Повести исконных лет
В лето 6367 (859). Пришли много варягов к к Диру Тмутараканскому, прослышав, что серебро есть у него, и даёт щедро. И увидели то хазары, и встало среди них опасение, что слишком сильна стала русь. А в то лето сел на стол в Итиле новый каган, именем Захария. И велел он царю своему беку вызвать к себе князя русского и тайно убить его. И звал к себе царь хазарский Дира князя, и спрашивал у него, и невдолге хотел приказать удавить его. Но в это время прискакал гонец от Белой Вежи и передал, что угры восстали, и побили многих хазар в Крыму, а на донских алан налетели и побили многих же. И велел царь Дира не трогать, но идти бы русам на Константинополь; а на угров он сам пойдёт, зане плохо русы на конях воюют, не умеют того; а на лодьях хорошо. И стал собирать войско, чтобы на Херсон идти, ибо думал царь, что натравил угров на хазар император Михаил ради Климатов, чая изгнать оттуда хазар - не разорили ведь угры ни одного селения греческого в Крыму.
И дал царь серебра русам, дабы привадили они ещё варягов, и в Киев дал; и говорили тогда: "Шли к царю на казнь, а вернулись с серебром". И есть поговорка такая и сей день на Руси, и ходил оттого Святослав князь на хазар, что не стерпелась ему поговорка сия; посылал к хазарам, ркя: "Дедов наших звали вы на казнь, ныне я на вы иду, за дедов наших казнити". И стало по слову его: разбил он хазар безбожных о прошлом лете, и царя их убил с каганом, и столицу их Итиль сжёг, и Семендер разорил, а на Белой Веже и в Тмутаракани наместников своих посадил.
В то же лето собирал Аскольд русь, варягов и славян возле Самвата в Киеве - вместе ведь с Диром хотели идти на Константинополь.
В лето 6368 (860). В се лето стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при царе Михаиле на осьмнадцатый год его царствования приходила Русь на Царьград, и пишется об этом в летописании греческом.
По вскрытии льда на Днепре вышел князь Аскольд с воями многими на кораблях многих из Киева и не пошёл по Днепру, но на Десну и через Сейм - немирны бо были угры, и нельзя было идти вниз и через Лукоморье; и печенеги неспокойны были, а на уличей набегали за порогами.
Взял Аскольд в Черингове заложников, дабы не восстали северяне в отсутствие руси; а иные охотники северские сами пошли к нему варягами. И переволокся в Дон, и были рады ему донские северяне с аланами, думая, что идёт он соединяться с войском царским, чтобы на угров идти. И так соглашался с тем Аскольд, желая в тайне хранить истинные свои намерения с Диром на Царьград идти.
А в Белой Веже встретилась русь с хазарами царскими, и принял царь Аскольда князя милостиво, и дал ему ещё серебра, а сам пошёл на Климаты греческие, совокупясь с ордами печенежскими цопон и талмат. И пошли печенеги те на угров в Леведию их, дабы не ударили угры в спину хазарам.
Пришёл Аскольд в Тмтаракань, и встретился с Диром, и поставил тут городок, зане не было места для вмещения такой большой руси, и назвал его Русским городом. И есть там город такой до сего дни, но стоит не на острове, где Тмутаракань, а по ту сторону лимана, через коий впадает в Понт Русская река. И был тут пир велик, а гуляли три дня.
Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним, и проникли в Босфор, а башни на входе в него взяли и разрушили. И были они на 200 кораблях, а иные говорят, что и на 360-ти. И было это дня 18 червня месяца, иже у ромеев зовётся июнь, с утра, как прошли Босфор после ночного штурма башен.
Царь же Михаил был в это время в походе на агарян, дошёл уже до Чёрной реки, и там дошла до него весть от епарха, что русь обложила уже Царьград, и возвратился царь; а войско за ним шло, отстав, ибо вборзе скакал Михаил в город свой. И с трудом вошёл в город, обретши русов уже внутри Золотого Рога, коий русы зовут Суд, что на языке их и значит "залив". И едва убежал базилевс от кораблей их на Босфоре при переправе из Калхедона. А флота греческого не было же - воевал он с агаряны возле Кипра острова.
А в Золотой Рог русы прошли через Галату, ибо замкнули греки залив, а город затворили. И вылез Аскольд на берег, и повелел воинам выволочь корабли на берег. И нельзя было их переволоком затащить, зане крутые горы на Галате и по сию сторону Золотого Рога. И повелел тогда Аскольд разломать в предместье домы многие, сбить из них козлы большие на колёсах и поставить на них корабли русские. И сделали так, и повезли корабли.
А Дира со своим войском воевал по ту сторону Босфора, в Калхедоне и окрест. И много убийств сотворил грекам, и палаты, и дворцы, и дома многие разбили русы, и церкви пожёг. А коих греков в плен брали, то одних посекали, других же стрелами били ради спора, иных же в море топили. И множество людей пытали, дознаваясь, где те золото своё зарыли.
И смотрели на то греки со стен, и ничего не могли содеять - мало бо было войск в городе. А молились все постоянно.
Про то знаем мы от самого Фотия Патриарха, коий писал в Окружном своём послании: "Народ незаметный, народ, не бравшийся в расчёт, народ, причисляемый к рабам, безвестный - но получивший имя от похода на нас, неприметный - но ставший значительным, низменный и беспомощный - но взошедший на вершину блеска и богатства; народ, поселившийся где-то далеко от нас, варварский, кочующий, имеющий дерзость оружия, беспечный, неуправляемый, без военачальника, такою толпой, столь стремительно нахлынул будто морская волна на наши пределы и будто полевой зверь объел, как солому или ниву, населяющих эту землю, - о кара, обрушившаяся на нас по попущению! - не щадя ни человека, ни скота, не стесняясь немощи женского пола, не смущаясь нежностью младенцев, не стыдясь седин стариков, не смягчаясь ничем из того, что обычно смущает людей, даже дошедших до озверения, но дерзая пронзать мечом всякий возраст и всякую природу. Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб - о горе! - скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… Не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга. Все наполнилось мёртвыми телами: в реках течение превратилось в кровь; фонтаны и водоёмы - одни нельзя было различить, так как скважины их были выровнены трупами, другие являли лишь смутные следы прежнего устройства, а находившееся вокруг них заполняло оставшееся; трупы разлагались на полях, завалили дороги, рощи сделались от них более одичавшими и заброшенными, чем чащобы и пустыри, пещеры были завалены ими, а горы и холмы, ущелья и пропасти ничуть не отличались от переполненных городских кладбищ. Так навалилось сокрушение страдания, и чума войны, носясь повсюду на крыльях наших грехов, разила и уничтожала все, оказавшееся на пути".
И так много зла содеяли русы грекам, не так, как обычно ратные люди творят, но стократ жестоко. Ибо были тогда русы поганы, и веры истинной не знали, а ненавидели греков за веру их истинную, и убивали, смеясь, говоря: "Твой Бог - человеколюбец, и мы, русы, поможем Ему - отправим вас, греков, к Нему". И так разорили русы все селения, все монастыри, совершали набеги на находящиеся вблизи Константинополя острова, где стоят монастыри святые патриаршие, грабя все драгоценные сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивали. И, схватив в одном из монастырей двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами.
Но не могли русы взять Константинополя, зане очень крепко город сей укреплён со стороны поля, а со стороны Пропонтиды - тоже. Но прознал Аскольд, что вдоль Золотого Рога слабы стены, ибо сам пролив защищал их, - так думали греки. И, как сказано, повелел Аскольд воинам своим колёса сделать, и поставить корабля на колёса. И поволокли так их к заливу, и тяжело было воинам. Но тут задул ветер попутный, и подняли русы паруса на кораблях, и поехали те быстро, как по морю ходят.
Сего устрашились греки - никогда они такого не видели, чтобы корабли по суху ходили аки по воде. И бежали к царю, глаголя ему, что сам диавол помогает русам, ибо идут по горам на кораблях под парусами.
И молились базилевс с патриархом всю ночь, и ризу Богородицы извлекли, и с плачем и слезами обошли с нею все стены града сего великого, и молились все от младенца сущего до старца немощного об отведении ярости русской от Константинополя.
И явила Богородица чудо истинное - поднялся ветер, ещё больший, чем накануне, и начался в Пропонтиде шторм великий, и потопли многие корабли русские, а иные были выброшены на берег.
Но сильны были ещё русы, и князь Аскольд стоял по ту сторону Золотого Рога, изготавливая уже спущенные на воду корабли свои к переправе под стены города.
И тогда послали греки к Аскольду со словами: "Чего хочеши, придя к нам? Скажи, и дадим тебе. Не погубляй город".
И выстроил Аскольд воинов, и не стал принимать вино и брашно греческие, полагая, что отравлено оно. И шед ко граду, стал у ворот, и щит свой прибил к воротам - здесь-де будет русское подворье и вход в город для русских купцов беспошлинный. Ибо назвал он причиною похода его те насилия, что творили ромеи купцам русским - и челядь из христиан отбирали, не платя, и мыто большое клали, и прочие разные бесчинства творили.
И заповедал Аскольд дань дать на 200 кораблей по 12 гривен на человека, а в корабле по 40 мужей. И кроме золота велел дати и паволок, и оксамитов, и плодов, и вина, и всякого узорочья. И се было больше, нежели дотоле Рагнар Кожаные штаны взял с Парижа, а взял он 7 тысяч марок серебром. А Аскольд же - 24 тысячи.
И пошёл Аскольд к Киеву со своею добычею, а Дира к Тмутаракани - со своей. И не посмели угры напасть на русов, ибо были с ними греки, и договор с ними заключил Аскольд.
И с тех пор стала ревность промеж киевскими русами и тмутараканскими - не поделил бо Аскольд добычу поровну меж всеми, но сказал: "Каждый из ны воевал розно, да берёт ту добычу, что копием своим взял". Ушёл Дира к себе, но злобу затаил против Аскольда, а позднее обнёс его перед хазарами, что утаил тот-де выход хазарский в десятину от взятого на греках, и гневался царь на Аскольда.
Пришёл Аскольд в Самват и утёр пот, а варягов распустил. И много серебра принесли они в Бирку, и многие завидовали им и русам.
И дал царь серебра русам, дабы привадили они ещё варягов, и в Киев дал; и говорили тогда: "Шли к царю на казнь, а вернулись с серебром". И есть поговорка такая и сей день на Руси, и ходил оттого Святослав князь на хазар, что не стерпелась ему поговорка сия; посылал к хазарам, ркя: "Дедов наших звали вы на казнь, ныне я на вы иду, за дедов наших казнити". И стало по слову его: разбил он хазар безбожных о прошлом лете, и царя их убил с каганом, и столицу их Итиль сжёг, и Семендер разорил, а на Белой Веже и в Тмутаракани наместников своих посадил.
В то же лето собирал Аскольд русь, варягов и славян возле Самвата в Киеве - вместе ведь с Диром хотели идти на Константинополь.
В лето 6368 (860). В се лето стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при царе Михаиле на осьмнадцатый год его царствования приходила Русь на Царьград, и пишется об этом в летописании греческом.
По вскрытии льда на Днепре вышел князь Аскольд с воями многими на кораблях многих из Киева и не пошёл по Днепру, но на Десну и через Сейм - немирны бо были угры, и нельзя было идти вниз и через Лукоморье; и печенеги неспокойны были, а на уличей набегали за порогами.
Взял Аскольд в Черингове заложников, дабы не восстали северяне в отсутствие руси; а иные охотники северские сами пошли к нему варягами. И переволокся в Дон, и были рады ему донские северяне с аланами, думая, что идёт он соединяться с войском царским, чтобы на угров идти. И так соглашался с тем Аскольд, желая в тайне хранить истинные свои намерения с Диром на Царьград идти.
А в Белой Веже встретилась русь с хазарами царскими, и принял царь Аскольда князя милостиво, и дал ему ещё серебра, а сам пошёл на Климаты греческие, совокупясь с ордами печенежскими цопон и талмат. И пошли печенеги те на угров в Леведию их, дабы не ударили угры в спину хазарам.
Пришёл Аскольд в Тмтаракань, и встретился с Диром, и поставил тут городок, зане не было места для вмещения такой большой руси, и назвал его Русским городом. И есть там город такой до сего дни, но стоит не на острове, где Тмутаракань, а по ту сторону лимана, через коий впадает в Понт Русская река. И был тут пир велик, а гуляли три дня.
Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним, и проникли в Босфор, а башни на входе в него взяли и разрушили. И были они на 200 кораблях, а иные говорят, что и на 360-ти. И было это дня 18 червня месяца, иже у ромеев зовётся июнь, с утра, как прошли Босфор после ночного штурма башен.
Царь же Михаил был в это время в походе на агарян, дошёл уже до Чёрной реки, и там дошла до него весть от епарха, что русь обложила уже Царьград, и возвратился царь; а войско за ним шло, отстав, ибо вборзе скакал Михаил в город свой. И с трудом вошёл в город, обретши русов уже внутри Золотого Рога, коий русы зовут Суд, что на языке их и значит "залив". И едва убежал базилевс от кораблей их на Босфоре при переправе из Калхедона. А флота греческого не было же - воевал он с агаряны возле Кипра острова.
А в Золотой Рог русы прошли через Галату, ибо замкнули греки залив, а город затворили. И вылез Аскольд на берег, и повелел воинам выволочь корабли на берег. И нельзя было их переволоком затащить, зане крутые горы на Галате и по сию сторону Золотого Рога. И повелел тогда Аскольд разломать в предместье домы многие, сбить из них козлы большие на колёсах и поставить на них корабли русские. И сделали так, и повезли корабли.
А Дира со своим войском воевал по ту сторону Босфора, в Калхедоне и окрест. И много убийств сотворил грекам, и палаты, и дворцы, и дома многие разбили русы, и церкви пожёг. А коих греков в плен брали, то одних посекали, других же стрелами били ради спора, иных же в море топили. И множество людей пытали, дознаваясь, где те золото своё зарыли.
И смотрели на то греки со стен, и ничего не могли содеять - мало бо было войск в городе. А молились все постоянно.
Про то знаем мы от самого Фотия Патриарха, коий писал в Окружном своём послании: "Народ незаметный, народ, не бравшийся в расчёт, народ, причисляемый к рабам, безвестный - но получивший имя от похода на нас, неприметный - но ставший значительным, низменный и беспомощный - но взошедший на вершину блеска и богатства; народ, поселившийся где-то далеко от нас, варварский, кочующий, имеющий дерзость оружия, беспечный, неуправляемый, без военачальника, такою толпой, столь стремительно нахлынул будто морская волна на наши пределы и будто полевой зверь объел, как солому или ниву, населяющих эту землю, - о кара, обрушившаяся на нас по попущению! - не щадя ни человека, ни скота, не стесняясь немощи женского пола, не смущаясь нежностью младенцев, не стыдясь седин стариков, не смягчаясь ничем из того, что обычно смущает людей, даже дошедших до озверения, но дерзая пронзать мечом всякий возраст и всякую природу. Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб - о горе! - скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… Не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга. Все наполнилось мёртвыми телами: в реках течение превратилось в кровь; фонтаны и водоёмы - одни нельзя было различить, так как скважины их были выровнены трупами, другие являли лишь смутные следы прежнего устройства, а находившееся вокруг них заполняло оставшееся; трупы разлагались на полях, завалили дороги, рощи сделались от них более одичавшими и заброшенными, чем чащобы и пустыри, пещеры были завалены ими, а горы и холмы, ущелья и пропасти ничуть не отличались от переполненных городских кладбищ. Так навалилось сокрушение страдания, и чума войны, носясь повсюду на крыльях наших грехов, разила и уничтожала все, оказавшееся на пути".
И так много зла содеяли русы грекам, не так, как обычно ратные люди творят, но стократ жестоко. Ибо были тогда русы поганы, и веры истинной не знали, а ненавидели греков за веру их истинную, и убивали, смеясь, говоря: "Твой Бог - человеколюбец, и мы, русы, поможем Ему - отправим вас, греков, к Нему". И так разорили русы все селения, все монастыри, совершали набеги на находящиеся вблизи Константинополя острова, где стоят монастыри святые патриаршие, грабя все драгоценные сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивали. И, схватив в одном из монастырей двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами.
Но не могли русы взять Константинополя, зане очень крепко город сей укреплён со стороны поля, а со стороны Пропонтиды - тоже. Но прознал Аскольд, что вдоль Золотого Рога слабы стены, ибо сам пролив защищал их, - так думали греки. И, как сказано, повелел Аскольд воинам своим колёса сделать, и поставить корабля на колёса. И поволокли так их к заливу, и тяжело было воинам. Но тут задул ветер попутный, и подняли русы паруса на кораблях, и поехали те быстро, как по морю ходят.
Сего устрашились греки - никогда они такого не видели, чтобы корабли по суху ходили аки по воде. И бежали к царю, глаголя ему, что сам диавол помогает русам, ибо идут по горам на кораблях под парусами.
И молились базилевс с патриархом всю ночь, и ризу Богородицы извлекли, и с плачем и слезами обошли с нею все стены града сего великого, и молились все от младенца сущего до старца немощного об отведении ярости русской от Константинополя.
И явила Богородица чудо истинное - поднялся ветер, ещё больший, чем накануне, и начался в Пропонтиде шторм великий, и потопли многие корабли русские, а иные были выброшены на берег.
Но сильны были ещё русы, и князь Аскольд стоял по ту сторону Золотого Рога, изготавливая уже спущенные на воду корабли свои к переправе под стены города.
И тогда послали греки к Аскольду со словами: "Чего хочеши, придя к нам? Скажи, и дадим тебе. Не погубляй город".
И выстроил Аскольд воинов, и не стал принимать вино и брашно греческие, полагая, что отравлено оно. И шед ко граду, стал у ворот, и щит свой прибил к воротам - здесь-де будет русское подворье и вход в город для русских купцов беспошлинный. Ибо назвал он причиною похода его те насилия, что творили ромеи купцам русским - и челядь из христиан отбирали, не платя, и мыто большое клали, и прочие разные бесчинства творили.
И заповедал Аскольд дань дать на 200 кораблей по 12 гривен на человека, а в корабле по 40 мужей. И кроме золота велел дати и паволок, и оксамитов, и плодов, и вина, и всякого узорочья. И се было больше, нежели дотоле Рагнар Кожаные штаны взял с Парижа, а взял он 7 тысяч марок серебром. А Аскольд же - 24 тысячи.
И пошёл Аскольд к Киеву со своею добычею, а Дира к Тмутаракани - со своей. И не посмели угры напасть на русов, ибо были с ними греки, и договор с ними заключил Аскольд.
И с тех пор стала ревность промеж киевскими русами и тмутараканскими - не поделил бо Аскольд добычу поровну меж всеми, но сказал: "Каждый из ны воевал розно, да берёт ту добычу, что копием своим взял". Ушёл Дира к себе, но злобу затаил против Аскольда, а позднее обнёс его перед хазарами, что утаил тот-де выход хазарский в десятину от взятого на греках, и гневался царь на Аскольда.
Пришёл Аскольд в Самват и утёр пот, а варягов распустил. И много серебра принесли они в Бирку, и многие завидовали им и русам.