" Вир Норин подошел к машине для определения способностей, стараясь проникнуться чувствами тормансианина, приехавшего в столицу издалека (чем дальше от центра, тем хуже обстояло дело с образованием и уровнем быта), чтобы найти здесь обновление своей жизни. Он проделал перечисленные в таблице манипуляции. В окошечке наверху вспыхнул оранжевый свет, и бесстрастный голос рявкнул на весь зал: "Умственные способности низкие, психическое развитие ниже среднестоличного, туп и глуп, но мышечная реакция превосходная. Советую искать работу водителя местного транспорта". Вир Норин с недоумением посмотрел на автомат: индикаторы высокого пульта погасли, исчез и свет в верхнем окошечке. Позади засмеялись, астронавигатор оглянулся. Несколько человек подходили к автомату. Увидев замешательство Вир Норина, они поняли его по-своему. - Чего стал, будто потерянный? Водительская работа для тебя, что ли, не хороша, вон какая здоровенная дубина! Проходи, не задерживай! - закричали они, слегка подталкивая астронавигатора. Вир Норин хотел было сказать им, что подобная характеристика не соответствует его представлению о себе, но понял, что объясняться бесполезно, и отошел в почти безлюдную часть зала, где продавались книги и газеты. Впрочем, он быстро понял кажущуюся нелепость выводов автомата. Машина запрограммирована соответственно нормам Торманса, она не в состоянии понять показатели, ушедшие за пределы высшего уровня, и неизбежно посчитала их за пределами низшего уровня. То же самое случилось бы и с тормансианином выдающихся способностей - закономерность капиталистического общества, ведущая к Стреле Аримана. В здешней литературе пишут гораздо больше о плохом, чем о хорошем. Слово о злом и темном несет больше информации, чем о хорошем и светлом, потому что повседневный опыт количественно набирает больше плохого. По той же причине легче верят плохому и злому: зло убедительнее, зримее, больше действует на воображение. Фильмы, книги и стихи Торманса несравненно больше говорят о жестокостях, убийствах, насилиях, чем о добре и красоте, которые к тому же труднее описывать из-за бедности слов, касающихся любви и прекрасного. Столкновения и насилия стали основой, содержанием всякого произведения здешнего искусства. Без этого жители Торманса не проявляют интереса к книге, фильму или картине. Правда, есть одно непременное условие. Все ужасное, кровь и страдания, должно или относиться к прошлому, или изображать столкновения с вторгнувшимися из космоса врагами. Настоящее было принято изображать спокойным и невероятно счастливым царством под мудрой властью владык. Только так, и не иначе! Для тормансианина искусство, относящееся к сегодняшнему дню, лишено всякого интереса. "
" Вир Норин подошел к машине для определения способностей,
стараясь проникнуться чувствами тормансианина, приехавшего в столицу
издалека (чем дальше от центра, тем хуже обстояло дело с образованием
и уровнем быта), чтобы найти здесь обновление своей жизни. Он проделал
перечисленные в таблице манипуляции. В окошечке наверху вспыхнул
оранжевый свет, и бесстрастный голос рявкнул на весь зал: "Умственные
способности низкие, психическое развитие ниже среднестоличного, туп и
глуп, но мышечная реакция превосходная. Советую искать работу водителя
местного транспорта".
Вир Норин с недоумением посмотрел на автомат: индикаторы
высокого пульта погасли, исчез и свет в верхнем окошечке. Позади
засмеялись, астронавигатор оглянулся. Несколько человек подходили к
автомату. Увидев замешательство Вир Норина, они поняли его по-своему.
- Чего стал, будто потерянный? Водительская работа для тебя, что
ли, не хороша, вон какая здоровенная дубина! Проходи, не задерживай! -
закричали они, слегка подталкивая астронавигатора. Вир Норин хотел
было сказать им, что подобная характеристика не соответствует его
представлению о себе, но понял, что объясняться бесполезно, и отошел в
почти безлюдную часть зала, где продавались книги и газеты.
Впрочем, он быстро понял кажущуюся нелепость выводов автомата.
Машина запрограммирована соответственно нормам Торманса, она не в
состоянии понять показатели, ушедшие за пределы высшего уровня, и
неизбежно посчитала их за пределами низшего уровня. То же самое
случилось бы и с тормансианином выдающихся способностей -
закономерность капиталистического общества, ведущая к Стреле Аримана.
В здешней литературе пишут гораздо больше о плохом, чем о хорошем.
Слово о злом и темном несет больше информации, чем о хорошем и
светлом, потому что повседневный опыт количественно набирает больше
плохого. По той же причине легче верят плохому и злому: зло
убедительнее, зримее, больше действует на воображение. Фильмы, книги и
стихи Торманса несравненно больше говорят о жестокостях, убийствах,
насилиях, чем о добре и красоте, которые к тому же труднее описывать
из-за бедности слов, касающихся любви и прекрасного.
Столкновения и насилия стали основой, содержанием всякого
произведения здешнего искусства. Без этого жители Торманса не
проявляют интереса к книге, фильму или картине. Правда, есть одно
непременное условие. Все ужасное, кровь и страдания, должно или
относиться к прошлому, или изображать столкновения с вторгнувшимися из
космоса врагами. Настоящее было принято изображать спокойным и
невероятно счастливым царством под мудрой властью владык. Только так,
и не иначе! Для тормансианина искусство, относящееся к сегодняшнему
дню, лишено всякого интереса. "
Reply
Upd. Заманался искать мля читал последний раз лет 20 назад. Да там все подходит, странно как Ефремов ваще издал это в то время.
Reply
Reply
Leave a comment