Наполеон, мозаика. Часть 2.
Еще в копилку знаний к очередной Архипелагской экспедиции клуба в мае, чтобы лучше представлять себе, что это был за человек - Наполеон (предыдущая часть здесь).
Однажды один из соратников сказал Наполеону, что он, став императором, окончательно уничтожил революционный дух. Наполеон возразил:
- Неправда! Я только закладка в книге истории на той ее странице, где революция остановилась. Когда меня не станет, революция перевернет эту страницу и пойдет дальше.
Из высказываний Наполеона о себе:
"Я не похож ни на кого, я не принимаю ничьих условий".
"Тысячелетия пройдут, прежде чем повторятся такие обстоятельства, как мои, и выдвинут другого человека, подобного мне".
"Если бы мне удалось сделать то, что я хотел, я умер бы со славой величайшего человека, который когда-либо существовал. Но и теперь, при неудаче, меня будут считать человеком необыкновенным".
Наполеон говорил не единожды:
- Я непременно хотел быть французом. Когда называли меня «корсиканцем», это было для меня самым чувствительным из оскорблений".
Но для французов, особенно для знати и интеллигенции, он долго оставался чужаком, иностранцем. В одном из воспоминаний Наполеона есть:
- Один мэр, кажется, в Лионе, сказал мне, думая, что говорит комплимент: "Удивительно, что Ваше величество, не будучи французом, так любит Францию и столько для нее сделало". Точно палкой он меня ударил.
В воспоминаниях одного из соратников:
"Когда [Наполеон] произносил речи [по-французски], все замечали недостаток его произношения. Ему сочиняли их заранее, переписывали крупными буквами и учили его произносить слова; но, начиная говорить, он забывал урок и глухим голосом, едва открывая рот, читал по бумаге, с выговором еще более странным, чем иностранным, что производило тягостное впечатление. Ухо и мысль неприятно поражались этим непреложным свидетельством его национальной чуждости".
Французская знать считала Наполеона невоспитанным, считалось, что ему «недостает хороших манер». Это задевало Наполеона, хоть он предпочитал отшучиваться. Однажды в беседе с Талейраном Наполеон бросил:
- А-а, хороший вкус! Вот еще одно из тех классических словечек, которых я не признаю!
Талейран ответил:
- Хороший вкус - ваш личный враг. Если бы вы могли от него отделаться пушками, его бы уже давно не существовало.
Наполеон слова Талейрана запомнил, и отплатил ему спустя какое-то время в присутствии свидетелей:
- Вы, сударь, навоз в шелковом мешке!
Тот, естественно, промолчал.
На поле Бородина после сражения лошадь Наполеона задела копытом одного раненого, и тот застонал и зашевелился. Император в гневе начал кричать на штабных, что они не заботятся о раненых. Кто-то попытался его успокоить:
- Да ведь это русский, Ваше Величество!
Император рассвирепел:
- Что из того? Разве вы, сударь, не знаете, что после победы нет врагов - все люди!
И в заключение на сегодня Наполеон о русских:
"Русские суть варвары, у которых нет отечества и которым все страны кажутся лучше той, где они родились".
Продолжение следует...
Однажды один из соратников сказал Наполеону, что он, став императором, окончательно уничтожил революционный дух. Наполеон возразил:
- Неправда! Я только закладка в книге истории на той ее странице, где революция остановилась. Когда меня не станет, революция перевернет эту страницу и пойдет дальше.
Из высказываний Наполеона о себе:
"Я не похож ни на кого, я не принимаю ничьих условий".
"Тысячелетия пройдут, прежде чем повторятся такие обстоятельства, как мои, и выдвинут другого человека, подобного мне".
"Если бы мне удалось сделать то, что я хотел, я умер бы со славой величайшего человека, который когда-либо существовал. Но и теперь, при неудаче, меня будут считать человеком необыкновенным".
Наполеон говорил не единожды:
- Я непременно хотел быть французом. Когда называли меня «корсиканцем», это было для меня самым чувствительным из оскорблений".
Но для французов, особенно для знати и интеллигенции, он долго оставался чужаком, иностранцем. В одном из воспоминаний Наполеона есть:
- Один мэр, кажется, в Лионе, сказал мне, думая, что говорит комплимент: "Удивительно, что Ваше величество, не будучи французом, так любит Францию и столько для нее сделало". Точно палкой он меня ударил.
В воспоминаниях одного из соратников:
"Когда [Наполеон] произносил речи [по-французски], все замечали недостаток его произношения. Ему сочиняли их заранее, переписывали крупными буквами и учили его произносить слова; но, начиная говорить, он забывал урок и глухим голосом, едва открывая рот, читал по бумаге, с выговором еще более странным, чем иностранным, что производило тягостное впечатление. Ухо и мысль неприятно поражались этим непреложным свидетельством его национальной чуждости".
Французская знать считала Наполеона невоспитанным, считалось, что ему «недостает хороших манер». Это задевало Наполеона, хоть он предпочитал отшучиваться. Однажды в беседе с Талейраном Наполеон бросил:
- А-а, хороший вкус! Вот еще одно из тех классических словечек, которых я не признаю!
Талейран ответил:
- Хороший вкус - ваш личный враг. Если бы вы могли от него отделаться пушками, его бы уже давно не существовало.
Наполеон слова Талейрана запомнил, и отплатил ему спустя какое-то время в присутствии свидетелей:
- Вы, сударь, навоз в шелковом мешке!
Тот, естественно, промолчал.
На поле Бородина после сражения лошадь Наполеона задела копытом одного раненого, и тот застонал и зашевелился. Император в гневе начал кричать на штабных, что они не заботятся о раненых. Кто-то попытался его успокоить:
- Да ведь это русский, Ваше Величество!
Император рассвирепел:
- Что из того? Разве вы, сударь, не знаете, что после победы нет врагов - все люди!
И в заключение на сегодня Наполеон о русских:
"Русские суть варвары, у которых нет отечества и которым все страны кажутся лучше той, где они родились".
Продолжение следует...