Историчности. Что такое "елка" в России.
Из лекции Елены Владимировны Душечкиной по истории русской елки.
По возвращении домой после своего первого путешествия в Европу, состоявшегося в 1698 - 99 годах, Петр I устраивает в России календарную реформу. Согласно царскому указу от 20 декабря 1699 года, впредь предписывалось вести летоисчисление не от сотворения мира, а от Рождества Христова, а день новолетия, до того времени отмечавшийся на Руси 1 сентября, по примеру всех христианских народов, отмечать 1 января. В этом указе давались также рекомендации по организации новогоднего праздника. В его ознаменование было велено пускать ракеты, зажигать огни и украшать столицу, тогда еще Москву, вечнозеленой растительностью: "По большим улицам, у нарочитых домов, пред воротами поставить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых против образцов, каковы сделаны на Гостином дворе. А стоять тому украшению января в первый день".
Эта малозаметная в эпоху бурных событий деталь явилась началом долгого процесса усвоения елки в России. Однако к будущему обычаю рождественской елки указ Петра имел весьма косвенное отношение. Во-первых, город декорировался не только еловыми, но и другими хвойными деревьями. Во-вторых, в нем рекомендовалось использовать как целые деревья, со стволом, а значит и с внешними очертаниями дерева, так и ветви. И, наконец, в-третьих, украшения из хвои было предписано устанавливать не в помещении, а снаружи: на воротах, крышах трактиров, улицах и дорогах. Тем самым елка превращалась в деталь новогоднего городского пейзажа, а не рождественского интерьера, чем она стала впоследствии. Для Петра в водимом им обычае важной была как эстетическая сторона - дома и улицы было велено украсить хвоей, так и символическая - декорации из "вечной" хвои следовало создавать в ознаменование Нового года.
Генрих Манизер "Елочный торг"
Петровский указ является едва ли не единственным документом по истории елки в России XVIII века. После смерти Петра его рекомендации были забыты. Однако они имели довольно забавные последствия, добавив к символике ели новые оттенки. Его предписания сохранились в новогоднем убранстве питейных заведений, крыши которых перед новым годом продолжали украшать елками. По этим елкам, привязанным к колу, установленному на крыше или воткнутому у ворот, опознавались кабаки. Деревья оставались стоящими там до следующего года, накануне которого старые елки заменялись новыми. Этот обычай поддерживался в течение XVIII и XIX веков. Пушкин в "Истории села Горюхина" упоминает древнее общественное здание, то есть кабак, украшенное елкою и изображением двуглавого орла. В стихотворении Михайлова 48-го года говориться:
У двери скрыпучей красуется елка.
За дверью той речи не знают умолка.
Кто елки зеленой своротит детина,
Как выпита чарка - пропала кручина.
В результате, кабаки получили в народе ходовое название елок или же Ивана Елкина: "Пойдем-ка к Елкину - для праздника выпьем!". А в виду склонности замены алкогольной лексики эвфемизмами, практически весь комплекс алкогольных понятий постепенно приобрел елочный дуплет. "Елку поднять" - пьянствовать, "идти под елку" или "елка упала - пойдем поднимать" - идти в кабак, "быть под елкой" - находится в кабаке, "Елкин" - состояние алкогольного опьянения, и тому подобное. Эта прикрепленность елки к теме пьянства вполне органично вписалась в прежнюю семантику ели, связывающую ее с нижним миром. На протяжении всего XVIII века нигде, кроме питейных заведений, ель в качестве элемента новогоднего или святочного декора больше не фигурирует.
via
По возвращении домой после своего первого путешествия в Европу, состоявшегося в 1698 - 99 годах, Петр I устраивает в России календарную реформу. Согласно царскому указу от 20 декабря 1699 года, впредь предписывалось вести летоисчисление не от сотворения мира, а от Рождества Христова, а день новолетия, до того времени отмечавшийся на Руси 1 сентября, по примеру всех христианских народов, отмечать 1 января. В этом указе давались также рекомендации по организации новогоднего праздника. В его ознаменование было велено пускать ракеты, зажигать огни и украшать столицу, тогда еще Москву, вечнозеленой растительностью: "По большим улицам, у нарочитых домов, пред воротами поставить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых против образцов, каковы сделаны на Гостином дворе. А стоять тому украшению января в первый день".
Эта малозаметная в эпоху бурных событий деталь явилась началом долгого процесса усвоения елки в России. Однако к будущему обычаю рождественской елки указ Петра имел весьма косвенное отношение. Во-первых, город декорировался не только еловыми, но и другими хвойными деревьями. Во-вторых, в нем рекомендовалось использовать как целые деревья, со стволом, а значит и с внешними очертаниями дерева, так и ветви. И, наконец, в-третьих, украшения из хвои было предписано устанавливать не в помещении, а снаружи: на воротах, крышах трактиров, улицах и дорогах. Тем самым елка превращалась в деталь новогоднего городского пейзажа, а не рождественского интерьера, чем она стала впоследствии. Для Петра в водимом им обычае важной была как эстетическая сторона - дома и улицы было велено украсить хвоей, так и символическая - декорации из "вечной" хвои следовало создавать в ознаменование Нового года.
Генрих Манизер "Елочный торг"
Петровский указ является едва ли не единственным документом по истории елки в России XVIII века. После смерти Петра его рекомендации были забыты. Однако они имели довольно забавные последствия, добавив к символике ели новые оттенки. Его предписания сохранились в новогоднем убранстве питейных заведений, крыши которых перед новым годом продолжали украшать елками. По этим елкам, привязанным к колу, установленному на крыше или воткнутому у ворот, опознавались кабаки. Деревья оставались стоящими там до следующего года, накануне которого старые елки заменялись новыми. Этот обычай поддерживался в течение XVIII и XIX веков. Пушкин в "Истории села Горюхина" упоминает древнее общественное здание, то есть кабак, украшенное елкою и изображением двуглавого орла. В стихотворении Михайлова 48-го года говориться:
У двери скрыпучей красуется елка.
За дверью той речи не знают умолка.
Кто елки зеленой своротит детина,
Как выпита чарка - пропала кручина.
В результате, кабаки получили в народе ходовое название елок или же Ивана Елкина: "Пойдем-ка к Елкину - для праздника выпьем!". А в виду склонности замены алкогольной лексики эвфемизмами, практически весь комплекс алкогольных понятий постепенно приобрел елочный дуплет. "Елку поднять" - пьянствовать, "идти под елку" или "елка упала - пойдем поднимать" - идти в кабак, "быть под елкой" - находится в кабаке, "Елкин" - состояние алкогольного опьянения, и тому подобное. Эта прикрепленность елки к теме пьянства вполне органично вписалась в прежнюю семантику ели, связывающую ее с нижним миром. На протяжении всего XVIII века нигде, кроме питейных заведений, ель в качестве элемента новогоднего или святочного декора больше не фигурирует.
via