(no subject)
Три капли смолы пуэра, пожалуйста, - от одного названия, кажется, уже теплеет, а еще обволакивает тянущийся откуда-то из-за раздвижных дверей запах благовоний и готовящейся загадочной, но, похоже что очень вкусной еды - вот бы сейчас пойти туда, сесть на пол, дождаться, пока явится передо мной дымящийся от пара глиняный чайник, а в нем - какой-нибудь особенный, самый осенний дракон. И сидеть так долго, слушать его тягучие истории о чьей-то доблести, неспешно подливая воду - пока вдруг не зазвенит внутри так ясно, словно вслух сказал - спасибо этому дому, можно теперь и к себе.
Но в этот раз мне не внутрь - туда, где клубится пар и жарятся лепешки, где летают себе, не ведая хода времени китайские драконы, а наружу - к ветру и листьям, к усталым операторам, тоже по-своему доблестным и бледным от приема бумаг, сшитых в аккуратные папки, вроде той, что сейчас лежит и у меня в сумке.
А три капли смолы пуэра, укутанные в золото, припрятаны в другом, укромном месте - чуждые и бумагам и очередям и присутствиям, но такие родные всему этому беспечному золоту, что копит и тут же тратит без счет октябрь...Впрочем, если обо всем этом думать, то наверняка опоздаешь, и не откроется уже перед тобой тяжелая дверь, и вместо кактуса на окне второго этажа, безмолвно день за днем созерцающем крыши невысоких домов в центре, увидишь только строгие буквы - прием окончен или что-то в этом роде, все знают, какое это сомнительное удовольствие. Так что я ускоряю шаги, вот и пришли, потерпите еще немного, капли пуэра, скоро настанет ваше время, да что там - скоро именно оно и настанет.
Дверь открывается, закрывается, открывается снова, возвращая меня на свободу - и вдруг преображенный город встречает меня - вместо серого тусклого неба - над ним волшебные синие сумерки, ну а что же вы хотели - здесь, в центре, принято переодеваться к вечеру, видите, и звезды скоро заблестят, просто вы еще рановато пришли. И мы раскланиваемся с городом, как со старым знакомым, он мигает мне фонарями, а я смотрюсь в его витрины - и где-то у пушистых старых лип я словно слышу, как мне вслед долетает - "три капли смолы пуэра, еще и в золотой обертке, как будто от осеннего города можно что-то спрятать, выйдя на его улицы. Ну, впрочем, и ладно, - всегда здесь бродят какие-то чудаки."
Но в этот раз мне не внутрь - туда, где клубится пар и жарятся лепешки, где летают себе, не ведая хода времени китайские драконы, а наружу - к ветру и листьям, к усталым операторам, тоже по-своему доблестным и бледным от приема бумаг, сшитых в аккуратные папки, вроде той, что сейчас лежит и у меня в сумке.
А три капли смолы пуэра, укутанные в золото, припрятаны в другом, укромном месте - чуждые и бумагам и очередям и присутствиям, но такие родные всему этому беспечному золоту, что копит и тут же тратит без счет октябрь...Впрочем, если обо всем этом думать, то наверняка опоздаешь, и не откроется уже перед тобой тяжелая дверь, и вместо кактуса на окне второго этажа, безмолвно день за днем созерцающем крыши невысоких домов в центре, увидишь только строгие буквы - прием окончен или что-то в этом роде, все знают, какое это сомнительное удовольствие. Так что я ускоряю шаги, вот и пришли, потерпите еще немного, капли пуэра, скоро настанет ваше время, да что там - скоро именно оно и настанет.
Дверь открывается, закрывается, открывается снова, возвращая меня на свободу - и вдруг преображенный город встречает меня - вместо серого тусклого неба - над ним волшебные синие сумерки, ну а что же вы хотели - здесь, в центре, принято переодеваться к вечеру, видите, и звезды скоро заблестят, просто вы еще рановато пришли. И мы раскланиваемся с городом, как со старым знакомым, он мигает мне фонарями, а я смотрюсь в его витрины - и где-то у пушистых старых лип я словно слышу, как мне вслед долетает - "три капли смолы пуэра, еще и в золотой обертке, как будто от осеннего города можно что-то спрятать, выйдя на его улицы. Ну, впрочем, и ладно, - всегда здесь бродят какие-то чудаки."