Москве в ноябре-декабре 1917 года. Ни один из художников-членов бывшего общества не принимал в ней участия, Малевич и его последователи показывали кубистические и беспредметные работы. На титульном листе каталога был воспроизведен «Черный квадрат».
История общества художников «Бубновый валет» связана с перманентным скандалом, улюлюканьем прессы, картинами-«гвоздями» и художниками-хулиганами. При всех эпатажах и аффектах, действительно сопровождавших диспуты и выставки общества, существует один важный аспект, не отмеченный до сих пор историками искусства. Речь идет о форме «подачи материала», которая выглядела так, как сегодня выглядит успешная рекламная кампания. Только товаром оказалось искусство, а его творцы заявляли об этом, как говорилось, «без стыда и зазрения совести». Рекламное дело в России к 1900-м годам было прекрасно развито, применялись всевозможные способы привлечения клиентуры, которую уже тогда соблазняли бульонными кубиками «Кноръ» и бритвенными лезвиями «Жиллетъ». Но именно творческий и организационный азарт Михаила Ларионова позволил создать брэнд «Бубновый валет» так, как и не помышлялось прежде на «олимпийских высотах» русской живописи.
Статьи-анонсы в прессе (зачастую поверхностные и безграмотные, но запоминающиеся), провоцирующее название (еще на слуху был судебный процесс о банде «Червонные валеты»), запретные темы (религиозные сюжеты в кощунственном стиле лубка и эротика в стиле ярмарочной олеографии), даже наружная реклама в оранжевом и чернильном цветах, такая, что «идущему по улице и читающему эту вывеску вполне могло показаться, что здесь не только картины, но и что-нибудь вроде игорного дома». На смену чинным объявлениям об открытии регулярных «Салонов» пришла PR-овская кампания; помимо закупок Третьякова и благосклонности великих князей к реалистическим пейзажам, появились Щукины и Морозовы, не жалеющие средств на самое модное и острое искусство Запада. То, что в Европе и Америке уже сформировалось как рынок искусства, в России не было похоже даже на ярмарку, где зазывалы «Бубнового Валета» оказались вне конкуренции. Впрочем, привело это, учитывая русскую ментальность, совсем не к обогащению художников, а к их известности в небывало короткие сроки.