Выпрямительный вздох
«Люблю появление ткани,
Когда после двух или трех,
А то четырех задыханий
Придет выпрямительный вздох»
Осип Мандельштам
"Выпрямительный вздох" - это документальный фильм Никиты Тихонова-Рау и Ольги Арлаускас о Владивостоке, его жизни сегодня, о том, что увидели авторы фильма, попавшие на этот край земли впервые. Трейлер здесь.
Я родилась в этом городе и уехала из него в 1954 году - мне было пять с половиной лет, и я ни разу не смогла туда вернуться. И с первых кадров почувствовала особое волнение от прикосновения к чему-то глубинному, узнавания сердцем земли детства.
Море, сопки. Моя родная сестра смогла побывать там, и это узнавание шло еще и через ее впечатления.
Но это было только в первые мгновения, потому что у детства свои образы и краски. Я и сейчас с трудом совмещаю свои дачные воспоминания с тем фактом, что всего в нескольких километрах от них была земля с памятью о недавнем ужасе концлагеря. Да и о трагедии, заставившей всю семью с двумя маленькими детьми уехать навсегда, я узнала от мамы, уже будучи старшеклассницей. Распродав большую библиотеку, вообще все, кроме пианино, с которым мама не могла расстаться.
С мамой, перед отъездом
Правда, единственное, что осталось в памяти о дороге (11 суток шел поезд в Москву, был январь, в поезде мы с сестрой, которой исполнился год, обе заболели корью) - снег, лес с проволочным заграждением и окрики проводников на маленьких полустанках или на остановках вдруг и вовсе в безлюдном месте, запрещающие отходить от поезда.
Вернусь к фильму. Из прекрасной выси мы стремительно приблизились к городу, возле пирсов которого плещутся совсем не синие, а тяжелые свинцово-серые волны.
А дальше нам показали жизнь этого города, но не с парадной стороны, и это было так же, как почти в любом нестоличном регионе - по духу никуда не ушедшая от нас зона: грязь, алкоголь, наркотики, городской пляж с орущими динамиками - у каждого своими - отдых! Временами, чтобы не задохнуться, камера снова уносила нас в прибой, зеленое побережье, а потом безжалостно бросало в пустырь или советские застройки на месте огромного пересылочного лагеря ГУЛАГа, где ни один из опрошенных жителей не знает, что было на этом месте всего 70 лет назад.
Эта лагерная печать стоит на всем. Она не отменяет высоты человеческого духа, творчества, веры, но та безбытность, убогость и необжитость пространства вокруг человека какая-то предельная, от него неотделимая, как хромота или слепота. Он как-то по-другому и не умеет, не хочет или не может жить. Вспомнила любимую мной Ефросинью Керсновскую, выросшую в дворянской семье в своем имении, но после 20 лет лагерей и грубой шахтерской работы, поселившись в Ессентуках, в своем доме жила как в лагерном бараке, отвергая любые намеки на уют и комфорт. Хотя по-прежнему страстно любила природу, ее красоту, музыку… Почему-то эта безбытность вызывает во мне боль…
Нас познакомили с замечательными людьми, умными, все понимающими, пытающимися что-то делать: священник и педагог о. Игорь Талько, историк Валерий Марков, скульптор Валерий Ненаживин, автор памятника Мандельштаму, погибшему здесь. Он живет примерно там, где находится захоронение заключенных, среди которых был и умерший от тифа и истощения поэт.
Стихи Мандельштама, однажды прочитанные скульптором, поразили «невероятным стремлением свободы» и открыли Валерию Ненаживину окно в другое пространство. И он создал ему памятник - для себя, на дворе был 1985г. Город его не принимал долгое время, но когда все же в 1998 году его установили, вандалы не преминули его осквернить. Сейчас он стоит на территории Университета экономики и сервиса, который, помимо прочего, гордится тем, что на его территории находится 570 камер видеонаблюдения.
Фото еще здесь .
Валерий Марков многие годы искал место возможного захоронения поэта. Он встречался с бывшими заключенными и сотрудниками лагеря, «Люди боялись, плакали и не хотели говорить», - рассказывает он. С началом перестройки Марков начал писать статьи в газету «Красное знамя». В ответ он получил множество писем, среди которых оказались и очень ценные свидетельства: схемы лагеря, указания приблизительного места захоронения в зиму 1938/39 года.
Вот так выглядит сегодня примерное место захоронения Осипа Мандельштама. Никакого упоминания о нем, и вообще о лагере здесь нет.
Оно подтверждалось еще и тем, что во время застройки района в 1960-е годы в этом месте находили множество черепов. В обеденный перерыв ими играли в футбол.
Не могу удержаться, чтобы не подивиться этому чисто советскому, видимо, виду спорта - играть черепами расстрелянных сограждан в футбол: куда ни ткнешься, - везде одно и то же: обычно пишут, что это делают мальчишки, тут взрослые, но «яблоко от яблоньки…»
Мое самое сильное впечатление от фильма - разговор с ребятами, гонявшими футбол в каком-то дворе. На вопрос - нравится ли им тут жить, все дружно ответили - да, нравится! Кроме одного, на которого все тут же зашикали - нас же снимают! Но постепенно удается их разговорить, и в конце этого общения авторы фильма спрашивают - какая она, ваша родина? И ответ всех, кроме двух ребят из южных переселенцев - ужасная - жить тут не хочу!
- Почему?
- Кругом пьяные, наркоманы (камера услужливо показывает обстановку во дворе: на бордюре сидят уже совсем невменяемого вида двое с бутылкой, замусоренность такая, как будто тут перевернули помоечный контейнер).
- Ну, а что, как вы думаете, надо сделать, чтобы что-то изменилось тут?
И вот этот единодушный ответ:
- Да пострелять их всех!
Да, зона никуда не ушла не только из сознания взрослых, она переползла в души растущих детей, которым строить будущее. Какое оно будет?
О героях своего фильма, не об этих детях, в интервью Ольга Арлаускас говорит: «это люди, которые не просто проживают свою маленькую жизнь на Земле, они очень четко осознают свою взаимосвязь с предыдущими поколениями и с тем, что происходило до их рождения. И они несут за это ответственность. Они понимают, что после того, как они уйдут, они должны оставить что-то после себя. Созидатели в высшей степени! Это и есть их главная отличительная черта. И именно они нам были по-человечески близки и понятны».
М.б. самым жизнеутверждающим было общение со священником и педагогом Игорем Талько, строящим жизнь своих воспитанников на основании взаимного уважения, правды и доброделания, но это - капля в море…
Возможно, того, что несли в себе эти люди, авторам было достаточно для надежды на возрождение этой земли, мне, м.б. чисто эмоционально, их не хватило, чтобы перевесить серый туман в жизни города.
Остался открытым вопрос: что надо сделать, чтобы пришел «выпрямительный вздох»?
Фильм его ставит, но не претендует на ответ.
Форпост России. Моя родина…
