Несвязный набор мыслей к началу Первой мировой войны. Где не прав?
Какой урок вынесли немцы из мировых войн?
То, что им некого бояться. Кроме русских.
В первой мировой войне плохо было везде. Но если на западе война была страшна битвой с металлом, то на востоке она была страшна битвой с людьми.
Именно на русском фронте немцы увидели примеры беззаветного сопротивления в безнадёжных обстоятельствах. Именно после полугода боевых действий против русских, уже в марте 1915 года, германский генштаб разуверился в перспективах победы в войне вообще, при этом вполне продолжая рассчитывать на победу над французами и англичанами. Именно на войне с русскими немцы получили ряд весьма болезненных прорывов и, главное, на себе почувствовали, как работает динамичная альтернатива окопному "противосидению".
И, кстати, позднее они творчески использовали и развили именно такую войну, пластая через 25 лет своими танковыми клиньями ту же самую французскую армию, оборону которой никак не могли преодолеть прежде. А ведь французы были именно что прежними: выстроили линию обороны и сидели за ней, дожидаючись, когда противник повалит в лобовое наступление длинными цепями, которые так эффективно режутся пулемётами. Может быть, потому ещё французы остались мозгами в прошлой войне, что не воевали против подвижных русских дивизий прорыва?
Но тогда, в первой мировой войне, немцы ещё не прочувствовали всю глубину своего страха перед русскими. Привходящие обстоятельства мешали. В 1915 году снарядный и оружейный голод, испытываемый русской армией, заставлял её окатываться перед германским и даже австро-венгерскими дивизиями. Немцы же, не строя долее иллюзий относительно возможности военной победы даже над такой русской армией, большую часть своих усилий сосредоточили на попытках переломить-таки хребет англо-французским войскам. Потом Россия, поняв, что заказанного у союзников и уже оплаченного вооружения е не дождаться, сосредотачивалась, наводила порядок в военном производстве, пробовала германские порядки на пробой, накапливая пока ещё силу и опыт силы. А далее был проклятый 17 год, когда России не стало, и немцы могли насладиться чувством победы над нею.
В общем, страх почувствовали, но не прочувствовали.
А вот в ходе ВМВ они получили всё сполна. Они, немцы, действительно проявили массу военной доблести. Чисто воинской, солдатской, умелой. И ещё солдаты знали, что против русских им позволено всё. Практически любое преступление заранее прощалось приказами о военной подсудности в районе "Барбаросса". Не говоря уже о том, что за вермахтом на восток продвигались СС, которые наводили уже вовсе тотальный террор - в том числе и руками украинских и прибалтийских карателей.
Всё вместе должно было лишить воли к сопротивлению любого: молотильная машина вермахта плюс тотальный террор плюс распад общества в условиях оккупации плюс наличие карателей из прежних своих... Немецкие идеологи знали, что делали: жесточайшие репрессалии по отношению к русским нужны были не только для самого усмирения этого народа, но и для изгнания страха перед ним, вынесенного из первой мировой войны. Сами строки в указе «О примерении военной подсудности в районе Барбаросса» выдают этот страх: "…необходимо учитывать, что поражение в 1918 году, последовавший за ним период страданий германского народа, а также борьба против национал-социализма, потребовавшая бесчисленных кровавых жертв, являлись результатом большевистского влияния, чего ни один немец не забыл".
Что же получилось в итоге?
В итоге не получилось ничего.
Вермахт обязан был справиться с русской армией! Не мог не справиться! Тем более что по всем обычным мировым военным уставам и установкам у русских не армия была, а так, ополчение. Прежде всего, не было единоначалия. Почти до самой войны не было единой военной структуры, армия комплектовалась по территориальным корпусам. Не было офицерского состава, а командирский состав отнюдь не был ему синонимичен. Боевая подготовка была заполитизирована до стадии замордованности. Что по факту означало её, именно боевой, подготовки - отсутствие.
После финского конфликта отсутствие у русских подлинной армии стало очевидно для всех. Именно по этой причине не только германские, но и прочие - английские, американские, европейские - военные специалисты были убеждены, что в войне с Германией Россия продержится не долее двух-трёх месяцев, и то лишь за счёт её расстояний.
И когда немцы рванулись в Россию, они и на самом деле столкнулись с ополчением - мотивированным, сильным, героическим, но… не армией. Вот это ополчение и было разнесено по кочкам в 1941 году.
Вернее, так только казалось, что - по кочкам. Что разнесено. Как показали события, 300 тысяч пленных, 600 тысяч пленных, два с половиной миллиона пленных не действуют разрушительно на это ополчение. Оно восстанавливается! Следующий эшелон также - и так же - подвергается разгрому, но за ним встаёт следующий. И уже более умелый, уже более похожий на армию. Уже показывающий начинающие отрастать зубы. И такие, что многие профессионалы в германском военном командовании начали уже в 1941 году испытывать дрожь при мысли о том, что будет, когда эти зубы отрастут по-настоящему. Страх, вынесенный из первой мировой, вернулся.
Почему? А потому, что вдруг вспомнилось, что те страшные большевики, против которых ныне позволяется воевать любыми средствами и методами, были одним из клиентов германского генштаба с того самого марта 1915 года, когда грядущее поражение стало осознано. Вспомнилось, что победа над Россией была победа не над русской армией и народом, а над государством. И добиться её помогли не военные успехи рейхсвера, а разложение государства и армии внутренними червями русского общества, начиная от масонов и проанглийской агентуры и заканчивая революционерами всех мастей.
А ныне же, в году, обозначенном тем цифровым набором, только в ином несколько порядке, оказалось, что за ним, за ополчением вместо прежней армии, стоит вовсе не ополченческое, а очень даже профессиональное государство. Не чета тому, что было тогда и рухнуло, подточенное собственным же обществом. А во-вторых, выяснилось, что русские и в качестве ополчения оказывают такое сопротивление, которое не по силам европейским армиям. Ни одной. А что будет, когда русское ополчение дорастёт до армии?
Какая это будет армия, показал уже несчастный 1942 год. Русский генералитет воевать ещё не умел. Точнее, та его часть, что умела, не доросла ещё до уровня управления фронтами. Но уже оборону Севастополя сам Гитлер ставил в пример своим генералам, когда приказывал им в 1944 году удерживать его хотя бы столь же долго, сколь долго его удерживали русские.
Затем из кипящего огнём котла Сталинграда появилась в 1943 году настоящая русская армия, а на Курской дуге - достойный её генералитет. В 1944 году эта армия показала 1941 год немцам. С тем же успехом, что тогда имели немцы, - только уже для себя. А немцев наградили тем же разгромом, что тогда испытали русские. Вот только, как мы помним, тогда разгромлено было ополчение, а сейчас - армия. Сильная, стойкая и умелая. Германская.
То есть вопрос о тех же отрастающих зубах вставал снова и снова. И каждый раз рождал всё большее и более поражение. И всё больший и больший страх.
Ну, а 1945 год показал у русских уже даже не армию, - нет, он предъявил миру боевую цивилизацию, которую остановить не могло ничто. Марсиан с красными звёздами на башнях танков
Вот поэтому немцы и живут сегодня с памятью о том, как они попали под удар марсиан. И у них в глубине души остаётся этот холодок страха перед тем, как бы опять не разнуздать эту русскую стихию, в которой из-под неумелого, но героического беззаветного ополчения - из него! - начнут прорастать марсиане на боевых треножниках, уничтожающие лучшую армию мира, укомплектованную лучшими солдатами мира.
Немцы до сих пор боятся русских. И именно из-за этого жалеют, что извлекли неправильные уроки из Первой мировой войны. Поражение от французов, англичан и американцев можно было поправить. И оно было исправлено в 1939 - 1940 годах. А вот победа над русскими оказалась фатальной. Это была ошибка. Ибо это не была победа в войне. Это была победа в интриге.
Именно потому окончательное поражение Германии в первой мировой войне произошло в мае 1945 года. Когда ту войну довершили русские. Уже без всяких интриг.
Потому сегодня самое забавное в истории национальной психологии немцев - то, что они никак в толк взять не могут, с чего, от чего и ради чего они так долго и жестоко дрались с русскими. С которыми, в общем, интересами не пересекаются и к которым вражды особой не испытывали. И не испытывают. И лучшее, что немцы получали в смысле своих национальных выгод, всегда происходило не просто во времена мира с русскими, но строго во времена либо союза, либо благожелательного нейтралитета русских по отношению к Германии.
В каком-то смысле это можно проиллюстрировать примерами из песен, военных маршей и тому подобного. К чему сводятся основные марши имперской эпохи Германии? К тому, что "мы тут вот так классно маршируем" и "девочки открывают нам окна двери". Все счастливы.
А потом приходят русские…
Причём проблема не в том даже, что приходят. Русским - положено. Разбудил русских - жди ответа. Главная проблема в том, что уж кто-кто, а немцы твёрдо знают, что лично им с русским лучше дружить и что лично их русский прямо уважает, а часто ставит психологически и морально над собою. И уж во всяком случае ставит их, немцев, себе в пример.
Но именно Германию каким-то образом всё время заставляли тыкать в медведя палками, вытаскивать его из берлоги. После чего медведь закономерно снимал с Германии скальп, а, так сказать, спонсоры очередной проверки медведя на вшивость руками немцев оставались не просто в стороне. Они в итоге оставались на стороне медведя. И получали с Германии всё, чем пренебрёг медведь, насладившийся вполне снятием скальпа.
То, что им некого бояться. Кроме русских.
В первой мировой войне плохо было везде. Но если на западе война была страшна битвой с металлом, то на востоке она была страшна битвой с людьми.
Именно на русском фронте немцы увидели примеры беззаветного сопротивления в безнадёжных обстоятельствах. Именно после полугода боевых действий против русских, уже в марте 1915 года, германский генштаб разуверился в перспективах победы в войне вообще, при этом вполне продолжая рассчитывать на победу над французами и англичанами. Именно на войне с русскими немцы получили ряд весьма болезненных прорывов и, главное, на себе почувствовали, как работает динамичная альтернатива окопному "противосидению".
И, кстати, позднее они творчески использовали и развили именно такую войну, пластая через 25 лет своими танковыми клиньями ту же самую французскую армию, оборону которой никак не могли преодолеть прежде. А ведь французы были именно что прежними: выстроили линию обороны и сидели за ней, дожидаючись, когда противник повалит в лобовое наступление длинными цепями, которые так эффективно режутся пулемётами. Может быть, потому ещё французы остались мозгами в прошлой войне, что не воевали против подвижных русских дивизий прорыва?
Но тогда, в первой мировой войне, немцы ещё не прочувствовали всю глубину своего страха перед русскими. Привходящие обстоятельства мешали. В 1915 году снарядный и оружейный голод, испытываемый русской армией, заставлял её окатываться перед германским и даже австро-венгерскими дивизиями. Немцы же, не строя долее иллюзий относительно возможности военной победы даже над такой русской армией, большую часть своих усилий сосредоточили на попытках переломить-таки хребет англо-французским войскам. Потом Россия, поняв, что заказанного у союзников и уже оплаченного вооружения е не дождаться, сосредотачивалась, наводила порядок в военном производстве, пробовала германские порядки на пробой, накапливая пока ещё силу и опыт силы. А далее был проклятый 17 год, когда России не стало, и немцы могли насладиться чувством победы над нею.
В общем, страх почувствовали, но не прочувствовали.
А вот в ходе ВМВ они получили всё сполна. Они, немцы, действительно проявили массу военной доблести. Чисто воинской, солдатской, умелой. И ещё солдаты знали, что против русских им позволено всё. Практически любое преступление заранее прощалось приказами о военной подсудности в районе "Барбаросса". Не говоря уже о том, что за вермахтом на восток продвигались СС, которые наводили уже вовсе тотальный террор - в том числе и руками украинских и прибалтийских карателей.
Всё вместе должно было лишить воли к сопротивлению любого: молотильная машина вермахта плюс тотальный террор плюс распад общества в условиях оккупации плюс наличие карателей из прежних своих... Немецкие идеологи знали, что делали: жесточайшие репрессалии по отношению к русским нужны были не только для самого усмирения этого народа, но и для изгнания страха перед ним, вынесенного из первой мировой войны. Сами строки в указе «О примерении военной подсудности в районе Барбаросса» выдают этот страх: "…необходимо учитывать, что поражение в 1918 году, последовавший за ним период страданий германского народа, а также борьба против национал-социализма, потребовавшая бесчисленных кровавых жертв, являлись результатом большевистского влияния, чего ни один немец не забыл".
Что же получилось в итоге?
В итоге не получилось ничего.
Вермахт обязан был справиться с русской армией! Не мог не справиться! Тем более что по всем обычным мировым военным уставам и установкам у русских не армия была, а так, ополчение. Прежде всего, не было единоначалия. Почти до самой войны не было единой военной структуры, армия комплектовалась по территориальным корпусам. Не было офицерского состава, а командирский состав отнюдь не был ему синонимичен. Боевая подготовка была заполитизирована до стадии замордованности. Что по факту означало её, именно боевой, подготовки - отсутствие.
После финского конфликта отсутствие у русских подлинной армии стало очевидно для всех. Именно по этой причине не только германские, но и прочие - английские, американские, европейские - военные специалисты были убеждены, что в войне с Германией Россия продержится не долее двух-трёх месяцев, и то лишь за счёт её расстояний.
И когда немцы рванулись в Россию, они и на самом деле столкнулись с ополчением - мотивированным, сильным, героическим, но… не армией. Вот это ополчение и было разнесено по кочкам в 1941 году.
Вернее, так только казалось, что - по кочкам. Что разнесено. Как показали события, 300 тысяч пленных, 600 тысяч пленных, два с половиной миллиона пленных не действуют разрушительно на это ополчение. Оно восстанавливается! Следующий эшелон также - и так же - подвергается разгрому, но за ним встаёт следующий. И уже более умелый, уже более похожий на армию. Уже показывающий начинающие отрастать зубы. И такие, что многие профессионалы в германском военном командовании начали уже в 1941 году испытывать дрожь при мысли о том, что будет, когда эти зубы отрастут по-настоящему. Страх, вынесенный из первой мировой, вернулся.
Почему? А потому, что вдруг вспомнилось, что те страшные большевики, против которых ныне позволяется воевать любыми средствами и методами, были одним из клиентов германского генштаба с того самого марта 1915 года, когда грядущее поражение стало осознано. Вспомнилось, что победа над Россией была победа не над русской армией и народом, а над государством. И добиться её помогли не военные успехи рейхсвера, а разложение государства и армии внутренними червями русского общества, начиная от масонов и проанглийской агентуры и заканчивая революционерами всех мастей.
А ныне же, в году, обозначенном тем цифровым набором, только в ином несколько порядке, оказалось, что за ним, за ополчением вместо прежней армии, стоит вовсе не ополченческое, а очень даже профессиональное государство. Не чета тому, что было тогда и рухнуло, подточенное собственным же обществом. А во-вторых, выяснилось, что русские и в качестве ополчения оказывают такое сопротивление, которое не по силам европейским армиям. Ни одной. А что будет, когда русское ополчение дорастёт до армии?
Какая это будет армия, показал уже несчастный 1942 год. Русский генералитет воевать ещё не умел. Точнее, та его часть, что умела, не доросла ещё до уровня управления фронтами. Но уже оборону Севастополя сам Гитлер ставил в пример своим генералам, когда приказывал им в 1944 году удерживать его хотя бы столь же долго, сколь долго его удерживали русские.
Затем из кипящего огнём котла Сталинграда появилась в 1943 году настоящая русская армия, а на Курской дуге - достойный её генералитет. В 1944 году эта армия показала 1941 год немцам. С тем же успехом, что тогда имели немцы, - только уже для себя. А немцев наградили тем же разгромом, что тогда испытали русские. Вот только, как мы помним, тогда разгромлено было ополчение, а сейчас - армия. Сильная, стойкая и умелая. Германская.
То есть вопрос о тех же отрастающих зубах вставал снова и снова. И каждый раз рождал всё большее и более поражение. И всё больший и больший страх.
Ну, а 1945 год показал у русских уже даже не армию, - нет, он предъявил миру боевую цивилизацию, которую остановить не могло ничто. Марсиан с красными звёздами на башнях танков
Вот поэтому немцы и живут сегодня с памятью о том, как они попали под удар марсиан. И у них в глубине души остаётся этот холодок страха перед тем, как бы опять не разнуздать эту русскую стихию, в которой из-под неумелого, но героического беззаветного ополчения - из него! - начнут прорастать марсиане на боевых треножниках, уничтожающие лучшую армию мира, укомплектованную лучшими солдатами мира.
Немцы до сих пор боятся русских. И именно из-за этого жалеют, что извлекли неправильные уроки из Первой мировой войны. Поражение от французов, англичан и американцев можно было поправить. И оно было исправлено в 1939 - 1940 годах. А вот победа над русскими оказалась фатальной. Это была ошибка. Ибо это не была победа в войне. Это была победа в интриге.
Именно потому окончательное поражение Германии в первой мировой войне произошло в мае 1945 года. Когда ту войну довершили русские. Уже без всяких интриг.
Потому сегодня самое забавное в истории национальной психологии немцев - то, что они никак в толк взять не могут, с чего, от чего и ради чего они так долго и жестоко дрались с русскими. С которыми, в общем, интересами не пересекаются и к которым вражды особой не испытывали. И не испытывают. И лучшее, что немцы получали в смысле своих национальных выгод, всегда происходило не просто во времена мира с русскими, но строго во времена либо союза, либо благожелательного нейтралитета русских по отношению к Германии.
В каком-то смысле это можно проиллюстрировать примерами из песен, военных маршей и тому подобного. К чему сводятся основные марши имперской эпохи Германии? К тому, что "мы тут вот так классно маршируем" и "девочки открывают нам окна двери". Все счастливы.
А потом приходят русские…
Причём проблема не в том даже, что приходят. Русским - положено. Разбудил русских - жди ответа. Главная проблема в том, что уж кто-кто, а немцы твёрдо знают, что лично им с русским лучше дружить и что лично их русский прямо уважает, а часто ставит психологически и морально над собою. И уж во всяком случае ставит их, немцев, себе в пример.
Но именно Германию каким-то образом всё время заставляли тыкать в медведя палками, вытаскивать его из берлоги. После чего медведь закономерно снимал с Германии скальп, а, так сказать, спонсоры очередной проверки медведя на вшивость руками немцев оставались не просто в стороне. Они в итоге оставались на стороне медведя. И получали с Германии всё, чем пренебрёг медведь, насладившийся вполне снятием скальпа.