История про коллекционера Афанасьева,
рассказанная мне Ефимом Исааковичем Водоносом.
Дело было в 1938 году в Ленинграде. У коллекционера Афанасьева была очень внимательная жена. Особенно если насчет одежды, так сил нет, какая внимательная. За Афанасьевым тоже следила, чтобы заказывал у хороших портных и обновки осматривала по сто раз. А тут он приносит от портного новое пальто.
- Тут морщит, тут очень морщит! А здесь тянет и складочки! Неси сейчас же к этому портному и скажи, все, что я сказала. Ты все запомнил? И те складочки? Ты у меня должен быть одет, как куколка!
И Афанасьев пошел обратно к портному, у которого был подвальчик на Литейном, рядом с Невским.
- Всё сделаем, даже не переживайте! И не надо ваших денег, что с тех копеек… Сделаем так, что ваша супруга уже будет теперь довольна. К завтра ваше пальто будет готово!
Афанасьев пошел домой, но зайти даже в подъезд не успел - его во дворе ждал «черный воронок». Повезли его в Большой дом, допросили, дали срок по делу, нужному следователю и еще показали обвинения, которые были подписаны его близкими друзьями. И такой хороший получился срок, что просидел Афанасьев с 1938 по 1954 год, причем на Дальнем Востоке. Из партии его, понятно, выгнали, жена от него отказалась, про друзей и так понятно. А тут, когда он вышел, ему про реабилитацию говорят, только для этого ехать надо по месту прежней прописки, где дело заводили. Тогда пришлось Афанасьеву на небольшие заработанные деньги купить билет и поехать в Ленинград, хотя душа и не лежала. А времена были «маленковские» и денег даже хватило на такой костюмчик обычного вида. Но ватник и кепочка на нем лагерные остались.
Приехал он в Ленинград, а тогда на вокзале и ночью можно было побриться, помыться и привести себя в порядок, что он и сделал. Идет Афанасьев по городу, по Невскому и не знает, куда податься для начала, и настроение у него так себе. Вдруг чувствует он зековским нутром, что смотрит на него кто-то, кто сзади идет. Афанасьев - на другую сторону проспекта перешел, кто-то - за ним. Он шагу прибавил - и тот догоняет. Афанасьев во двор свернул, в парадное заскочил, кто-то - следом. Афанасьев развернулся, схватил его за горло:
-Ты чего за мной тянешься? Чего тебе, сморчок, надо?
- Товарищ Афанасьев, я вас узнал! Сколько уже можно, заберите пальто! Чужая вещь! Как я с ним намаялся - везде с собой, не оставить… И в бомбоубежище, и везде! Чужая вещь!
Забрал Афанасьев пальто, лагерный бушлат с кепкой бросил. И с этого момента как-то задумался о хорошем, стал верить, что жизнь, может, и наладится. В обком пошел в этом пальто, поговорил. Потом его в партии восстановили и работа какая-то нашлась. Коллекция стала новая понемногу появляться. А жена прежняя - нет, что даже неплохо. И даже совсем хорошо, можно сказать.
Дело было в 1938 году в Ленинграде. У коллекционера Афанасьева была очень внимательная жена. Особенно если насчет одежды, так сил нет, какая внимательная. За Афанасьевым тоже следила, чтобы заказывал у хороших портных и обновки осматривала по сто раз. А тут он приносит от портного новое пальто.
- Тут морщит, тут очень морщит! А здесь тянет и складочки! Неси сейчас же к этому портному и скажи, все, что я сказала. Ты все запомнил? И те складочки? Ты у меня должен быть одет, как куколка!
И Афанасьев пошел обратно к портному, у которого был подвальчик на Литейном, рядом с Невским.
- Всё сделаем, даже не переживайте! И не надо ваших денег, что с тех копеек… Сделаем так, что ваша супруга уже будет теперь довольна. К завтра ваше пальто будет готово!
Афанасьев пошел домой, но зайти даже в подъезд не успел - его во дворе ждал «черный воронок». Повезли его в Большой дом, допросили, дали срок по делу, нужному следователю и еще показали обвинения, которые были подписаны его близкими друзьями. И такой хороший получился срок, что просидел Афанасьев с 1938 по 1954 год, причем на Дальнем Востоке. Из партии его, понятно, выгнали, жена от него отказалась, про друзей и так понятно. А тут, когда он вышел, ему про реабилитацию говорят, только для этого ехать надо по месту прежней прописки, где дело заводили. Тогда пришлось Афанасьеву на небольшие заработанные деньги купить билет и поехать в Ленинград, хотя душа и не лежала. А времена были «маленковские» и денег даже хватило на такой костюмчик обычного вида. Но ватник и кепочка на нем лагерные остались.
Приехал он в Ленинград, а тогда на вокзале и ночью можно было побриться, помыться и привести себя в порядок, что он и сделал. Идет Афанасьев по городу, по Невскому и не знает, куда податься для начала, и настроение у него так себе. Вдруг чувствует он зековским нутром, что смотрит на него кто-то, кто сзади идет. Афанасьев - на другую сторону проспекта перешел, кто-то - за ним. Он шагу прибавил - и тот догоняет. Афанасьев во двор свернул, в парадное заскочил, кто-то - следом. Афанасьев развернулся, схватил его за горло:
-Ты чего за мной тянешься? Чего тебе, сморчок, надо?
- Товарищ Афанасьев, я вас узнал! Сколько уже можно, заберите пальто! Чужая вещь! Как я с ним намаялся - везде с собой, не оставить… И в бомбоубежище, и везде! Чужая вещь!
Забрал Афанасьев пальто, лагерный бушлат с кепкой бросил. И с этого момента как-то задумался о хорошем, стал верить, что жизнь, может, и наладится. В обком пошел в этом пальто, поговорил. Потом его в партии восстановили и работа какая-то нашлась. Коллекция стала новая понемногу появляться. А жена прежняя - нет, что даже неплохо. И даже совсем хорошо, можно сказать.