(no subject)
1. Обедать в университетской столовке лучше, чем участвовать во внутрилабораторном обеде, который готовят на нашей кухоньке, по трём причинам:
а) в столовке есть выбор;
б) в столовке еда есть в любой момент рабочего дня;
в) в столовке еда уже приготовлена.
2. Обедать в одиночестве лучше, чем в среди лабораторцев, по меньшей мере, по одной причине: во время обеда лабораторцы норовят завести разговоры либо о работе, либо о политике. Если первое никак не способствует усилению аппетита, то второе активно ему препятствует, до тошноты. Единственная забава - заговаривая о судьбах этой страны, лабораторцы принимают настолько серьёзно-драматичный вид олдовой советской интеллигенции и тон голоса, в котором намешан классический коктейль кухонного либерализма из осведомлённой озабоченности, надрывной грусти, брезгливости, желания уехать и желания остаться и спасти страну прямо здесь и сейчас, что вызывают нестерпимое желание троллить их с утроенным цинизмом.
Как правило, я всё же ем один, поскольку аппетит дороже.
...Говоря о вине интеллигенции перед народом, он постоянно употреблял два термина, которые казались мне синонимами, - «интеллигент» и «интеллектуал». Я не выдержала и спросила:
- А чем интеллигент отличается от интеллектуала?
- Различие очень существенное, - ответил он. - Я берусь объяснить только аллегорически. Понимаете, что это значит?
Я кивнула.
- Когда вы были совсем маленькая, в этом городе жили сто тысяч человек, получавших зарплату за то, что они целовали в зад омерзительного красного дракона. Которого вы, наверно, уже и не помните...
Я отрицательно покачала головой. Когда-то в юности я действительно видела красного дракона, но уже забыла, как он выглядел, - запомнился только мой собственный страх. Павел Иванович вряд ли имел в виду этот случай.
- Понятно, что эти сто тысяч ненавидели дракона и мечтали, чтобы ими правила зеленая жаба, которая с драконом воевала. В общем, договорились они с жабой, отравили дракона полученной от ЦРУ губной помадой и стали жить по-новому.
- А при чем тут интелл...
- Подождите, - поднял он ладонь. - Сначала они думали, что при жабе будут делать точь-в-точь то же самое, только денег станут получать в десять раз больше. Но оказалось, что вместо ста тысяч целовальников теперь нужны три профессионала, которые, работая по восемь часов в сутки, будут делать жабе непрерывный глубокий минет. А кто именно из ста тысяч пройдет в эти трое, выяснится на основе открытого конкурса, где надо будет показать не только высокие профессиональные качества, но и умение оптимистично улыбаться краешками рта во время работы...
- Признаться, я уже потеряла нить.
- А нить вот. Те сто тысяч назывались интеллигенцией. А эти трое называются интеллектуалами.
(В. Пелевин. Священная книга оборотня.)
а) в столовке есть выбор;
б) в столовке еда есть в любой момент рабочего дня;
в) в столовке еда уже приготовлена.
2. Обедать в одиночестве лучше, чем в среди лабораторцев, по меньшей мере, по одной причине: во время обеда лабораторцы норовят завести разговоры либо о работе, либо о политике. Если первое никак не способствует усилению аппетита, то второе активно ему препятствует, до тошноты. Единственная забава - заговаривая о судьбах этой страны, лабораторцы принимают настолько серьёзно-драматичный вид олдовой советской интеллигенции и тон голоса, в котором намешан классический коктейль кухонного либерализма из осведомлённой озабоченности, надрывной грусти, брезгливости, желания уехать и желания остаться и спасти страну прямо здесь и сейчас, что вызывают нестерпимое желание троллить их с утроенным цинизмом.
Как правило, я всё же ем один, поскольку аппетит дороже.
...Говоря о вине интеллигенции перед народом, он постоянно употреблял два термина, которые казались мне синонимами, - «интеллигент» и «интеллектуал». Я не выдержала и спросила:
- А чем интеллигент отличается от интеллектуала?
- Различие очень существенное, - ответил он. - Я берусь объяснить только аллегорически. Понимаете, что это значит?
Я кивнула.
- Когда вы были совсем маленькая, в этом городе жили сто тысяч человек, получавших зарплату за то, что они целовали в зад омерзительного красного дракона. Которого вы, наверно, уже и не помните...
Я отрицательно покачала головой. Когда-то в юности я действительно видела красного дракона, но уже забыла, как он выглядел, - запомнился только мой собственный страх. Павел Иванович вряд ли имел в виду этот случай.
- Понятно, что эти сто тысяч ненавидели дракона и мечтали, чтобы ими правила зеленая жаба, которая с драконом воевала. В общем, договорились они с жабой, отравили дракона полученной от ЦРУ губной помадой и стали жить по-новому.
- А при чем тут интелл...
- Подождите, - поднял он ладонь. - Сначала они думали, что при жабе будут делать точь-в-точь то же самое, только денег станут получать в десять раз больше. Но оказалось, что вместо ста тысяч целовальников теперь нужны три профессионала, которые, работая по восемь часов в сутки, будут делать жабе непрерывный глубокий минет. А кто именно из ста тысяч пройдет в эти трое, выяснится на основе открытого конкурса, где надо будет показать не только высокие профессиональные качества, но и умение оптимистично улыбаться краешками рта во время работы...
- Признаться, я уже потеряла нить.
- А нить вот. Те сто тысяч назывались интеллигенцией. А эти трое называются интеллектуалами.
(В. Пелевин. Священная книга оборотня.)