М.Мухин, "Пара слов о "застое" или что собственно "застоялось"?"

[a_slavin]

Страна, проспавшая НТР, или неслучившаяся революция


Думается, что начать нужно издалека и загодя. Можно сказать, почти с послевоенных времён. Во второй половине XX в. экономическая и социальная структура ведущих стран Запада существенным образом изменилась. В 1962 г. Белл предложил для результата этого метаморфинга новый термин - постиндустриальное общество. Не будем углубляться в дебри терминологических диспутов - удачно это определение или нет. Очевидно, что «западное» общество 1960-70-х так же серьёзно отличалось от себя же обр. 1920-30-х, как «империализм» 1910-х отличался от классического капитализма 1830-х. Причём одним из наиболее явных, бросающихся в глаза, отличительных признаков «постиндустриального» общества стало наращивание роли научных исследований, и постепенное сращивание науки и производства. В СССР изменение в структуре стран Запада не замеченными не остались. Однако открытым оставался вопрос о форме и сути реакции на этот новый вызов. Анализ статей в советской научной периодике показывает, что новации в экономике западных стран отслеживались своевременно, их опыт изучался, и, по мере возможностей, его пытались использовать на отечественной почве. Однако для эффективного использования новых методов требовались соответ-ствующие организационные, а в перспективе - и социальные трансформации. И как только проекты этих переустройств входили в противоречие с буквой марксистско-ленинского учения, сформулированного в начале века, - включался механизм молчаливого сопротивления, в котором, как в болоте, вязли самые смелые инициативы.

Надо отметить, что важность доминирования именно в сфере технических разработок отлично осознавалась сталинским руководством. И, как большинство проблем, стоявших перед СССР в те годы, решать её пытались традиционным институциональным путём. Что бы решить проблему - надо создать орган, предназначенный для решения этой проблемы. Ещё в январе 1948 г. (!!!) под председательством В.А. Малышева был создан государственный комитет СМ СССР по внедрению передовой техники в народное хозяйство. Однако в 1951 г. по неясным причинам этот комитет был ликвидирован. Тем не менее, понимание значения этой проблемы, видимо, сохранилось, и 1955 г. по инициативе всё того же Малышева был создан Государственный комитет СМ СССР по новой технике (Гостехника). Возглавил новый госком сам Малышев. Функции Гостехники были достаточно обширны, а персональные качества её главы - легендарный нарком танковой промышленности, заместитель предcедателя Совмина СССР - давали основания ожидать от новой структуры крупных свершений. Примерно в это же время МИДу было вменено в обязанность создать при посольствах в ведущих экономических странах атташаты по науке и технике. По сути, формировалось новое ведомство, нацеленное на осуществление революционной перестройки производительных сил в масштабах всей страны. Сам термин «научно-техническая революция» тогда не использовался, но, несколько модернизируя лексикон, можно сказать что в СССР был создан штаб НТР. Однако в 1957 г. Малышев умер и… казалось, из дела вынули душу. Причём формально курс остался тот же, но ведомство начали сотрясать волны периодических реорганизаций и реструктуризаций, причём каждое очередное переустройство вело к дальнейшему снижению веса и значения очередного органа «по внедрению новой техники», и превращению его инструкций и решений во всё более необязательные бумажки, никого ни к чему не обязывающие. Итак, революция не случилась. Остался вопрос - ПОЧЕМУ? 

Теория НТР.


Собственно, концепция научно-технической революции стала своеобразным ответом советской идеологии на западную модель постиндустриального общества. Смысл концепции НТР сводился к акцентированию внимания на научных и технических достижениях. При этом как социально-экономические факторы, как породившие эти достижения, так и ставшие результатом оных, аккуратно выводились за скобки, что позволяло не затрагивать незыблемые догмы марксизма-ленинизма. Собственно, уже с 1950-х годов советское руководство в целом понимало, что надвигаются некие революционные события. В журналах «Коммунист», «Вопросы экономики» и др. всё чаще обсуждалась «вторая промышленная революция», «революция науки и техники» и тому подобные словосочетания. Однако «революция» грозила привести на вершину политического Олимпа научно-техническую интеллигенцию, поэтому партийные круги старались, насколько возможно, снизить градус дискуссии и заменить «научно-техническую революцию» на «научно-технический прогресс».

Тем не менее, «технократам» удалось на первом этапе одолеть «идеологов» и в программе КПСС (1961 г.) использовался именно термин «НТР». Однако, если внимательно вчитаться в наполнение смысла этого термина, то обнаруживается, что НТР по программе КПСС сводилась к укреплению связи науки и производства, автоматизации управлением технологических процессов, внедрению ЭВМ в производ-ство, использованию новых типов энергии, и т. п. То есть реально в рамках НТР предполагалось решать традиционные задачи индустриального общества. Соответственно, и весь западный опыт, предлагаемый к изучению и использованию, рассматривался именно в этом формате. На практике такой подход привёл к тому, что все разговоры об НТР как именно РЕВОЛЮЦИИ в первой половине 1960-х так и не перешли в практическую форму, оставшись набором благих пожеланий. Ситуацию попыталось изменить новое руководство. Так, в 1968 г. Брежнев заговорил о нарастающем отставании от ведущих стан Запада в области передовых технологий и потребовал резко повысить темпы НТР. Более того, НТР характеризовалась как один из главнейших фронтов соревнования 2-х систем. Вообще, надо сказать, что первые годы «брежневской эпохи» характеризовались некоторым раскрепощением общественной мысли.

На практике же попытки перейти от деклараций к стадии практического внедрения столкнулись с объективными обстоятельствами, а именно - с крайне низким образовательным уровнем значительной части советского истеблишмента. Скажем, председатель Госкомцен в 1975-1986 гг. Н.Т. Глушков окончил Сарапульский финансово-экономический техникум, и на этом образование закончил. В.Н. Новиков, имея за плечами багаж, приобретённый лишь в Новгородском индустриально-механическом техникуме, в 1960-1965 гг. возглавлял Совнархоз СССР, а в 1965-1980 гг. был заместителем председателя Совмина СССР. В.Э. Дымшиц завершил обучение в московском автогено-сварочном учебном комбинате. Между тем он в 1961-62 гг. возглавлял Госплан СССР, а в 1962-1985 гг. так же был зампредом Совмина СССР. И такие примеры можно множить и множить. Следует учитывать, что ситуация тут определялась не случайным порядком назначения тех или иных чиновников, а сознательно проводимой кадровой политикой. Стремясь со-хранить «рабочий» характер КПСС, партийное руководство ограничивало приём в ряды партии научно-технической интеллигенции. Но, с другой стороны, как правило, на руководящую работу «нечлену» партии прорваться было практически невозможно. Исключения из этого правила конечно были, но погоды не делали. В результате высококвалифицированные технические специалисты уже на организационном уровне отсекалась от доступа к руководящим институциям.



nbsp;  Советская наука.

Тут следует сделать некоторое отступление. Говоря о сращивании науки и производства и проблемах этого процесса в СССР по сравнению с Западом, следует учитывать, что Наука как комплекс организационных структур и интеллектуальной деятельности в советском исполнении существенно отличалась от положения дел за рубежом. На Западе основная масса научных сотрудников была сосредоточена в ВУЗах и научных подразделениях крупных фирм. В СССР базовой единицей научной организации был научно-исследовательский институт (НИИ) входящий в систему академических учреждений или подчиняющийся профильному ведомству, причём престижность академических институтов была существенно выше. Тут, опять-таки было не без исключений, но общий тренд был именно таков. Соответственно именно там сосредотачивались лучшие кадры, заявки этих учреждений на научное оборудование выполнялись в первую очередь, и т. д., и т. п. Нельзя сказать что советская система организации научных изысканий была лучше или хуже западной. Она было просто - другой. При этом очевидно, что основная масса достоинств советской системы организации Науки приходилась именно на область фундаментальных исследований, а вот с организацией внедрения научных результатов в хозяйственную деятельность эта система справлялась традиционно хуже.

Если распределить зарегистрированные изобретения по отраслям экономики, то видно, что СССР на протяжении 1960-80-х гг. стабильно отставал от передовых стран Запада по числу изобретений в области информатики (ключевая отрасль в смысле построения постиндустриального общества), химии, сферы услуг (сюда, среди прочего, относятся всевозможные новации в области изготовления пищи, тканей и одежды) и экологии. Разумеется, были области, в которых лидировала и советская наука. Скажем, СССР держал первенство по числу изобретений в области сельскохозяйственных технологий и обработки металлов. Беда была в том, что это были отрасли, важные для индустриального, а не постиндустриального общества.

nbsp;  НПО

В СССР существовало обширная сеть заводских и отраслевых КБ, который, теоретически, были ответственны за проведение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР). Однако реально заводские КБ практически постоянно были заняты непосредственным обслуживанием текущего производства, да и ведомственные конструкторские бюро так же очень редко занимались инновационными наукоёмкими темами, будучи загруженными прикладными работами. Очевидно, руководство СССР адекватно представляло себе и сложившееся положение дел, и потенциальные угрозы, из оного положения проистекавшие. В результате было решено создать особую категорию объединений предприятий - научно-производственные объединения. Первое НПО в СССР было создано в 1968 в Балашихе (занималось криогенным машиностроением), за ним последовали «Пластполимер» в Ленинграде и «Светлана» в Москве, после чего рост НПО принял довольно широкие масштабы. Сутью НПО было объединение под единым руководством (как правило, это было «по совместительству» ещё и руководство ведущего НИИ) научно-исследовательских, опытно-конструкторских, мелкосерийных и серийных учреждений и предприятий. Причём главным для НПО было даже не выполнение плана по валу (хотя от этого НПО никто не освобождал), а разработка технических новаций с последующим их внедрением в «обычную» промышленность. Замысел был хорош, но… разница в техническом оснащении обычных, рядовых советских предприятий и заводов из состава НПО был столь велик, что, за редкими исключениями, распространить их технологические прорывы за пределы собственно НПО не удалось. Научно-производственные объединения так и остались «вещью в себе и для себя».
од9797989898исло НПО в СССР  80  108  192  236  451дельный вес НПО в промышленности СССР по объёму промышленности (%)  0,9  1,3  2,3  2,4  5,6дельный вес НПО в промышленности СССР по численности персонала (%)  0,8  1,1  2,4  2,5  5,9


Как видно из таблицы, вес НПО в общем промпроизводстве СССР в последнее десятилетие советской власти рос весьма неспешно, и лишь в начале Перестройки пытался резко интенсифицироваться. Однако упущенное время - ресурс, к сожалению, невосполнимый…

Уже на заре Перестройки, видя, что попытка прорыва в области сращивания науки и производства через сеть НПО не удалась, руководство СССР пыталось сделать ставку на Межотраслевые научно-технические комплексы (МНТК). Предполагалось, что слом ведомственных барьеров в рамках единого МНТК позволит добиться существенного ускорения внедрения технических новаций. Первый МНТК «Металлургмаш» был создан в 1985 г., и занимался разработкой высокопроизводительных металлургических машин и агрегатов, в том числе и с ЧПУ. По оценке ГКНТ 36% созданного «Металлургмашем» оборудования превосходили мировой уровень, а 7% - вообще не имели зарубежных аналогов. Всего в 1985-88 гг. было создано 23 МНТК. Наиболее успешным из них был МНТК «Нефтеотдача», разрабатывавшая методы повышения отдачи нефтеносных пластов (отдачу удавалось поднять в 4-5 раз). В 1988 г. благодаря внедрению методов МНТК «Нефтеотдача» при плане нефтедобычи в 6,6 млн. т. реально было добыто 7,6 млн. т. Характерной приметой новых веяний было появление первой инновационной корпорации в области сферы услуг - МНТК «Микрохирургия глаза». Успех детища С. Фёдорова был основан на том, что «Микрохирургия глаза» ориентировалась не на госзаказ, а на потребности населения. Высокий уровень услуг вкупе с доступными ценами привели к лавинообразному росту клиентуры. Если в 1988 г. МНТК «Микрохирургия глаза» произвела 122 тыс. операций, то в 1989 г. число операций возросло до 200 тыс. Вопрос о том, смогли бы МНТК при сохранении СССР, решить в Советском Союзе проблему сращивания науки и производства, остаётся открытым. Однако в ряде случаев «слишком поздно» - это и есть «никогда». МНТК представляли собой вершину экономической пирамиды СССР, а в период Перестройки начала рассыпаться сама пирамида, поэтому потенциал системы НПО и МНТК так и остался невостребованным.

nbsp

Почему «РС» скушал «ЕС» или сказ о том, как СССР делал-делал компьютеры, а я почему-то на «Пентиуме» текст набираю…

Как уже говорилось выше, одним из важнейших (если не просто важнейшим) для создания «постиндустриального общества» направлений технического прогресса были исследования в области информатики и кибернетики. Общепринятым ныне среди большинства «имеющих своё мнение» является постулат, что, дескать, СССР на кибернетику наплевал, заклеймив её «продажной девкой империализма», за что и поплатился. Возразить тут трудно - ваш покорный и сам не на ЭВМ серии ЕС какой-то там по номеру этот текст набирает, а на самой что ни на есть буржуинской РС с окоянным «интеллом»  инсайд. С другой стороны, вроде, при изучении истории отечественного компьютеростроения, получается, что, в общем, не так уж мы и отстали на старте от вышепоименованных буржуинов… так что ж там случилось, и на какой ступеньке наши эвеэмы ихним «компьютерам» уступили? Давайте разбираться вместе.

К вопросу о «продажных девках» и трёх поколениях. Появление в США первой в мире программируемой ЭВМ «Эниак» (1946 г.) интенсифицировало работы в этом направлении во всём мире. В результате теоретических исследований были сформулированы 2 базисных принципа, на которых основаны все, вплоть до нынешних, компьютеры:

1. в памяти ЭВМ хранятся не только данные, но и сама программа;
2. и то и другое хранится в виде многозначных двоичных чисел.



Так как для перепрограммирования «Эниака» требовалась (по крайней мере до 1948 г.) его перекоммутация на физическом уровне, он, строго говоря, полноценной ЭВМ не был. Первыми ласточками Первого поколения компьютеров стали британский «Эдсак» (1949 г.), американский «Элвак» (1950) и советский «МЭСМ» (1951 г.). Как видим, на этом этапе исследования в СССР и за рубежом развивались практически синхронно. Хотя изначально С.А. Лебедев создавал МЭСМ как своеобразный макет «нормальной» вычислительной машины, впоследствии было решено загрузить МЭСМ реальными расчётами, необходимыми для решения практических народохозяйственных задач. На её основе была разработана серия машин БЭСМ, которые для своего вре-мени относились к числу лучших в мире (БЭСМ-1 на международной конференции в Дармштадте в 1954 г. была признана лучшей ЭВМ Европы). Развитие вычислительной техники действительно вызвало реакцию советской идеологической машины. Однако, вопреки широко распространённым мифам, это была отнюдь не травля неких «продажных девок». Основным трендом публикаций на эту тему было педалирование тезиса «мы - первооткрыватели, советские ЭВМ - самые лучшие в мире, а западная кибернетика обречена разделить судьбу всего западного общества». То есть впасть в ничтожество и быть раздавленной победной поступью Советского Союза. Действительно, постепенно тон выступлений становился всё более брутальным, эволюционируя в сторону рассуждений о «продажной девке империализма». Но относилось это а) исключительно к западной кибернетике и б) исключительно к тем западным авторам, которые в русле футурологических изысканий о перспективах внедрения компьютеров в жизнь, высказывали предположения о постепенном вытеснении человека из сферы материального производства, об исчезновении пролетариата как производственного класса, и тому подобных вещах. Разумеется, все эти филиппики в адрес западных фу-турологов, посягнувших на святое (диктатура пролетариата - основа основ марксизма, а вы тут пролетариат как класс аннулировать вздумали!), практически никак не отразились на развитии советских ЭВМ. Переехавший из Киева в Москву и возглавивший в 1952 г. Институт точной механики и вычислительной техники Лебедев успешно завершил создание БЭСМ (1954 г.), и в том же году началось производство первой серийной советской ЭВМ «Стрела».

Следует, однако, учитывать, что на тот момент преимущества и перспективы ЭВМ первого поколения (на электролампах в качестве элементарной базы) были далеко не очевидны. Существовала отработанная система осуществления сложных расчетов коллективами хорошо организованных дисциплинированных вычислителей, оснащённых арифмометрами. Эти коллективы функционировали (и, надо признать, вполне успешно функционировали) под руководством профессиональных математиков, которые совершенно не горели желанием отказываться от привычных методик и переходить на громоздкие, не мобильные и постоянно ломающиеся ЭВМ первого поколения. Кроме того, к середине XX в. уже был накоплен опыт успешного применения аналоговых вычислительных машин, в которых характеристики реальных процессов моделировались аналогичными физическими процессами. Эти машины были очень узкоспециализированы, но в своих областях намного превосходили компьютеры первого поколения. В результате первые ЭВМ были вынуждены развиваться в условиях жёсткой конкуренции, которую они далеко не всегда выдерживали.

Продожение здесь