Этюд
- Слушай, друг, мне тут делать совсем нечего. Пацаны с девчонками по палаткам, а я один. Давай поборемся?
Поздний вечер, берег моря, звезды, костер. Мы грызли орехи и что-то пили, наблюдая за одинокой мужской фигурой, боксирующей на фоне ночного неба. Было смешно. А когда борец направился к нам в поисках компании, стало еще смешнее. Его шумные друзья в течение нескольких часов засоряли окружающий мир хрипом автомобильных динамиков и криками, две визгливые девочки в купальниках танцевали на крыше семерки под несколько повторяющихся по кругу русских попсовых песен. Наконец, они уснули. Наступила тишина. И только неприкаянный лысый парень провожал закат ударами рук и ног по воздуху.
Мне скучно, давай подеремся. Как много в этой фразе, друзья мои.
Саша вежливо отказался. Я не знаю, где он взял сил не заржать в голос. Парень заметил по бокам у Саши двух девушек, извинился и ушел, ссутулив плечи. Ночь он провел в семерке, периодически начиная отчаянно сигналить, но никто не выходил из палаток с ним бороться. Если бы он был волком, или хотя бы собакой, то, наверное, поднял бы морду к луне и пронзительно завыл, изливая ночи свое одиночество.
Поздний вечер, берег моря, звезды, костер. Мы грызли орехи и что-то пили, наблюдая за одинокой мужской фигурой, боксирующей на фоне ночного неба. Было смешно. А когда борец направился к нам в поисках компании, стало еще смешнее. Его шумные друзья в течение нескольких часов засоряли окружающий мир хрипом автомобильных динамиков и криками, две визгливые девочки в купальниках танцевали на крыше семерки под несколько повторяющихся по кругу русских попсовых песен. Наконец, они уснули. Наступила тишина. И только неприкаянный лысый парень провожал закат ударами рук и ног по воздуху.
Мне скучно, давай подеремся. Как много в этой фразе, друзья мои.
Саша вежливо отказался. Я не знаю, где он взял сил не заржать в голос. Парень заметил по бокам у Саши двух девушек, извинился и ушел, ссутулив плечи. Ночь он провел в семерке, периодически начиная отчаянно сигналить, но никто не выходил из палаток с ним бороться. Если бы он был волком, или хотя бы собакой, то, наверное, поднял бы морду к луне и пронзительно завыл, изливая ночи свое одиночество.