"Так говорил Лем"
Жене на 8 марта купил в подарок книжку. Интервью с Лемом. Жена философией давно и пристально интересуется, так что приняла на "ура". Вчера валяясь с температурой сам эту книгу прочел...
Мда... Может быть, конечно, когда температуришь, голова трещит, встречаешь многое с усталостью и раздражением. Но... Я понял - в больших объемах Лема перестаю воспринимать. Как это все уныло...
Вечная фига в кармане. Прям таки в традициях нашей, российской, интеллигенции. Его воспоминания это что-то. Прям на диагноз напрашиваются. А уж то что он вспоминает... Даже со скидками на то что прошлое, многое описывают лукаво и пристрастно...
И входят значит в Львов в 39-м советские части. На лохматых монгольских лошадях и сами все поголовно узкоглазые. "В одной руке наган, во второй граната". И подобных перлов хоть отбавляй.
Вообще, по отношению к русским, показывает себя как истинный поляк. Точнее, чуть смягчая. И русофобия прет и вместе с тем понимание, что на родине он для всех ни кто и зовут ни как, тогда как в России (и СССР) его знают и ценят. Небольшая такая двойственность. Подчеркивает ее то, что, при высказывании неприязни, он все время старается российскому читателю понравится.
Его интервью на польском и английском гораздо более откровенны, чем на русском. Вторая часть книги названа "так говорил Лем по русски...". Интервью российским корреспондентам. Просто один пример.
Российскому корреспонденту говорит о том, что во время немецкой оккупации спас одного еврея. Без подробностей. Подробности в польских интервью. Бывший одноклассник прибежал - я у тебя спрячусь. Отказать не удобно... Прячься. Потом танталовы муки - прячется на чердаке, ему же срать надо будет куда-то ходить - придется там же. Соседи унюхают и заволнуются. Выявят - что же тогда со мной любимым станет. Прямым текстом однокласснику - гуляй куда нибудь. Тот и погулял. Что с ним стало - не в курсе, скорее всего погиб. О этом не думалось, думалось о том, что если схватят - так расскажет где был эти несколько дней. Страх, что будут последствия.
И таких вещей, где российскому журналисту говорится одно, а с учетом сказанного польскому все это выглядит совсем иначе (дьявол кроется в деталях) - полным полно.
Плюс к этому общее пальцегнутие. Я столько читаю, я о всем сужу... И, к примеру, начинает говорить о Фукияме. Невооруженным взглядом видно - не читал.
Доверие к сказанному Лемом, после того как отмечаешь раз за разом подобные вещи, стремительно катится к нулю...
Мда... Может быть, конечно, когда температуришь, голова трещит, встречаешь многое с усталостью и раздражением. Но... Я понял - в больших объемах Лема перестаю воспринимать. Как это все уныло...
Вечная фига в кармане. Прям таки в традициях нашей, российской, интеллигенции. Его воспоминания это что-то. Прям на диагноз напрашиваются. А уж то что он вспоминает... Даже со скидками на то что прошлое, многое описывают лукаво и пристрастно...
И входят значит в Львов в 39-м советские части. На лохматых монгольских лошадях и сами все поголовно узкоглазые. "В одной руке наган, во второй граната". И подобных перлов хоть отбавляй.
Вообще, по отношению к русским, показывает себя как истинный поляк. Точнее, чуть смягчая. И русофобия прет и вместе с тем понимание, что на родине он для всех ни кто и зовут ни как, тогда как в России (и СССР) его знают и ценят. Небольшая такая двойственность. Подчеркивает ее то, что, при высказывании неприязни, он все время старается российскому читателю понравится.
Его интервью на польском и английском гораздо более откровенны, чем на русском. Вторая часть книги названа "так говорил Лем по русски...". Интервью российским корреспондентам. Просто один пример.
Российскому корреспонденту говорит о том, что во время немецкой оккупации спас одного еврея. Без подробностей. Подробности в польских интервью. Бывший одноклассник прибежал - я у тебя спрячусь. Отказать не удобно... Прячься. Потом танталовы муки - прячется на чердаке, ему же срать надо будет куда-то ходить - придется там же. Соседи унюхают и заволнуются. Выявят - что же тогда со мной любимым станет. Прямым текстом однокласснику - гуляй куда нибудь. Тот и погулял. Что с ним стало - не в курсе, скорее всего погиб. О этом не думалось, думалось о том, что если схватят - так расскажет где был эти несколько дней. Страх, что будут последствия.
И таких вещей, где российскому журналисту говорится одно, а с учетом сказанного польскому все это выглядит совсем иначе (дьявол кроется в деталях) - полным полно.
Плюс к этому общее пальцегнутие. Я столько читаю, я о всем сужу... И, к примеру, начинает говорить о Фукияме. Невооруженным взглядом видно - не читал.
Доверие к сказанному Лемом, после того как отмечаешь раз за разом подобные вещи, стремительно катится к нулю...