из Петрарки
***
Душа, свой путь утрат ты предвещала,
В дни радости задумчива, уныла,
Ища среди всего, что в жизни мило,
Покоя от скорбей, точивших жала.
Слова, черты, движенья покрывала
И, с болью, жалости нежданной сила -
Тебе в прозренье это все гласило:
Сей день - последний, счастье миновало.
О бедная душа! О обаянье!
Как мы пылали здесь, где взглядом жил я
Очей - последним, сам того не зная!
Им, двум друзьям вернейшим, поручил я
Сокровищ благороднейших деянье, -
Дум дивный клад и сердце оставляя.
***
Покоя вы мне дайте, думы злые:
Амур, Судьба и Смерть - иль мало их? -
Теснят повсюду, и в дверях моих,
Пусть мне и не грозят бойцы иные.
А сердце, - ты, как и во дни былые,
Лишь мне ослушно, - ярых сил каких
Не укрываешь, быстрых и лихих
Врагов моих пособник, не впервые?
В тебе Амур таит своих послов,
В тебе Судьба все торжества справляет,
И Смерть удар свой рушит надо мною -
Разбить остаток жизни угрожает;
В тебе и мыслям суетнейшим кров;
Так ты одно всех бед моих виною.
***
- Душа, что деешь, мыслишь? Будет с нами
Покой и мир иль вечной жить борьбою?
- Что ждет - темно; сужу сама с собою:
Взор дивный скорбен нашими бедами.
- Что в том, раз ей дано творить очами
Средь лета лед и пыл огня зимою?
- Не ей, - тому, кто правит ей самою.
- Пусть! Но все видеть и молчать годами!
- Порой язык молчит, а сердце стонет
Пронзительно; лицо светло и сухо,
Не виден плач стороннему вниманью.
- Ум все же не спокоен, ропщет глухо,
Но боли - острой, стойкой - не прогонит;
Несчастный недоверчив к упованью.
***
Оглядываюсь на года былого:
Их бег мои развеял помышленья,
Смел пламень леденящего горенья,
Смел след покоя, горького и злого.
Любовным снам я не поверю снова:
Разбиты оба жизни утоленья:
То - в небесах, а то - добыча тленья;
Приятью мук утрачена основа.
Я потрясен и зрю себя столь нищим,
Что в зависть мне нижайшая судьбина:
Сам пред собой я в жалости и страхе.
Звезда моя! Судьба моя! Кончина -
И белый день над жалким пепелищем!
Низринут вами, я лежу во прахе.
***
Амур, судьба, ум, что презрел сурово
Все пред собой и смотрит в жизнь былую,
Столь тяжки мне, что зависть зачастую
Шлю всем, достигшим берега другого.
Амур мне сердце жжет; судьба готова
Предать его, - что мысль мою тупую
До слез гневит; вот так, живя, воюю,
Мученьям обречен опять и снова.
Мечта возврата нежных дней поблекла,
Худое к худшему прийти грозится;
А путь, мной проходимый, - в половине.
Надежд (увы мне!) не алмазы - стекла
Роняет, вижу, слабая десница,
И нить мечтаний рвется посредине.
***
Пичужка, ты поешь ли, улетая,
Или оплакиваешь то, что было,
Зимы и ночи близкой ждешь уныло,
Минувшей неги пору вспоминая;
Ты, как свои живые муки зная
Все, что меня не меньше истомило,
На грудь бы к безутешному склонила
Полет, с несчастным горестно стеная.
Не ведаю, равны ли мы в потере;
Оплакиваешь, мнится, ты живую;
Мне ж смерть и небо, жадны в равной мере.
Ввек уделили ночь и зиму злую, -
И вот с тобой в одной тоске и вере
О сладостных и горьких днях горюю.
***
Я поминутно, мнится мне, внемлю
Послу Мадонны; шлет его, взывая;
И вот - во мне, вокруг - вся жизнь - иная,
А годы столь смирили мысль мою, -
Что сам себя едва я узнаю,
Все издавна привычное меняя,
Срок был бы счастлив знать, но роковая
Грань, чую, близко: я уж на краю.
О день блажен, когда тюрьму земную
Покину, свой покров раздранный сброшу,
Тяжелый, утлый, смертный; воспарю -
И, в черной тьме покинув жизни ношу,
Такой чистейшей выси возревную,
Что я Творца и Донну там узрю.
Франческо Петрарка
(пер. Ю. Верховского)
Душа, свой путь утрат ты предвещала,
В дни радости задумчива, уныла,
Ища среди всего, что в жизни мило,
Покоя от скорбей, точивших жала.
Слова, черты, движенья покрывала
И, с болью, жалости нежданной сила -
Тебе в прозренье это все гласило:
Сей день - последний, счастье миновало.
О бедная душа! О обаянье!
Как мы пылали здесь, где взглядом жил я
Очей - последним, сам того не зная!
Им, двум друзьям вернейшим, поручил я
Сокровищ благороднейших деянье, -
Дум дивный клад и сердце оставляя.
***
Покоя вы мне дайте, думы злые:
Амур, Судьба и Смерть - иль мало их? -
Теснят повсюду, и в дверях моих,
Пусть мне и не грозят бойцы иные.
А сердце, - ты, как и во дни былые,
Лишь мне ослушно, - ярых сил каких
Не укрываешь, быстрых и лихих
Врагов моих пособник, не впервые?
В тебе Амур таит своих послов,
В тебе Судьба все торжества справляет,
И Смерть удар свой рушит надо мною -
Разбить остаток жизни угрожает;
В тебе и мыслям суетнейшим кров;
Так ты одно всех бед моих виною.
***
- Душа, что деешь, мыслишь? Будет с нами
Покой и мир иль вечной жить борьбою?
- Что ждет - темно; сужу сама с собою:
Взор дивный скорбен нашими бедами.
- Что в том, раз ей дано творить очами
Средь лета лед и пыл огня зимою?
- Не ей, - тому, кто правит ей самою.
- Пусть! Но все видеть и молчать годами!
- Порой язык молчит, а сердце стонет
Пронзительно; лицо светло и сухо,
Не виден плач стороннему вниманью.
- Ум все же не спокоен, ропщет глухо,
Но боли - острой, стойкой - не прогонит;
Несчастный недоверчив к упованью.
***
Оглядываюсь на года былого:
Их бег мои развеял помышленья,
Смел пламень леденящего горенья,
Смел след покоя, горького и злого.
Любовным снам я не поверю снова:
Разбиты оба жизни утоленья:
То - в небесах, а то - добыча тленья;
Приятью мук утрачена основа.
Я потрясен и зрю себя столь нищим,
Что в зависть мне нижайшая судьбина:
Сам пред собой я в жалости и страхе.
Звезда моя! Судьба моя! Кончина -
И белый день над жалким пепелищем!
Низринут вами, я лежу во прахе.
***
Амур, судьба, ум, что презрел сурово
Все пред собой и смотрит в жизнь былую,
Столь тяжки мне, что зависть зачастую
Шлю всем, достигшим берега другого.
Амур мне сердце жжет; судьба готова
Предать его, - что мысль мою тупую
До слез гневит; вот так, живя, воюю,
Мученьям обречен опять и снова.
Мечта возврата нежных дней поблекла,
Худое к худшему прийти грозится;
А путь, мной проходимый, - в половине.
Надежд (увы мне!) не алмазы - стекла
Роняет, вижу, слабая десница,
И нить мечтаний рвется посредине.
***
Пичужка, ты поешь ли, улетая,
Или оплакиваешь то, что было,
Зимы и ночи близкой ждешь уныло,
Минувшей неги пору вспоминая;
Ты, как свои живые муки зная
Все, что меня не меньше истомило,
На грудь бы к безутешному склонила
Полет, с несчастным горестно стеная.
Не ведаю, равны ли мы в потере;
Оплакиваешь, мнится, ты живую;
Мне ж смерть и небо, жадны в равной мере.
Ввек уделили ночь и зиму злую, -
И вот с тобой в одной тоске и вере
О сладостных и горьких днях горюю.
***
Я поминутно, мнится мне, внемлю
Послу Мадонны; шлет его, взывая;
И вот - во мне, вокруг - вся жизнь - иная,
А годы столь смирили мысль мою, -
Что сам себя едва я узнаю,
Все издавна привычное меняя,
Срок был бы счастлив знать, но роковая
Грань, чую, близко: я уж на краю.
О день блажен, когда тюрьму земную
Покину, свой покров раздранный сброшу,
Тяжелый, утлый, смертный; воспарю -
И, в черной тьме покинув жизни ношу,
Такой чистейшей выси возревную,
Что я Творца и Донну там узрю.
Франческо Петрарка
(пер. Ю. Верховского)