По алфавиту!
Евгения Гинзбург "Крутой маршрут"
Хроника времен культа личности
отрывок из книги, достойной прочтения всеми людьми с живой совестью.
Короткий переход по сводчатым гулким коридорам. Тарахтенье ключей. Взвизг камерной двери. Ужасная камера! Вонючая, сырая, тесная. От каменного пола- хватающий за пятки холод. Из передвигаемой мебели - одна параша. Уродливое окно. Оно, правда, довольно большое, доступное дневному свету. Пламенистый круг отраженного солнца Словно печать, которой мы снова отгорожены от мира жизни.
- Женя! Женя!
Это хором и поодиночке твердят заключенные женщины. Они мне знакомы, все, до одной. Это повторницы. Наши, эльгенские. Они теребят меня, расспрашивают, требуют информации. Я кратко объясняю им, кто взят за последние дни, какая погода на улице, что пишут в газетах, чем торгуют в магазинах.
Но им этого мало. Прежде всего они хотят знать, почему взяли именно нас, а не других лиц той же преступной категории. Из допросов, которым они тут подвергаются, это абсолютно не проясняется.
Перебивая друг друга, они высказывают разные глубокомысленные соображения по этому поводу.
Интереснее всех соображения Гертруды. Она вещает со вторых нар, как пророк Моисей с горы Синай. Недаром она доктор философии, да еще коренная германская немка, райхсдойче. Фрау доктор выводит наши аресты прямиком из Марксовой теории познания, ленинской теории империализма, а также из последней встречи итальянского и афганского министров иностранных дел.
Пока она проповедует, я проверяю остроумную догадку старика Уманского. Та-а-ак... А... Алимбекова, Артамонова... Б - пожалуйста - Барток, Берсенева, В - Васильева, Виноградова, Вейс... Г - Гаврилова, Гинзбург...
- Хватит, Гертруда, - говорю я, устало махнув рукой. - Оглянись вокруг и перейди от теоретических обобщений, так сказать, к эмпирическому восприятию реального мира.
Она понимает меня по-своему и шепчет по-немецки:
- Если знаешь что-нибудь важное, не говори вслух.. Тут есть разные.
- О Господи! Опять... Тринадцатый год сидишь, и все тебе кажется, что все кругом разные. Только ты не разная... Достойная секретов и государственных тайн...
- В чем дело? - обиженно осведомляется Гертруда
- Да в том, что по алфавиту! Не смотри на меня, как на безумную! Повторников арестовывают по алфавиту! Вот оглянись кругом... А, Б, В, Г...
В этот момент дверь камеры снова раскрылась, и мы увидели стоящую на пороге незнакомую бледную женщину средних лет.
- Как ваша фамилия? - почти хором спросили мы.
- Голубева" - ответила она тихо, - Нина Голубева из Оротукана.
В камере воцарилась мертвая тишина.
Всю книгу можно почитать здесь, а
вот здесь ее статья в "Огоньке" 1954 г. "ДВА ЦВЕТА «ПУРКУРАТУРЫ»"
Хроника времен культа личности
отрывок из книги, достойной прочтения всеми людьми с живой совестью.
Короткий переход по сводчатым гулким коридорам. Тарахтенье ключей. Взвизг камерной двери. Ужасная камера! Вонючая, сырая, тесная. От каменного пола- хватающий за пятки холод. Из передвигаемой мебели - одна параша. Уродливое окно. Оно, правда, довольно большое, доступное дневному свету. Пламенистый круг отраженного солнца Словно печать, которой мы снова отгорожены от мира жизни.
- Женя! Женя!
Это хором и поодиночке твердят заключенные женщины. Они мне знакомы, все, до одной. Это повторницы. Наши, эльгенские. Они теребят меня, расспрашивают, требуют информации. Я кратко объясняю им, кто взят за последние дни, какая погода на улице, что пишут в газетах, чем торгуют в магазинах.
Но им этого мало. Прежде всего они хотят знать, почему взяли именно нас, а не других лиц той же преступной категории. Из допросов, которым они тут подвергаются, это абсолютно не проясняется.
Перебивая друг друга, они высказывают разные глубокомысленные соображения по этому поводу.
Интереснее всех соображения Гертруды. Она вещает со вторых нар, как пророк Моисей с горы Синай. Недаром она доктор философии, да еще коренная германская немка, райхсдойче. Фрау доктор выводит наши аресты прямиком из Марксовой теории познания, ленинской теории империализма, а также из последней встречи итальянского и афганского министров иностранных дел.
Пока она проповедует, я проверяю остроумную догадку старика Уманского. Та-а-ак... А... Алимбекова, Артамонова... Б - пожалуйста - Барток, Берсенева, В - Васильева, Виноградова, Вейс... Г - Гаврилова, Гинзбург...
- Хватит, Гертруда, - говорю я, устало махнув рукой. - Оглянись вокруг и перейди от теоретических обобщений, так сказать, к эмпирическому восприятию реального мира.
Она понимает меня по-своему и шепчет по-немецки:
- Если знаешь что-нибудь важное, не говори вслух.. Тут есть разные.
- О Господи! Опять... Тринадцатый год сидишь, и все тебе кажется, что все кругом разные. Только ты не разная... Достойная секретов и государственных тайн...
- В чем дело? - обиженно осведомляется Гертруда
- Да в том, что по алфавиту! Не смотри на меня, как на безумную! Повторников арестовывают по алфавиту! Вот оглянись кругом... А, Б, В, Г...
В этот момент дверь камеры снова раскрылась, и мы увидели стоящую на пороге незнакомую бледную женщину средних лет.
- Как ваша фамилия? - почти хором спросили мы.
- Голубева" - ответила она тихо, - Нина Голубева из Оротукана.
В камере воцарилась мертвая тишина.
Всю книгу можно почитать здесь, а
вот здесь ее статья в "Огоньке" 1954 г. "ДВА ЦВЕТА «ПУРКУРАТУРЫ»"