Рыжая
К ночи ударил мороз. Небо очистилось, и на него высыпали многочисленные звёзды: повыше - голубые и белые, внизу - две красноватые. От них тянуло едким, неприятным дымом. Это два охотника курили, сидя на крыльце своей избы. Оба глядели на рыжую собаку, которая вылезла из будки, обошла её, позвякивая цепью, справила малую нужду, поела снег и снова забралась внутрь. На похлёбку, замёрзшую в миске, и на припорошенную снегом большую кость с остатками мяса, хрящей и жил она даже не взглянула.
- Не ест… - сказал один из охотников.
- Ничего, завтра начнёт, - ответил ему другой. - Небось голод не тётка.
Однако и наутро кость осталась нетронутой. На миску со свежей тёплой похлёбкой собака тоже не отреагировала. Лежала в будке на сене и в полудрёме вспоминала…
Точно такая же миска была в её детстве. И пахло от неё почти так же - остатками с хозяйского стола. Только остатков было намного меньше, и за те приходилось бороться - то с собственным отцом, то с сестрёнкой, такой же тощей рыжухой, то со стайкой маленьких чёрных и очень злобных собачек, которые расплодились в том же деревенском дворе. Дни проходили в постоянном поиске пищи, находка в виде чёрствой корочки хлеба, поимка большого чёрного жука или случайно выпавшего из гнезда птенчика была истинным счастьем.
Всё изменилось внезапно. Двое приезжих пару минут осматривали двух рыжих сестрёнок и почему-то выбрали её. Взяли на руки, приласкали, потом долго везли на машине. Привезли на похожий двор и в похожий дом, отмыли от блох, которые уже начали селиться на слабом тельце, досыта накормили мясной сытной кашей. И познакомили с другими членами семьи: большой белой взрослой собакой, явной любимицей хозяев, и старым страшным псом, чёрным, с палевым подшерстком. Позже к компании присоединился кот, который пользовался полной свободой и днями пропадал неизвестно где.
Белая собака относилась к Рыжей холодно, старый пёс - вообще никак. Играть в детские игры новенькой приходилось с котом, мягким на ощупь, но очень ловким и когтистым. Он охотно возился со щенком, но, когда игры ему надоедали, царапался и кусался больно. «Ну, погоди, подрасту - покажу тебе, где раки зимуют», думала про себя Рыжуха, как будто зная, что кот, в отличие от неё, больше не вырастет.
Где раки зимуют, она догадывалась. В первые же дни новой жизни хозяева стали брать её вместе со взрослой собакой на прогулки в лес и на реку. Воды она по первости побаивалась, из надувной лодки стремилась выпрыгнуть, но прогулки любила и далеко не убегала. Старый пёс ходил со всеми редко, двигался уже с трудом, однако в первые же критические дни Рыжухи проявил к ней недвусмысленное мужское внимание. Она не сразу поняла, что с ней произошло, но через месяц почувствовала, что внутри неё появилось что-то новое и начало расти и шевелиться, а ещё через месяц попросилось наружу. И совершенно неожиданно для Рыжей на свет появились три щенка, девочка и два мальчика. Все унаследовали расцветку матери, хотя каждый со своим оттенком, но размеры потомству достались от отца, который превосходил Рыжуху раза этак в три. Девочку из семьи быстро забрали, а мальчики остались и начали расти без преувеличения не по дням, а по часам. В полгода каждый из них был уже больше матери, в год никто бы уже и не сказал, что это её щенки, а в два года два мощных кобеля стали реальными хозяевами в доме. Только постепенно они начали делить власть друг с другом, и их пришлось разъединить: вместе они больше не гуляли во избежание кровавой схватки.
Старый пёс-отец постепенно слёг и умер. Жизнь шла своим чередом, неизменными в ней были, пожалуй, только времена года и приёмы пищи - строго два раза в день. Вкусная каша с мясом или курятиной, иногда - варёное яичко, раз в неделю - обязательно миска свежего творога. И постоянно - угощения с хозяйского стола: то колбаска, то ещё какое-нибудь мясцо, то кусочки выпечки. Единственное, чего не понимала Рыжая, так это вкуса сырого мяса. Её щенки активно хрустели кроличьими головами, а то при случае мастерски разделывали курицу или индюшонка, неосторожно вылетевших с огороженного птичьего дворика. Если кобелей поблизости не было, кровавую пищу охотно потребляла и белая собака. Но, случись рядом кто-то из рыжих мальчиков, добычу она тут же бросала и отходила в сторону - с кобелями шутить не стоило.
Недовольство своё белая вымещала на Рыжухе. И постепенно той снова пришлось начать бороться за свой кусок. Потому что и мальчики давно забыли, что они её дети, и не только с готовностью прижимали и прикусывали самую маленькую собаку в семье, но могли оставить без завтрака или без ужина. Просто не подпустить к миске, и всё. И Рыжая приучилась отстаивать свои права: перед каждым приёмом пищи громким лаем выгоняла всех соперниц и соперников из кухни и даже хозяевам не давала права притрагиваться к своей миске. Положили кашу - и подите прочь! А не то пущу в ход зубки.
Постепенно зубки стали пускаться в ход по многим поводам. Началась линька? Не смейте прикасаться ко мне этой жёсткой и колючей щёткой! Я захотела посидеть в машине - даже не думайте заставить меня выйти, сама вылезу, когда захочу. Утром собаки выбежали на променад - Рыжуха прячется и ждёт, когда все вернутся, чтобы выйти в одиночку. Выйдет - и поди дозовись её, вернётся только тогда, когда пожелает. Да ещё с громким лаем, мол, забыли про меня, а я тут мёрзну. Хотя рыжая шуба, плотная, как войлок, вполне позволила бы ей переспать даже на снегу.
Но хуже всего были драки. Мальчики собачились друг с другом редко, хозяевам удавалось держать их порознь. А вот девочки всегда были вместе, и под плохое настроение большая белая собака могла куснуть маленькую Рыжую. И та постепенно приучилась отвечать, да так, что расцепить двух сожительниц можно было только с большим трудом. Иногда в этом помогал один из кобелей: он начинал кусать обеих без разбора, и те поневоле разбегались и прятались. После этого где-то на месяц воцарялся мир, однако держался он на волоске.
Рыжая подозревала, что её злобный характерец сулит недоброе, но менять его не собиралась. И однажды хозяева надели на неё ошейник, прикрепили поводок и куда-то повезли на машине. Высадили в незнакомом дворе, передали поводок чужому человеку и тут же уехали. Некоторое время собака осознавала, что для неё опять начинается какая-то новая жизнь. А когда осознала, покорно поплелась за новым хозяином, позволила посадить себя на цепь и забралась в отведённую ей будку, утеплённую, с большой охапкой сена внутри. Устроила себе гнездо, залегла в нём, потом почувствовала запах пищи. Но не вылезла и есть не стала.
На второй день история повторилась. Похлёбка замёрзла в миске нетронутой, кость так и осталась валяться, покрытая инеем. Старший охотник подвинул её ногой поближе к входу в будку, но услышал изнутри предупреждающий рык. «Ух, злыдня», тихо сказал он и ушёл. Вот ведь, с каким характером собака: аппетитную мозговую кость и то не трогает. Другая бы душу продала за такое угощение, а эта…
И на третий день Рыжуха не притронулась к еде. Всё так же выходила пару раз в день за будку, справляла нужду, ела снег и возвращалась внутрь. Иногда, правда, ложилась так, чтобы нос был наружу, а глаза могли видеть двор. Но смотрела на происходящее вокруг без малейшего интереса.
На четвёртый день один из охотников выволок Рыжую за ошейник из будки и ткнул носом в миску с похлёбкой. Однако та вывернулась и так рявкнула, что тот понял: отхватит палец, а то и два. Отбросил от себя собаку, с досады выплеснул миску на снег. Но потом всё же принёс новую порцию, на этот раз в ней было больше мяса. Попытался поговорить с собакой, однако снова услышал в ответ тихое злобное рычание. Отступился.
Чуть позже цепь отстегнули от будки и собаку куда-то повели. Она давно догадывалась, что на охотничьей базе обитает не только она и пара пожилых людей, до неё смутно доносились какие-то звериные запахи. Как выяснилось, позади избы существовал ещё один двор, и на нём в больших клетках за толстенными стальными прутьями сидели молодой прихрамывающий волк, старая тучная медведица, а поодаль, в загоне с окошком из металлической сетки - гигантский кабан, секач-переросток с огромными кривыми жёлтыми клыками. Рыжую подвели к каждой клетке, причём, на удивление, звери не отреагировали на неё обычным злобным рёвом. Только кабан фыркнул и отпрянул от сетки. Собака тоже не проявила к зверью внимания. Лишь отметила для себя, что запахи медведя и кабана ей знакомы, встречались в лесу во время прогулок с хозяевами, а вот аромат волка - это что-то новое. Но… ладно, погуляли, и хватит. Покорно дала отвести себя обратно в будку, защёлкнуть цепь на карабин. И снова улеглась в глубине, прикрыв нос пышным хвостом.
Утром пятого дня охотники выгнали из гаража огромный чёрный, громко ревущий снегоход, прикрепили к нему длинные сани, уселись и куда-то уехали. Вернулись во второй половине дня - и прямо посреди двора свалили с саней окровавленную медвежью тушу. Тут же начали свежевать её и бросили несколько кусков мяса Рыжухе. Они не знали, что та не ест сырое. Не стала есть и на этот раз.
Весь шестой день два охотника носились по двору, как угорелые. То что-то приколачивали, то пилили бензопилой, изрыгавшей вонючий сизый дым, то кололи дрова, то явно что-то готовили, потому что в воздухе витали ароматы не очень высокой кухни. Про собаку словно бы забыли, утром не принесли ей дежурную похлёбку, но вечером вместо неё у будки появилась миска с обрезками жареного мяса. Казалось, на этот запах Рыжая собралась вылезти, и курившие на крыльце люди замерли: неужели наконец станет есть? Но собака чуяла или слышала что-то совершенно другое. Именно это заставило её выйти на середину двора, сесть, задрать морду к небу - и с невероятной тоской завыть. Охотники вздрогнули.
- Ну прямо волчица. Кобеля, что ли, просит? - полувопросительно сказал один.
- Нет, - ответил второй. - Домой хочет. Я вот думаю - давай её обратно отдадим. Что-то она не приручается. А злая какая… Небось, дичь возьмёт, да не отдаст. Конечно, это говорит о чистоте породы, да только нафиг такая порода нужна? Кусается ведь, зараза.
- Дичь-то ладно, - продолжил первый. - Сбежит она от нас на первой же охоте. Уйдёт свой дом искать. Говорил я - щенка надо брать. Со взрослой собакой не справишься.
- Ну, поеду завтра в посёлок, поговорю, - вздохнул второй. - Может, правда, обратно заберут.
На том они и порешили и ушли в избу ночевать. А утром на базу нагрянули гости - две машины весёлых, крепких, по-охотничьему одетых людей. Они громко смеялись, долго таскали в дом баулы и чехлы с ружьями, потом расставили прямо на капотах своих джипов бутылки, стеклянные стопки и тарелки с закусками. В воздухе повеяло спиртным. Под крики «ура» приезжие выпили и развеселились окончательно.
Один из них, одетый в ярко-красную куртку, смело подошёл к будке, позвал собаку. Та не вышла, только тихо зарычала в ответ. Тогда он сунул руку внутрь, схватил Рыжую за ошейник, выволок наружу и поднял сильной рукой в воздух. Только не учёл того, что собака за недельную голодовку сильно похудела. Она извернулась, полоснула зубами по толстой, мясистой руке и выскользнула из кожаной петли. Кровь брызнула на куртку, незнакомец заорал матом, другие гости ответили ему дружным грубым хохотом - а собака бросилась со всех ног к калитке и воротам. Но те были закрыты плотно, и Рыжуха заняла оборону, заливаясь громким, предупреждающим лаем.
Ловили её вчетвером. Ещё две руки испытали на себе быстроту и остроту её зубов, снег покрылся каплями крови. Поймать Рыжую удалось, лишь накинув на неё большой кусок старого брезента. В нём, как в мешке, собаку отнесли к будке, затолкали внутрь, загородили вход широкой доской. Пьяная компания направилась в дом, а тот, в красной куртке, проходя мимо будки, злобно грохнул по доске сапогом и выразился в том смысле, что ещё покажет собаке… Но она услышала не это. Совсем рядом зарокотала знакомая машина, послышались родные голоса… Извернувшись в тесной будке, Рыжуха оттолкнула доску всеми четырьмя ногами, выскочила наружу и из последних сил побежала. От голода у неё мутилось в глазах, и она едва различала, куда бежит. Коснулась хозяйки, которая присела на корточки, чтобы обнять её, и рухнула к ногам хозяина. Тот подхватил её на руки, и она принялась лизать его в губы, в нос, в колючую щетину на щеках, а он не отстранял её, хотя никогда этого лизания не любил, и сам целовал рыжую морду и мокрый нос.
Её уложили на заднее сиденье машины, но она пролезла вперёд и устроилась на коленях у хозяйки. А потом вновь очутилась в таком родном доме, съела небольшую порцию такой вкусной каши, выпила немного молока. Вечером ей снова дали каши, и она, поев, устроилась на спинке дивана так, чтобы касаться хозяина. Приникнув носом к его уху, Рыжая негромко сопела, словно хотела сказать: «Да, завтра я снова начну лаять, рычать и кусаться - только, пожалуйста, больше не отдавайте меня никому и никогда».
***
С приветом,
@ Omnibus @