О том, как фармацевты наживаются на больных
Некоторые болезни могут позволить себе только очень состоятельные люди.
Вообще говоря, механизм ценообразования на лекарства показывает, до какой степени цинизма может дойти система, если ей не давать вовремя по рукам. Когда нет никаких сдерживающих факторов, как бы свободный - а на деле, очень монопольный - рынок может очень далеко завести.
Как вы думаете, какая болезнь самая дорогая в лечении - в расчёте на стандартный однократный рецептурный курс терапии?
Нет, не СПИД. И не рак. И не Альцгеймер или Паркинсон.
Ровно половину самых дорогих лекарств на рынке США занимают средства от лечения Гепатита С.
В правой колонке, несомненно, опечатка - цена указана за курс.
Это вирусное заболевание печени называют Ласковым Убийцей. Оно передаётся от человека к человеку вместе с частицами крови, и очень часто люди получают этот страшный диагноз из-за небрежности медицинского персонала. Либо в маникюрных кабинетах или тату-салонах. Впрочем, социальный путь тоже хорошо известен.
При этом вирус Гепатита С очень стоек, лечение этой болезни всегда было очень дорогим. А сейчас стало ещё дороже. Фармкомпании объясняют это высокими затратами на исследования. Но переписка с FDA по поводу регистрации новых препаратов показывает, что это не так.
Скажем, герой рейтинга - Sovaldi. Это средство было зарегистрировано только в 2013 году. Однако прессе удалось раскопать интересный факт - в 2011 году, когда компания-разработчик, Pharmassеt подавала заявку в FDA, она указала ориентировочную стоимость в 36 тыс. долл. за курс. Но за время рассмотрения документов, её купила фирма Gelead Scientes, и на рынок препарат вышел по вдвое более высокой цене. Хотя первоначальная цифра уже содержала в себе расходы на НИОКР, издержки на патенты и повышенную норму прибыли.
Как такое стало возможным? Лишь потому, что в США можно частично оплатить курс лечения за счёт страховщиков. Аргументация продавца состоит в том, что более высокая цена более эффективного препарата оправдана тем, что в среднем лучшие результаты лечения сокращают издержки страховых компаний, если рассматривать ситуацию в целом. То есть, уменьшают их будущие расходы на больных, которым благодаря новому лекарству не придётся повторять по нескольку раз менее результативную терапию старыми методами.
Но, по сути, это означает, что цена препарата на рынке определяется предельной платежеспособностью страховых фирм, а не производственными или научно-исследовательскими факторами.
Не менее интересная деталь связана с производством дженериков. Под давлением общественности Gelead передала патенты на Sovaldi в сотню развивающихся стран (при условии, что произведённые по её лицензии препараты будут применяться только в стране производства). Так вот, в Индии лекарство-аналог продаётся по цене 1000 долл. за курс. Наверное, это и можно считать себестоимостью в первом приближении - хотя на тамошнем фармрынке работают тоже далеко не альтруисты.
Похоже, фармбизнес по прибыльности соперничает с наркотическим. Не даром же лекарства и наркотики в английском звучат одинаково: Drugs. Или первый всё же прибыльнее потому, что безопаснее?