Сердца четырёх
Меня с детства, которое было довольно давно - Сорокин ещё не написал тогда свою книгу, а фильм эпохи культа личности Сталина ("Всё стало вокруг голубым и зелёным..." который) показывали в версии эпохи борьбы с этим культом, не покидает ощущение, что правильно четВЕРЫХ...
...Ольга разделась, стянула с Серёжи свитер. Мальчик закричал.
- Милый, потерпи немного… нет! Я не верю! Серёженька! Витя! А вдруг не сработает?! За что! За что же нам?! - рыдала Ольга.
- Всё, всё… - Штаубе бросил опустевший чемодан, стал раздеваться.
Ольга подняла Сережу, положила его на станину пресса.
- Оль, уже? - спросил он.
- Да, милый, - она вложила его неподвижные, посиневшие ноги в крепёжные углубления. - А руки - туда…
Серёжа сунул руки в крепёжные отверстия.
- Раньше времени тоже… не надо… - голый Штаубе подполз к Реброву, принялся развязывать шнурки на его ботинках.
- Штаубе, милый, я не могу! - засмеялась Ольга, размазывая кровь по лицу. - Мы пришли!
- Не надо раньше… помогите мне…
Вдвоём они раздели Реброва, уложили на станину.
- Там рычаг… - Штаубе полез на свой пресс.
- Я знаю, - Ольга повернула красный рычаг на прессе Реброва, потом на прессе Серёжи.
Штаубе дотянулся до своего рычага, повернул:
- Быстро надо…
Ольга бросилась к своему прессу, легла, повернула рычаг.
Прессы заработали. Их головки стали опускаться, раскрываясь.
- Оль! - позвал Серёжа.
- Молчи! Молчи! - радостно плакала Ольга.
- Вот… - Штаубе закрыл глаза, облизал потрескавшиеся губы.
Граненые стержни вошли в их головы, плечи, животы и ноги. Завращались резцы, опустились пневмобатареи, потёк жидкий фреон, головки прессов накрыли станины. Через 28 минут спрессованные в кубики и замороженные сердца четырёх провалились в роллер, где были маркированы по принципу игральных костей. Через 3 минуты роллер выбросил их на ледяное поле, залитое жидкой матерью. Сердца четырёх остановились: 6, 2, 5, 5.
...Ольга разделась, стянула с Серёжи свитер. Мальчик закричал.
- Милый, потерпи немного… нет! Я не верю! Серёженька! Витя! А вдруг не сработает?! За что! За что же нам?! - рыдала Ольга.
- Всё, всё… - Штаубе бросил опустевший чемодан, стал раздеваться.
Ольга подняла Сережу, положила его на станину пресса.
- Оль, уже? - спросил он.
- Да, милый, - она вложила его неподвижные, посиневшие ноги в крепёжные углубления. - А руки - туда…
Серёжа сунул руки в крепёжные отверстия.
- Раньше времени тоже… не надо… - голый Штаубе подполз к Реброву, принялся развязывать шнурки на его ботинках.
- Штаубе, милый, я не могу! - засмеялась Ольга, размазывая кровь по лицу. - Мы пришли!
- Не надо раньше… помогите мне…
Вдвоём они раздели Реброва, уложили на станину.
- Там рычаг… - Штаубе полез на свой пресс.
- Я знаю, - Ольга повернула красный рычаг на прессе Реброва, потом на прессе Серёжи.
Штаубе дотянулся до своего рычага, повернул:
- Быстро надо…
Ольга бросилась к своему прессу, легла, повернула рычаг.
Прессы заработали. Их головки стали опускаться, раскрываясь.
- Оль! - позвал Серёжа.
- Молчи! Молчи! - радостно плакала Ольга.
- Вот… - Штаубе закрыл глаза, облизал потрескавшиеся губы.
Граненые стержни вошли в их головы, плечи, животы и ноги. Завращались резцы, опустились пневмобатареи, потёк жидкий фреон, головки прессов накрыли станины. Через 28 минут спрессованные в кубики и замороженные сердца четырёх провалились в роллер, где были маркированы по принципу игральных костей. Через 3 минуты роллер выбросил их на ледяное поле, залитое жидкой матерью. Сердца четырёх остановились: 6, 2, 5, 5.
Click to view