Мой отчёт о 10 конференции Европейской социологической ассоциации (#ESA2011)
Выкладываю, наконец, свои наукообразные рассуждения о конгрессе, который я посетил в Женеве в начале сентября.
Текст должен выйти в четвёртом номере журнала "Социология: теория, методы, маркетинг".
Но читатели моего бложика могут глянуть на него уже сейчас.
10 конференция Европейской социологической ассоциации (ЕСА) «Социальные отношения в беспокойные времена», проходившая 7-10 сентября этого года в Женеве, получилась крупным событием. По словам организаторов, на конференцию была прислана 2081 заявка, примерно 80% из них от европейских социологов. Украинских коллег, к сожалению, было лишь несколько. Меня, как новичка на подобных событиях, впечатлили собранные в одном месте на открытии две тысячи разноязыких социологов, одновременно общающихся друг с другом за бокалом вина или пива. Благодаря европейским программам образовательной мобильности, многие имели вполне кочевую биографию.
По словам Аналины Торрес (Torres), уже бывшего президента ЕСА, два года назад никто не ожидал, придумывая название конференции, что оно окажется настолько метким. Соответственно, её тематическое русло, проявившееся в первую очередь на главных мероприятиях съезда, можно свести к фундаментальным вызовам, с которыми столкнулись европейские общества, и возможному будущему их социального устройства.
Пленарная сессия во время открытия была посвящена давлению на социальное государство в Европе. Доклад Мартина Коли (Kohli) был о текущем кризисе «поколенческого контракта» - обеспечения во время нетрудоспособных периодов жизни за счёт налогов с работающего населения. Жаклин О'Райли (O’Reilly) попыталась дать комплексное описание сил и факторов микро-, макро- и международного уровня, которые привели к кризису социальной модели государства. Джон Урри (Urry) связал периоды нестабильности со спадом потребления энергии, прежде всего, нефти. С этой позиции «социальная Европа», находящаяся в кризисе - продукт послевоенного пика потребления, когда нефти было в избытке, а выбросы углекислоты ещё никого не волновали.
Специальное пленарное заседание (которых всего было два) «Социология для неспокойных времён: Взгляды со всего мира» стало, на мой взгляд, одним из центральных и самых амбициозных событий конференции. Гёран Терборн (Therborn) изложил, что современный кризис имеет три основных формы: финансовая неустойчивость, социальные движения и протесты, политическая делегитимация. Они распространяются волнами из разных центров непосредственно в Европе либо имеющих к ней отношение. С точки зрения кембриджского профессора, можно говорить об общем движении «возмущения», охватывающем арабские страны и средиземноморский юг Европы, как ответа на кризис. Однако вопросы о том, что за (новые?) страты или социальные силы стоят за этим возмущением, какими идеологиями они руководствуются, как и о подходящей теоретической рамке для анализа, остались открытыми. Сари Ханафи (Hanafi) проанализировал арабские революции. Он полагает, что в них часто недооценивается роль рабочего класса, так как не вся молодёжь, которую представляют как движущую силу этих событий, бесклассовая и неидеологизированная. Во время них возникает новый тип рефлексивного индивидуализма, противоположный неолиберальному, который не предполагает фрагментацию и атомизацию общества. Своими исследованиями Кван Ли (Lee) искала ответ на вопрос, как Китай справляется со своими социальными конфликтами, поддерживая стабильность в нестабильное время. По её мнению, государству удаётся поддерживать гегемонию в Грамшианском смысле, поглощая массовые протестные настроения через ряд описанных ею повседневных механизмов. Однако получающийся порядок - намного более шаткий, чем кажется многим аналитикам. Диспутантом был Майкл Буравой (Burawoy), раскритиковавший докладчиков в свойственной ему яркой, экспрессивной манере. Сам Буравой, насколько я его понял, даёт следующий глобальный диагноз. Опираясь на идеи К.Поланьи, он считает кризис последствием того, что неограниченный рынок, коммодифицируя труд, деньги и землю, в конечном итоге разрушает общество. Социальная эксклюзия становится настолько массовой, что становится благом быть эксплуатируемым, т.е., самому превратиться в товар.
Докладчики закрывающего пленарного заседания «Будущее капитализма» пытались очертить, что ждёт Европу, и как это грядущее исследовать. С точки зрения Сильвии Волби (Walby), Евросоюз стал важной силой смягчения неравенств (главным образом, гендерного при трудоустройстве), контроля над военным насилием и противодействию климатическим изменениям. Финансовый кризис ставит под вопрос демократическое управление в ЕС и существование его как такового. Альтернативами будущего развития устройства Европы ожидаемо были названы либерализм, социал-демократия и авторитаризм. Джон Соломос (Solomos) рассуждал, как следует изучать расовую проблематику соответственно вызовам времени: глобализации бедности, потокам транснациональной миграции и образованию новых этнических меньшинств, новым формам политизации этнических и религиозных границ. Его общие рекомендации к исследованиям можно свести к междисциплинарности, кросс-национальным исследованиям, смещению фокуса на более глобальный уровень. Тогда станет возможной разработка более адекватного и эмпирически обоснованного ответа расизму и его последствиям.
Субъективное впечатление от реперных точек конференции можно подытожить так. Все понимают, что европейские общества, как и во всём мире, переживают суровый кризис, но нет консенсуса даже о его причинах и вызовах. По сути, не предлагается новых целостных теорий, соответствующих времени, с помощью которых все эти процессы можно было бы осмыслить и предложить дальнейшие пути развития. Эклектичные же концептуальные комбинации начинают трещать по швам, когда пытаешься набросить их на реальность.
Тематические секции с непривычки поражают разнообразием по сравнению с отечественными конференциями. Скажем, наряду с социологией образования или политической социологией, популярными и у нас, представлены социологии окружающей среды или спорта, находящиеся в Украине в зачаточном состоянии. А социологическое изучение старения или детства, сексуальности, здоровья, инвалидности, эмоций, социальных движений неизвестно когда у нас хоть как-то институционализируется. Хотя проблемы, которыми занимаются эти отрасли, очень актуальны и для нашего общества. Было несколько секций о трудовых отношениях и профессиях - не считая отдельных, посвящённых экономической социологии и критической политэкономии. Надо сказать и о более пристальном внимании, по сравнению с постсоветской социологией, к гендерному измерению, окружающей среде, широкое использование биографических методов (как и качественной методологии в целом). Впрочем, лучше самостоятельно просмотреть программу конференции, чтобы сложить представление о заявленных темах.
Мне удалось присутствовать на нескольких секциях. Несмотря на то, что Социология миграции (RN35) - самая молодая исследовательская сеть в ЕСА (образовалась на прошлом конгрессе), она была второй по количеству участников. Это красноречиво свидетельствует о востребованости изучения миграционных процессов в Европе. Докладами были охвачены трудовая и образовательная миграция, диаспоры и социальные сети, жизненные траектории мигрантов, конструирование идентичностей и практики иммигрантов и отношение к ним с стороны принимающего общества, поднимались вопросы миграционной политики. Общее впечатление как от вкусного, но всё же винегрета. Миграции рассматривались в различных, часто довольно узких контекстах: от теории и практики циркулярной миграции в Швеции до социальных сетей мигрантов-владельцев салонов афропричёсок во Франкфурте-на-Майне. Методы тоже варьировали от анализа кросс-национальных опросов до биографических интервью. Несмотря на интересные выводы, целостную картину миграционных процессов в Европе сложить невозможно, как и дать им общее объяснение. Но на данном этапе это вряд ли достижимо.
Так вышло, что свой доклад о трудовой миграции украинцев я представлял в секции Производственные отношения, институты рынка труда и трудоустройство (RN17). Кроме того, при мне говорилось о разных моделях бедности работающих в Германии и Великобритании; и о дискурсе вокруг гибкого трудоустройства в Испании, часто воспринимаемого со стороны как высокий уровень безработицы. Вокруг него, по словам докладчика, выросло много мифов, которые разные стороны используют в своих интересах.
В моём докладе говорилось, что украинская трудовая миграция за рубеж уменьшилась за время кризиса, но при сегодняшних условиях она вряд ли будет сокращаться дальше. Сохраняются и спрос на маргинальных, слабо контролируемых нишах рынка труда в странах-реципиентах, и предложение из экономически депрессивных, трудоизбыточных территорий Украины, на которую кризис повлиял не меньше. Трудовая миграция в целом помогала украинцам не столько разбогатеть, сколько свести концы с концами и обеспечить пристойное существование. Соответственно, её возможности смягчать социально-экономическое неравенство сократились.
Секция Этнические отношения, расизм и антисемитизм (RN31) также собрала довольно много участников. Многообразие этнических отношений было представлено несколькими докладами о меньшинствах и идентичностях. Говорилось в основном про расизм и антисемитизм, их возникновение, связи с образованием, медиа, властными отношениями и конкретными обстоятельствами. Надо сказать, что под расизмом в западной традиции обычно подразумевают межэтнические предубеждения в целом. Соответственно, исследуются предубеждения к иммигрантам из бывших колоний, с других континентов или хотя бы из Турции, но очень редко - к приезжим из других европейских стран. Возвращаясь к секции, упомяну большое внимание к исследовательской методологии, которой было посвящено несколько заседаний.
На секцию Социальной теории (RN29) я заскочил в самом конце. Не имея возможности изложить общие впечатления, отмечу доклад Франка Вельца (Welz) о том, как социологи становятся классиками. По его мысли, каждый период развития социологии выдвигал определенные задачи, и классиками становились те, кто предлагал самые приемлемые решения. В 1950-е, когда требовалась стабилизация дисциплины, был Т. Парсонс и другие структурные функционалисты, в 1960-80-е, когда требовалась широта идей и подходов, произошёл подъём критической социологии. Классиками современного периода, длящегося с 1990-х, станут те, кто должным образом проведёт селекцию и систематизирует социологическую мультипарадигмальность.
Конференция проходила не только в форме секций, круглых столов и пленарных сессий. Интересным форматом были девять встреч с авторами недавно вышедших книг. На них также были приглашены диспутанты, которые делали мероприятие живее и плодотворнее. Ряд ключевых докладчиков выступал на полу-пленарках и специальных сессиях, которые охватывали важные темы и проходили перед обедом. Для аспирантов проводился воркшоп за день перед конференцией, куда подавалась отдельная заявка.
Были избраны новый президент ЕСА и члены исполнительного комитета. Президентом стал Пекка Сулкунен, профессор социологии университета Хельсинки. Его интересы включают социальную теорию, социологию потребления, зависимое поведение, превентивную социальную политику и культурные штудии. Соперницей была Елена Данилова, заведующая отделом теоретического анализа социальных трансформаций ИС РАН. Она повторно вошла в состав исполкома.
Организация, учитывая массовость, была очень хорошей. Основная часть конференции проходила на Факультете экономики и социальных наук Университета Женевы, в стильном модерновом здании. Её сопровождало современное искусство: музыка, перформансы и аудиоинсталляции. Система регистрации была автоматической, каждый участник имел аккаунт для WiFi-доступа в Интернет. Сборник аннотаций докладов, потянувший почти на 900 страниц, не стали даже печатать. Его раздали всем на сувенирных флешках в электронном виде. Правда, не всегда угадывали с размером аудиторий. Иной раз в маленькой комнате негде было на полу сесть, а в громадном амфитеатровом зале находилось человек десять. Питание в университете тоже могло быть лучше организовано - учитывая женевские цены, о чём нарекали и шутили даже прочие европейцы.
Желающие лично ознакомиться с тем, что и как происходило на конференции, могут это сделать на её сайте http://www.esa10thconference.com/. В частности, её программа находится по адресу http://imatis.unige.ch/conference/, а сборник всех двух тысяч тезисов - http://www.esa10thconference.com/programme/ESA2011_Abstracts_Book.pdf.
Формальное перечисление происходившего не даёт представления о том нервозном и освежающем настроении атмосферы конференции. От желания успеть, если не везде, то хотя бы там где больше всего хочется - и с полным пониманием невозможности этого. От новой информации и впечатлений, знакомств с молодыми коллегами и маститыми профессорами из иных обществ, контекстов и исследовательских традиций. Я улетал усталый, но с новыми идеями и энергией. Международные конгрессы для украинских социологов - недешевое удовольствие, но, на мой взгляд, на них однозначно нужно ездить, если действительно хочется профессионально расти и не замыкаться в уютном, но узком украинском социологическом сообществе.
Текст должен выйти в четвёртом номере журнала "Социология: теория, методы, маркетинг".
Но читатели моего бложика могут глянуть на него уже сейчас.
10 конференция Европейской социологической ассоциации (ЕСА) «Социальные отношения в беспокойные времена», проходившая 7-10 сентября этого года в Женеве, получилась крупным событием. По словам организаторов, на конференцию была прислана 2081 заявка, примерно 80% из них от европейских социологов. Украинских коллег, к сожалению, было лишь несколько. Меня, как новичка на подобных событиях, впечатлили собранные в одном месте на открытии две тысячи разноязыких социологов, одновременно общающихся друг с другом за бокалом вина или пива. Благодаря европейским программам образовательной мобильности, многие имели вполне кочевую биографию.
По словам Аналины Торрес (Torres), уже бывшего президента ЕСА, два года назад никто не ожидал, придумывая название конференции, что оно окажется настолько метким. Соответственно, её тематическое русло, проявившееся в первую очередь на главных мероприятиях съезда, можно свести к фундаментальным вызовам, с которыми столкнулись европейские общества, и возможному будущему их социального устройства.
Пленарная сессия во время открытия была посвящена давлению на социальное государство в Европе. Доклад Мартина Коли (Kohli) был о текущем кризисе «поколенческого контракта» - обеспечения во время нетрудоспособных периодов жизни за счёт налогов с работающего населения. Жаклин О'Райли (O’Reilly) попыталась дать комплексное описание сил и факторов микро-, макро- и международного уровня, которые привели к кризису социальной модели государства. Джон Урри (Urry) связал периоды нестабильности со спадом потребления энергии, прежде всего, нефти. С этой позиции «социальная Европа», находящаяся в кризисе - продукт послевоенного пика потребления, когда нефти было в избытке, а выбросы углекислоты ещё никого не волновали.
Специальное пленарное заседание (которых всего было два) «Социология для неспокойных времён: Взгляды со всего мира» стало, на мой взгляд, одним из центральных и самых амбициозных событий конференции. Гёран Терборн (Therborn) изложил, что современный кризис имеет три основных формы: финансовая неустойчивость, социальные движения и протесты, политическая делегитимация. Они распространяются волнами из разных центров непосредственно в Европе либо имеющих к ней отношение. С точки зрения кембриджского профессора, можно говорить об общем движении «возмущения», охватывающем арабские страны и средиземноморский юг Европы, как ответа на кризис. Однако вопросы о том, что за (новые?) страты или социальные силы стоят за этим возмущением, какими идеологиями они руководствуются, как и о подходящей теоретической рамке для анализа, остались открытыми. Сари Ханафи (Hanafi) проанализировал арабские революции. Он полагает, что в них часто недооценивается роль рабочего класса, так как не вся молодёжь, которую представляют как движущую силу этих событий, бесклассовая и неидеологизированная. Во время них возникает новый тип рефлексивного индивидуализма, противоположный неолиберальному, который не предполагает фрагментацию и атомизацию общества. Своими исследованиями Кван Ли (Lee) искала ответ на вопрос, как Китай справляется со своими социальными конфликтами, поддерживая стабильность в нестабильное время. По её мнению, государству удаётся поддерживать гегемонию в Грамшианском смысле, поглощая массовые протестные настроения через ряд описанных ею повседневных механизмов. Однако получающийся порядок - намного более шаткий, чем кажется многим аналитикам. Диспутантом был Майкл Буравой (Burawoy), раскритиковавший докладчиков в свойственной ему яркой, экспрессивной манере. Сам Буравой, насколько я его понял, даёт следующий глобальный диагноз. Опираясь на идеи К.Поланьи, он считает кризис последствием того, что неограниченный рынок, коммодифицируя труд, деньги и землю, в конечном итоге разрушает общество. Социальная эксклюзия становится настолько массовой, что становится благом быть эксплуатируемым, т.е., самому превратиться в товар.
Докладчики закрывающего пленарного заседания «Будущее капитализма» пытались очертить, что ждёт Европу, и как это грядущее исследовать. С точки зрения Сильвии Волби (Walby), Евросоюз стал важной силой смягчения неравенств (главным образом, гендерного при трудоустройстве), контроля над военным насилием и противодействию климатическим изменениям. Финансовый кризис ставит под вопрос демократическое управление в ЕС и существование его как такового. Альтернативами будущего развития устройства Европы ожидаемо были названы либерализм, социал-демократия и авторитаризм. Джон Соломос (Solomos) рассуждал, как следует изучать расовую проблематику соответственно вызовам времени: глобализации бедности, потокам транснациональной миграции и образованию новых этнических меньшинств, новым формам политизации этнических и религиозных границ. Его общие рекомендации к исследованиям можно свести к междисциплинарности, кросс-национальным исследованиям, смещению фокуса на более глобальный уровень. Тогда станет возможной разработка более адекватного и эмпирически обоснованного ответа расизму и его последствиям.
Субъективное впечатление от реперных точек конференции можно подытожить так. Все понимают, что европейские общества, как и во всём мире, переживают суровый кризис, но нет консенсуса даже о его причинах и вызовах. По сути, не предлагается новых целостных теорий, соответствующих времени, с помощью которых все эти процессы можно было бы осмыслить и предложить дальнейшие пути развития. Эклектичные же концептуальные комбинации начинают трещать по швам, когда пытаешься набросить их на реальность.
Тематические секции с непривычки поражают разнообразием по сравнению с отечественными конференциями. Скажем, наряду с социологией образования или политической социологией, популярными и у нас, представлены социологии окружающей среды или спорта, находящиеся в Украине в зачаточном состоянии. А социологическое изучение старения или детства, сексуальности, здоровья, инвалидности, эмоций, социальных движений неизвестно когда у нас хоть как-то институционализируется. Хотя проблемы, которыми занимаются эти отрасли, очень актуальны и для нашего общества. Было несколько секций о трудовых отношениях и профессиях - не считая отдельных, посвящённых экономической социологии и критической политэкономии. Надо сказать и о более пристальном внимании, по сравнению с постсоветской социологией, к гендерному измерению, окружающей среде, широкое использование биографических методов (как и качественной методологии в целом). Впрочем, лучше самостоятельно просмотреть программу конференции, чтобы сложить представление о заявленных темах.
Мне удалось присутствовать на нескольких секциях. Несмотря на то, что Социология миграции (RN35) - самая молодая исследовательская сеть в ЕСА (образовалась на прошлом конгрессе), она была второй по количеству участников. Это красноречиво свидетельствует о востребованости изучения миграционных процессов в Европе. Докладами были охвачены трудовая и образовательная миграция, диаспоры и социальные сети, жизненные траектории мигрантов, конструирование идентичностей и практики иммигрантов и отношение к ним с стороны принимающего общества, поднимались вопросы миграционной политики. Общее впечатление как от вкусного, но всё же винегрета. Миграции рассматривались в различных, часто довольно узких контекстах: от теории и практики циркулярной миграции в Швеции до социальных сетей мигрантов-владельцев салонов афропричёсок во Франкфурте-на-Майне. Методы тоже варьировали от анализа кросс-национальных опросов до биографических интервью. Несмотря на интересные выводы, целостную картину миграционных процессов в Европе сложить невозможно, как и дать им общее объяснение. Но на данном этапе это вряд ли достижимо.
Так вышло, что свой доклад о трудовой миграции украинцев я представлял в секции Производственные отношения, институты рынка труда и трудоустройство (RN17). Кроме того, при мне говорилось о разных моделях бедности работающих в Германии и Великобритании; и о дискурсе вокруг гибкого трудоустройства в Испании, часто воспринимаемого со стороны как высокий уровень безработицы. Вокруг него, по словам докладчика, выросло много мифов, которые разные стороны используют в своих интересах.
В моём докладе говорилось, что украинская трудовая миграция за рубеж уменьшилась за время кризиса, но при сегодняшних условиях она вряд ли будет сокращаться дальше. Сохраняются и спрос на маргинальных, слабо контролируемых нишах рынка труда в странах-реципиентах, и предложение из экономически депрессивных, трудоизбыточных территорий Украины, на которую кризис повлиял не меньше. Трудовая миграция в целом помогала украинцам не столько разбогатеть, сколько свести концы с концами и обеспечить пристойное существование. Соответственно, её возможности смягчать социально-экономическое неравенство сократились.
Секция Этнические отношения, расизм и антисемитизм (RN31) также собрала довольно много участников. Многообразие этнических отношений было представлено несколькими докладами о меньшинствах и идентичностях. Говорилось в основном про расизм и антисемитизм, их возникновение, связи с образованием, медиа, властными отношениями и конкретными обстоятельствами. Надо сказать, что под расизмом в западной традиции обычно подразумевают межэтнические предубеждения в целом. Соответственно, исследуются предубеждения к иммигрантам из бывших колоний, с других континентов или хотя бы из Турции, но очень редко - к приезжим из других европейских стран. Возвращаясь к секции, упомяну большое внимание к исследовательской методологии, которой было посвящено несколько заседаний.
На секцию Социальной теории (RN29) я заскочил в самом конце. Не имея возможности изложить общие впечатления, отмечу доклад Франка Вельца (Welz) о том, как социологи становятся классиками. По его мысли, каждый период развития социологии выдвигал определенные задачи, и классиками становились те, кто предлагал самые приемлемые решения. В 1950-е, когда требовалась стабилизация дисциплины, был Т. Парсонс и другие структурные функционалисты, в 1960-80-е, когда требовалась широта идей и подходов, произошёл подъём критической социологии. Классиками современного периода, длящегося с 1990-х, станут те, кто должным образом проведёт селекцию и систематизирует социологическую мультипарадигмальность.
Конференция проходила не только в форме секций, круглых столов и пленарных сессий. Интересным форматом были девять встреч с авторами недавно вышедших книг. На них также были приглашены диспутанты, которые делали мероприятие живее и плодотворнее. Ряд ключевых докладчиков выступал на полу-пленарках и специальных сессиях, которые охватывали важные темы и проходили перед обедом. Для аспирантов проводился воркшоп за день перед конференцией, куда подавалась отдельная заявка.
Были избраны новый президент ЕСА и члены исполнительного комитета. Президентом стал Пекка Сулкунен, профессор социологии университета Хельсинки. Его интересы включают социальную теорию, социологию потребления, зависимое поведение, превентивную социальную политику и культурные штудии. Соперницей была Елена Данилова, заведующая отделом теоретического анализа социальных трансформаций ИС РАН. Она повторно вошла в состав исполкома.
Организация, учитывая массовость, была очень хорошей. Основная часть конференции проходила на Факультете экономики и социальных наук Университета Женевы, в стильном модерновом здании. Её сопровождало современное искусство: музыка, перформансы и аудиоинсталляции. Система регистрации была автоматической, каждый участник имел аккаунт для WiFi-доступа в Интернет. Сборник аннотаций докладов, потянувший почти на 900 страниц, не стали даже печатать. Его раздали всем на сувенирных флешках в электронном виде. Правда, не всегда угадывали с размером аудиторий. Иной раз в маленькой комнате негде было на полу сесть, а в громадном амфитеатровом зале находилось человек десять. Питание в университете тоже могло быть лучше организовано - учитывая женевские цены, о чём нарекали и шутили даже прочие европейцы.
Желающие лично ознакомиться с тем, что и как происходило на конференции, могут это сделать на её сайте http://www.esa10thconference.com/. В частности, её программа находится по адресу http://imatis.unige.ch/conference/, а сборник всех двух тысяч тезисов - http://www.esa10thconference.com/programme/ESA2011_Abstracts_Book.pdf.
Формальное перечисление происходившего не даёт представления о том нервозном и освежающем настроении атмосферы конференции. От желания успеть, если не везде, то хотя бы там где больше всего хочется - и с полным пониманием невозможности этого. От новой информации и впечатлений, знакомств с молодыми коллегами и маститыми профессорами из иных обществ, контекстов и исследовательских традиций. Я улетал усталый, но с новыми идеями и энергией. Международные конгрессы для украинских социологов - недешевое удовольствие, но, на мой взгляд, на них однозначно нужно ездить, если действительно хочется профессионально расти и не замыкаться в уютном, но узком украинском социологическом сообществе.