Чашка Фрая, выпуск 29. Об игре, литературной и не только

[a_str]

Однажды Людовика де Гонзаго, будущего святого Людвика, спросили однокашники, с которыми он играл в мяч во дворе семинарии: А если завтра - конец Света? Что ты сейчас станешь делать?
И Людовик ответил: Продолжу играть в мяч, чем это занятие не годно для конца Света?

В этих сборниках - в «Первой линии» и «Второй линии» - очень много об игре как таковой и очень много игры литературной, причем ценность той и другой игры совершенно неоспорима, даже когда сводится к шутке.
Игру вообще довольно легко свести к шутке.
Я сейчас не буду рассматривать игры, призывающие провести время в большем или меньшем притоке адреналина - так называемые азартные, - хотя игры без азарта не бывает вовсе. Сейчас меня интересуют игры, в которых приходится брать на себя роль. Даже так: Брать На Себя Роль.
Девочки-со-спичками - чтобы соприкоснуться со смертью, морской «фигуры» - чтобы стать деревом, да просто мальчика, хотя на самом деле ты девочка - чтобы тебя допустили до самых интересных в мире головоломок.
Чего-то, чем ты на самом деле не являешься.

Это самый простой способ недолго и интенсивно побыть чем-то кроме себя. Самое прекрасное, конечно, когда удается побыть чем-то больше себя. Чем-то, что настолько не ты, что иначе как в игре тебе не получить этот опыт.
А зачем, спрашивается, получать опыт того, кто настолько не ты?
Во-первых, ради того, чтобы более чем безопасно выйти за рамки себя.
А во-вторых - и это мое личное во-вторых - можно нащупать связь между тем собой, который вступает в игру, и тем, который ее заканчивает.
Потому что игру всегда проходит кто-то другой. Кто-то, до кого нам необходимо достраивать себя с помощью правил и временнЫх ограничений, потому что мы не в состоянии быть этим кем-то все время, мы можем выдержать только небольшой отрезок, зато уж достраиваем себя изо всех сил. Вы никогда не замечали, что дети, играющие в «казаков-разбойников», бегают гораздо быстрее, чем те же дети на уроке физкультуры? А какая осанка делается у восьмилетней девочки, надевшей «платье испанской инфанты», даже если оно воображаемое? А сами вы не были разбойниками и принцессами? Все то время, что шла игра?

Из игры выходит кто-то, кто только что при определенных условиях имел куда больше ловкости, азарта, удачи, соображения, - чем тот, кто в эту игру вошел. И опыт обладания всем этим, пусть на короткое время и на определенных допущениях - остается.
И этот опыт лежит в основе любой личной силы.
Личная сила - это такая штука, которая позволяет достроить себя до чего угодно. И заниматься чем угодно, даже играть в мяч за день до конца Света, потому что чем это занятие, собственно, не годится для конца Света.
И тогда есть вероятность, что в процессе придет этот самый Свет и спросит: «Играешь, да? А какой счет?» И, заигравшись, забудет про намечавшийся апокалипсис.

Я: А теперь поговорим о самой игре, вернее, о том, какой именно должна быть игра, чтобы всерьез заинтересовать мироздание как участника. Давай начнем вот с чего: что для тебя игра как таковая и литературная игра как ее частный случай. Я считаю, пора об этом рассказать.

М.Ф.: Игра для меня, в первую очередь, полигон для тренировки, испытаний и экспериментов на тему "Свобода воли. Где она в нас запрятана, на кой сдалась, и как её проявлять".
Потому что повседневная жизнь условно обычного человека всё-таки в первую очередь череда необходимостей, осознанных и не очень.
Начиная от пробуждения и заканчивая вечерним умыванием.

Тогда давай я немного разобью вопрос на части. Часть первая: в игре прежде всего есть правила. Какова их функция и каковы законы, по которым они возникают и соблюдаются?

Да, совершенно верно. В игре есть правила, без правил не будет игры.
Потому что игра это, грубо говоря, всегда создание новой реальности.
При том, что физически старую (повседневную) реальность никто не отменял.
Чтобы отличить одно от другого, нужно выстроить между ними границы. Правила игры - это границы и есть.
В обычной жизни не нужно бросать кубик прежде, чем мы выйдем из дома. Не нужно брать наугад несколько разноцветных картонок, чтобы выяснить, богаты мы сегодня, или бедны. И так далее.
В новой реальности свои законы, и правила оговаривают их.
Эти правила новой реальности избыточны. То есть, грубо говоря, для выживания они нам не нужны.
Правила игры нужны только для создания и поддержания в устойчивом виде пространства самой игры - новой реальности.
Это на самом деле очень красивый момент: когда человек сам, своей волей выбирает играть в игру и соблюдать её правила, не нужные ни для чего "полезного", а только для самого факта существования игры, с единственной (священной) мотивацией: "мне интересно", он настолько отчётливо выходит за пределы повседневной биологической необходимости, что становится немного больше, чем "просто-человеком".
А становиться немного больше - ровно то, для чего каждый из нас рождён.
Жизнь - это процесс роста. Если мы не становимся всё больше и больше, значит это какая-то не совсем жизнь. Зомби-апокалипсис - это совсем не так весело, как в кино. Это довольно скучно. Зомби-апокалипсис - это повседневная стагнация в рамках прагматических необходимостей. Но одно режиссёрами кинофильмов точно подмечено: утробный вой "мозги, мозги". Ум, и правда, довольно плохо реагирует на длительное отсутствие в жизни игры.
Мне кажется, способность к игре и способность к мышлению - это одна и та же способность. То есть, в их основе лежит один и тот же механизм.

Современная психолингвистика вообще утверждает, что мышление человека сделало гигантский скачок с того момента, когда человек научился не только говорить, но и врать. То есть излагать внятно то, чего не было. Вещь абсолютно необходимая для конструирования миров вообще и игры в частности.
В сборниках, о которых мы говорим, очень много про игру. И в том числе литературную, по правилам постмодернизма. Берем заведомо драгоценный набор и раскладываем его иным - действительно иным - манером, прежде всего нарушая причинно-следственные связи и снова их восстанавливая, но уже совершенно иначе.
Можно сказать, что это поиск новых ассоциативных цепочек - на месте упраздненных старых. Можно это сказать об игре?

Ну например, да.
И поиск новых, и утрата старых.
В этом смысле, игры могут быть очень, как сейчас говорят, терапевтичны: помогают разрушить старые сковывающие на разных уровнях цепочки ассоциаций и заменить их новыми. Поэтому без создания новых точно не обойдёшься. Нельзя старое, как бы оно ни мешало, заменить пустотой.

Замечу в скобках, что по-прежнему считаю это главной задачей искусства - строительство новых ассоциаций.

Мне очень нравится твоё определение главной задачи искусства как строительство новых ассоциаций.
Потому что это же натурально строительство будущего из настоящего.
Закладка фундамента новых будущих норм.
Без новых норм будущее наступит только календарно.
А на самом деле, конечно же не наступит, как не наступило сейчас - при всём изобилии технических новшеств и связанных с ними возможностей. Сейчас всё ещё прошлое, вторая половина двадцатого века, причём уже изрядно подкисшая и подгнившая, вот что я хочу сказать.

То есть, помимо всего прочего, игра дает возможность. В самом широком плане.

Возможности - о да.
Так вот, об игре как поиске других способов взаимодействия. В первую очередь, игра - практика старого доброго способа взаимодействия: договорного. Когда всё чётко о чём-то договорились и честно выполняют свои обязательства. В повседневной жизни у людей с этим довольно сложно, будем честны.
А тут понимаешь! Как договорились, так все и делают! Все полтора часа, пока длится игра!
Я смеюсь, но это на самом деле круто.
Правда круто: выполнять взятые на себя обязательства, не отступая от них, пока длится игра (потому наверное исполнение правил игры и становится возможным для всех, что это испытание ограниченно временем, все примерно знают, когда будет конец). Но лучше так, чем никак.
В этом смысле, игра может дать каждому слабому и безответственному (это, конечно, связано) человеку возможность побыть сильным и ответственным.
И вот что ещё про игры.
Есть два этапа, оба очень важны.
1. Играть в уже существующие игры
2. Придумывать свои.
Что интересно, почти все начинают сразу со второго этапа.
Прямо с младенчества.
Все, кто помнит себя с достаточно раннего возраста, наверняка помнит игры, придуманные ими самими.
Это какой-то невероятно важный момент: как только начинаешь осознавать происходящее как реальность, данную тебе в ощущениях, тут же берёшься конструировать новую, дополнительную, с блэкджеком и шлюхами, в смысле, по своим правилам. И это практические лучшее, что происходит с нами в детстве.
Как бы просты и наивны ни были наши младенческие игры, но сам процесс их создания и активного поддержания возносит нас сразу на небеса. Куда потом хорошо бы вернуться. Для того мы и попадаем туда авансом, чтобы знать: нам есть, куда стремиться всю остальную жизнь.

То есть, если рассматривать игру как институт, то у нее есть обязательные составляющие: правила и рамки. Игра, по сути, - это тестирование существующих возможностей (в том числе и допускаемых, то есть существующих только в воображении) на заданном отрезке реальности.

Ну ты загнул! Но оно, конечно же, так.

Ну, это примерно то, о чем ты говоришь: конструктор. отчасти реальный, отчасти воображаемый. И если результат игры - я забыл, что еще есть обязательный компонент, результат, - устраивает хотя бы воображение, можно начинать искать, каким образом воплотить воображаемые возможности в реальность хотя бы отчасти. А, с моей точки зрения, это и есть смысл.
То есть игра - это конструирование, возведенное в абсолют.

Да.

А в силу того, что у нее есть начало и конец, и они очевидны, не происходит выгорания.

И, слушай, это ещё и гарантированная возможность получить опыт успешного конструирования. И потом с этим опытом вернуться к неподдатливой инертной материи повседневного бытия.
Опыт побед - великое дело.
Иногда (на самом деле часто) наше настроение (а оно формируется предыдущим опытом) меняет всё.

Да. И еще один компонент. Трансформация. Причем то, что большая часть этой трансформации - воображаемая, не отнимает полученный опыт, а достраивает.

Ты вот сказал: "Трансформация", - и мне сразу вспомнилась детская игра "Море волнуется, раз", - где надо было изображать разные "фигуры", то есть, собственно, отыгрывать пантомимы по заказу водящего.
Мне всё время казалось, что мы сейчас во всё это вот, чем притворяемся, превратимся. До сих пор не пойму, как так вышло, что нет.

В «Первой линии» на эту тему есть большой рассказ, помнится.

Да-да! О том, как БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ. О том, как должно было быть. Для меня это одна из самых восхитительных возможностей игры: ЗАИГРАТЬСЯ.

Я думаю, в этом соль. Что в заданных рамках сроков и правил - есть возможность превратиться или превратить. И это остается опытом.

Да.
И "заиграться" - то есть, увлечься вымышленным, искусственным, не нужным для выживания процессом так, что всё остальное перестаёт для тебя существовать - тоже остаётся опытом.
Так идеальная реальность в наших детских играх впервые побеждает обыденную, зримую и выданную в ощущениях.
Забываешь о голоде, перестаёт болеть разбитая коленка, не слышишь, как мама зовёт из окна, даже не узнаёшь эту самую маму, когда она выходит из дома, чтобы тебя забрать. Что это как не победа воли и воображения над данностью, а значит, сакрального над профанным.
В этом смысле, игра ещё и мистерия - для того, кто заигрался.
Может быть единственная настоящая, в смысле, работающая мистерия здесь и сейчас.
Я хочу добавить одну важную штуку, об этом надо отдельно сказать.
Когда заходят вот такие разговоры об играх, они многих вдохновляют. Люди слушают (читают) и думают: да, действительно, надо чаще играть. И устанавливают себе в телефон пару новых игрушек. Ну ладно, ладно, не обязательно так уныло, это был мой обычный сарказм. Но штука тут вот в чём.
Пока человек думает, что игра отдельно, а остальная серьёзная "настоящая" жизнь отдельно, вот тут у меня есть щель в расписании, в неё поместится пятничный преферанс, толку не будет. Удовольствие будет (я надеюсь), а толк - не. Если мы хотим получить настоящие бонусы от игры, надо перестроить своё сознание таким специальным образом, чтобы оно могло обозначить (для себя) как игру вообще всё.
Это звучит как утопия, но на самом деле вполне достижимо. Грубо говоря, даже бухгалтерская работа может стать для нас "игрой в бухгалтера". Я не говорю уже о дороге на работу и обратно, которая одним движением - не руки, а нашего изворотливого мозга - превращается в игру в "Северо-западный проход". Насыщать привычные действия новыми смыслами само по себе захватывающая игра, где есть только один способ проиграть - никогда не попробовать. Любая попытка - выигрыш, сама по себе.

Абсолютно согласен.
Так вот, об игре литературной: автор берет героя, с заданным набором характеристик (правила).
И запускает его в ситуацию с заданным набором характеристик же.
И дальше, если все идет как следует, начинается игра.
Если игра сбоит, тормозит, вылетает из собственных правил или уж совсем из реальности, книжки не получается. В процессе прохождения игры герой вынужден наращивать недостающие опыт и знания, немедленно применять их - и тогда побеждать в конце. Либо не наращивать, не применять - и тогда в конце гибнуть. Целиком или частично, уже не важно.

Ты сейчас о создании любой книги вообще?

Да, я о классической Истории.

Да, можно и так к этому подойти. Писательство (создание Истории) это и правда игра, причём максимально приближённая к той самой младенческой, правила которой создаёшь сам и соблюдаешь их тоже сам, и смотришь, что из этого выйдет - с таким же, если не с бОльшим интересом, чем читаешь чужие сказки.

И вот тут мы приходим к еще одной очень важной составляющей игры, которая совершенно волшебный эликсир - он либо есть, либо нет, но почти никогда нельзя сказать, из чего именно он получился - смысл.

О да.

Вот давай попробуем посмотреть, что для него необходимо.

Ну, всегда есть минимальная доза смысла: "мне интересно". Без этого минимума игра даже не начнётся.
А вот да-а-а-альше-е-е-е-е...

То есть смысл первый, вернее, первый уровень смысла: заданные правила и рамки должны заинтересовать - должны содержать в себе хотя бы потенциальную возможность осуществления.

Да, содержать хотя бы потенциальную возможность осуществления, причём по каким-то причинам интересного/важного/необходимого для тебя.
Всегда были игры, играть в которые мне не хотелось с самого начала, хотя с правилами и осуществлением там всё было в порядке. Просто это осуществление ни на кой не сдалось лично мне.
И всегда были игры, о которых стоило только заикнуться, чтобы сразу проснулся азарт.

И заданные правила и рамки не должны меняться в угоду тому, что так проще и легче и уж совсем недопустима смена игры как таковой. То есть добавляемые правила не должны противоречить или отменять предыдущие. Трансформировать - да. Но не отменять.

Да, конечно. Как только мы допускаем возможность отменить правила, на которых начинали играть, игра перестаёт быть игрой.

И это будет второй уровень смысла: трансформация (возможная) заданных рамок. Всегда в сторону расширения, кстати, потому что если в сторону сужения, обрубается веер уже начатых действий, и тогда какой смысл. То есть действие в рамках игры должно развиваться, а не буксовать.

Вот ты как дотошно подошёл к вопросу!
Всё очень верно сказано.

Как там было в одной хорошей книжке: загоните героя на дерево, забросайте его камнями, но в конце он обязательно должен слезть. упасть и разбиться, если у вас трагический настрой, но слезть.
И тогда третий уровень смысла: трансформацию должен пережить герой. К чему она его приведет - это уже другой вопрос. Но она должна быть.

О трансформации смешное вспомнилось.
Меня в совсем малышовом детстве, лет в пять, папа попытался научить играть в шахматы.
Мне это было совершенно неинтересно, но когда он рассказал правило, что пешка, которая прошла через всё поле, становится королевой (ферзём), оно меня потрясло. И у меня появилась новая игра, никому кроме меня неинтересная: провести пешку через поле, чиня ей какие-то препятствия, довести до противоположного края и во что-нибудь "превратить". В ферзя, в яблоко, в пуговицу, что под руку попадётся. Меня совершенно завораживал этот момент подмены фигуры чем-то другим.
Понятно, что пешка через поле у меня проходила очень условно. Половины шахматных правил мне тогда запомнить не удалось. Но можно было на ходу сочинять ей всякие препятствия: например, поставить у неё на дороге слона и бросить кубики, чтобы узнать, прошла или не прошла.
Препятствия были многочисленные и, как мне тогда казалось, интересные. Но на самом деле, мне всегда хотелось побыстрей пройти этот этап и добраться до ПРЕВРАЩЕНИЯ. Главное, чтобы она превратилась, а там хоть трава не расти.
Я, если задуматься, так и книжки пишу.
Что было, не очень важно, хотя конечно что-нибудь было, не без того.
И мы даже честно кидали кубики, а не просто так по своему хотению обходили препятствия!
Но по-настоящему интересен только момент превращения, которое нам с персонажем, надо сейчас заработать по-честному. Ох, скорее бы уже оно!

Ну, если рассматривать твои книги, то действительно можно сказать, что самое важное - трансформация, но еще важнее - что после нее. Я помню, в «сновидениях» есть эпизод, где Меламори бесконечно превращается в ужасных монстров, и все, поддерживая ее правила, поддерживают процесс, пока не упираются (все, опять же), что результата у него нет. Конкретно у этого процесса. Зато есть результат у того процесса, который идет в параллель - преодоление страха. После чего даже она сама признает, что если не это, то вся игра - пустое и бессмыслица.
То есть трансформация всегда нужна зачем-то. Чтобы делать что-то дальше, превратившись.
Ты позволяешь герою качественно превращаться буквально во что угодно, при условии, что результат можно пустить в дело. Если он ведет к новой трансформации. А если нет - то грош цена этой трансформации при всем условном "во что угодно". Цитируя Джуффина: «Нет, мне правда интересно, что потом? - не отставал Чиффа. - Когда я был таким же молодым дураком и мечтал о силе, я тоже намеревался сперва победить все, что шевелится. Чистота сапог, положим, не слишком меня беспокоила, но побеждать - о да, это мне всегда нравилось. Но по крайней мере, я твердо знал, чего хочу потом - обойти все обитаемые и необитаемые Миры, поглядеть, как там у них все устроено, и наконец создать собственную реальность, совершенную и прекрасную, ни единой чужой ошибки не повторив. Глупости, конечно, но для молодого дурака не так уж плохо. А ты? Не мог же ты всерьез мечтать о вечности, заполненной уничтожением врагов и наведением блеска на обувь. Или все-таки мог? Но тогда, выходит, я ничего не понимаю в людях.»

Да, конечно, ты прав. Трансформация - чтобы идти дальше. Но будем честны, меня она завораживает и сама по себе.
Для меня наверное игры ещё и тем ценны, что дают опыт множественных трансфрмаций за короткий период времени. И мгновенных действий из каждой новой позиции.

И тогда еще одна обязательная составляющая: ничтожность цели убивает смысл трансформации.
Уж на что была огромна трансформация шурфа. вроде бы. но действовал он так, будто ее не произошло. и он у тебя немедленно, очень быстро и очень объемно, терпит полный крах.

Да, ещё бы! Но первый момент всё равно был прекрасен. Сама по себе трансформация это - ну, просто красиво. И хрен бы ему шанс на светлое будущее, если бы не эта красота.

То есть еще одно правило хорошей игры, как литературной, так и вообще: трансформация должна быть полной. Понарошку - не считается.

И кстати - возвращаясь к играм вообще - игра это всегда возможность красивого жеста. Подчёркнуто красивого. На то и игра!

Да. В игре красивый, по-настоящему красивый жест - всегда выигрышен.

И эта красота наших жестов (условных, по искусственным правилам - ничего, нормально, сойдёт) нас удивительным образом воспитывает. Мы, таким образом, становимся существами, для которых красивые жесты привычны, естественны. Это - кроме всего.
И вот кстати о "понарошку" - красота игры всегда не понарошку. Как минимум, хотя бы она "взаправду". Совсем. До полной отмены предыдущего опыта согласия с отсутствием красоты.

В русском языке есть замечательное слово "кураж". при этом с английского - courage - оно переводится как "мужество, противостояние сложностям, опасностям, боли и так далее". Кураж как отвага. Хорошая игра всегда его содержит. И, по-моему, как раз и обеспечивает красоту жеста, даже если он на первый (и второй) взгляд лишен смысла.

Именно. Кураж.
Вот я так почему-то, вопреки словарям, и воспринимаю значение этого слова!
И я, будем честны, уже ради одного только этого состояния люблю игру.
Строго говоря, для меня "кураж" вообще режим выживания.
Я его, в принципе, скорее умею добывать из воздуха, чем нет.
Но игры это большое подспорье.
Первый опыт этого состояния, безусловно, пришёл ко мне из игры.

И тогда игра - и литературная в том числе - хороший способ его обрести. В заданных рамках и по условленным правилам, как ни забавно это звучит.

Без которых (рамок и правил) ничего не получится. Просто пространство игры не сотворишь.
Как меня, будешь смеяться, в своё время захватили правила уличного движения!
Вдруг стало понятно, что езда на автомобиле это такая игра.
Меня это так восхитило! От компьютера с тестами за уши не могли оттащить. Мне было так интересно!
И до сих пор ездить в машине по городу для меня немножко (компьютерная) игра.
Где я вычитаю у себя очки за превышение скорости. И надбавляю за идеальную остановку у зебры - чтобы передние колёса прям у черты.

Вообще - подумал я - игра в таком случае хороший способ обретения куража на ровном месте. Превращение любого процесса в игру. Игра заканчивается, опыт куража остается.

О да.
Я именно так его из воздуха и добываю, каждый день. Мне нельзя пропускать.
По большому (самому большому) счёту, игра - это торжество магии в чистом виде. Где мы сперва создаём иллюзорную реальность при помощи искусственных правил, а потом своими действиями, своей живой кровью, своим вниманием, временем, в конце концов, вкладываемся в эту иллюзию. Делом утверждаем её, и она (игра) на время становится сверх-реальностью, тем, что поэты Серебряного века называли "реалиорой".
И вот откуда берётся кураж.
Я хочу сказать, в Небесной канцелярии нам (игрокам) тут же выписывают паёк, положенный демиургу.
А это - ничего так банка сгущёнки.

А на сайте сейчас 228 Чашек Фрая.