Рип ван Винкль по-русски и по-еврейски
Два совершенно прекрасных текста. Один русский, а другой еврейский.
Освятом Антонiи
Жил юный отшельник, он в келье молясь,
Священную книгу читал углубясь.
В той книге прочол он, что тысяща лет,
Как день перед Богом мелькнет и пройдет.
Монах пал в сомненье: стал думать отом,
Что тысячу лет не сравнять с одним днем.
Не верит; в священную книгу глядит,
И видит, что в келью вдруг птичка летит.
Вся блещет сияет, и прелесть для глаз,
Как яхонты перья, а пух как алмаз.
Когда же вдруг перья она распахнет,
То радугой светит, то златом сверкнет.
Прекрасная птичка в полете легка,
Быстрее и легче весны ветерка.
Летать уж устала, удвери сидит,
И радостно юный отшельник глядит.
Неслышно подходит, молчит, не дохнет,
Лишь только-б схатить, а она вдруг вспорхнет.
Она от него, а отшельник за ней,
И вот он выходит из кельи своей,
Идет за ограду и полем идет,
А птичка все свищет, как будто зовет.
Туда и сюда над цветами кружась,
Как звездочка, в воздухе светить носясь.
Но вот монастырь за пригорком исчез,
А инок за птичкой идет в тень древес.
И с ветки на ветку все птичка вперед,
Порхает, летает и сладко поет.
На дуба вершину присела она,
И пеньем чудесным вся роща полна.
Разстроеный сердце, в восторге душой,
Внимат безмолвно монах молодой.
И миг наслажденья боясь потерять,
Звук каждый он ловит и жаждет внимать.
Забылся… Отрадно забвенье его,
Не слышит, ни видет вокруг ничего.
Вдруг пенье умолкло; опомнился он.
Где-ж птичка певичка! Исчезла как сон.
А птичка взвилась, как будто стрела,
И в небе сокрылась, была не была.
Вздохнул добрый инок и в кельи спешить,
Казалось ему час в отлучке он был.
Боится что он опоздает в пути,
Что к трапезе ждут, и пора бы прийти.
Но вот монастырь… Только чудно ему,
Что ограда не та - не доступна уму.
За оградою новая церковь видна,
И дивится - откуда взялася она?
Он стучит в ворота; Вот привратник идет,
Но ему незнаком: прежде был, да не тот.
Не поскает монаха в обитель его,
Ты чужой, не видал я лица твоего!!!
- «И тебя я не знаю!» - «Привратник я». - Нет.
Привратник здесь молод, ты-ж стар уж и сед.
Я вышел отсюда не болей, как час,
С чегоже здесь новый привратник у нас!
Или Спасов не здесь монастырь? - Он и есть.
- Так пойдиже к игумену дай омне весть!
И дивится привратник, игумена зовет,
И вот за игуменом весь причет идет.
Монах перед ним преклонился лицом,
Но только игумен ему не знаком.
Меж братiи также знакомого нет,
Он смотрит, он ищем своих - не найдет
Монах приключенья свои рассказал,
Ему с удивлением весь причем внимал.
И мудрый игумен пришельца спросил;
Какое он имя меж братии носил.
Антонием назван в монашестве я».
При мне был игумен - отец Илия.
И все изумились… По книгам глядят,
Нашли имена их… лет триста назат..
«Антоний в день Пасхи без вести пропал,
Так писано в книге! - игун сказал.
«Дивен Бог в чудесах!» так монах повторил,
И вдруг пред всеми свой вид изменил.
В нем виден был старец; взор юный угас,
Пред ним триста лет миновали как час.
Он пал и молился; два дня протекли,
Почол он и с честью его погребли…
Стих широко известный Я перекопировала его из тетрадки старообрядки в Прейли. Орфография источника сохранена.
Сказка эта (т.е. я не знаю, какой это жанр) есть в сборнике у Е. Райзе.
«Жили однажды в большой дружбе два товарища. Всегда они вместе изучали Гемару. Случилось, что один товарищ скончался. Оставшийся стал тогда один изучать Гемару. Когда он подрос, его засватали. По обычаю, в день хупы нельзя оставлять жениха одного. Но в ночь хупы, когда народ суетился, жених вышел на минуту на улицу. Едва он вышел, подошел к нему умерший товарищ и говорит ему: „Как поживаешь?“ - Вначале он испугался, но вскоре перестал пугаться и рассказал, что сегодня у него свадьба. Тогда товарищ ему говорит: „Идем со мною на минуту, покажу тебе, где я живу“. Отвечает он: „Как могу я уходить, когда скоро нужно отправиться к хупе?“. И ответил ему товарищ: „Все же, на минуту можешь уйти“. И пошли они за город и ввел его товарищ в очень красивый и богатый дом. На столе лежала Гемара. И говорит ему товарищ: „Попробуем, кто из нас лучше помнит учебу“. И сели они вдвоем за стол за учебу, и так просидели 150 лет.
Спустя 150 лет жених отправился назад к тестю, чтобы справить хупу, так как ему казалось, что все только случилось. Подошел он к дому тестя и видит: совершенно другой дом, перестроенный. Люди, города, когда они его увидели в старинной одежде за 150 лет, стали над ним смеяться. Тогда он вошел в дом спросить тестя и невесту. И стали все глядеть на него, как на сумасшедшего. Но на печи лежала старая бабушка. Услышав его слова, и как он назвал по имени своего тестя и невесту, она рассказала, что 150 лет тому назад произошел случай, когда жених исчез в ночь хупы. Когда он это услыхал, стал он просить бога и умер. И записали это в пинкос».
На самом деле это пост про то, как я устала, и мои мозги с трудом переключаются с одного материала на другой. И я, конечно же, ничего не успеваю.
Освятом Антонiи
Жил юный отшельник, он в келье молясь,
Священную книгу читал углубясь.
В той книге прочол он, что тысяща лет,
Как день перед Богом мелькнет и пройдет.
Монах пал в сомненье: стал думать отом,
Что тысячу лет не сравнять с одним днем.
Не верит; в священную книгу глядит,
И видит, что в келью вдруг птичка летит.
Вся блещет сияет, и прелесть для глаз,
Как яхонты перья, а пух как алмаз.
Когда же вдруг перья она распахнет,
То радугой светит, то златом сверкнет.
Прекрасная птичка в полете легка,
Быстрее и легче весны ветерка.
Летать уж устала, удвери сидит,
И радостно юный отшельник глядит.
Неслышно подходит, молчит, не дохнет,
Лишь только-б схатить, а она вдруг вспорхнет.
Она от него, а отшельник за ней,
И вот он выходит из кельи своей,
Идет за ограду и полем идет,
А птичка все свищет, как будто зовет.
Туда и сюда над цветами кружась,
Как звездочка, в воздухе светить носясь.
Но вот монастырь за пригорком исчез,
А инок за птичкой идет в тень древес.
И с ветки на ветку все птичка вперед,
Порхает, летает и сладко поет.
На дуба вершину присела она,
И пеньем чудесным вся роща полна.
Разстроеный сердце, в восторге душой,
Внимат безмолвно монах молодой.
И миг наслажденья боясь потерять,
Звук каждый он ловит и жаждет внимать.
Забылся… Отрадно забвенье его,
Не слышит, ни видет вокруг ничего.
Вдруг пенье умолкло; опомнился он.
Где-ж птичка певичка! Исчезла как сон.
А птичка взвилась, как будто стрела,
И в небе сокрылась, была не была.
Вздохнул добрый инок и в кельи спешить,
Казалось ему час в отлучке он был.
Боится что он опоздает в пути,
Что к трапезе ждут, и пора бы прийти.
Но вот монастырь… Только чудно ему,
Что ограда не та - не доступна уму.
За оградою новая церковь видна,
И дивится - откуда взялася она?
Он стучит в ворота; Вот привратник идет,
Но ему незнаком: прежде был, да не тот.
Не поскает монаха в обитель его,
Ты чужой, не видал я лица твоего!!!
- «И тебя я не знаю!» - «Привратник я». - Нет.
Привратник здесь молод, ты-ж стар уж и сед.
Я вышел отсюда не болей, как час,
С чегоже здесь новый привратник у нас!
Или Спасов не здесь монастырь? - Он и есть.
- Так пойдиже к игумену дай омне весть!
И дивится привратник, игумена зовет,
И вот за игуменом весь причет идет.
Монах перед ним преклонился лицом,
Но только игумен ему не знаком.
Меж братiи также знакомого нет,
Он смотрит, он ищем своих - не найдет
Монах приключенья свои рассказал,
Ему с удивлением весь причем внимал.
И мудрый игумен пришельца спросил;
Какое он имя меж братии носил.
Антонием назван в монашестве я».
При мне был игумен - отец Илия.
И все изумились… По книгам глядят,
Нашли имена их… лет триста назат..
«Антоний в день Пасхи без вести пропал,
Так писано в книге! - игун сказал.
«Дивен Бог в чудесах!» так монах повторил,
И вдруг пред всеми свой вид изменил.
В нем виден был старец; взор юный угас,
Пред ним триста лет миновали как час.
Он пал и молился; два дня протекли,
Почол он и с честью его погребли…
Стих широко известный Я перекопировала его из тетрадки старообрядки в Прейли. Орфография источника сохранена.
Сказка эта (т.е. я не знаю, какой это жанр) есть в сборнике у Е. Райзе.
«Жили однажды в большой дружбе два товарища. Всегда они вместе изучали Гемару. Случилось, что один товарищ скончался. Оставшийся стал тогда один изучать Гемару. Когда он подрос, его засватали. По обычаю, в день хупы нельзя оставлять жениха одного. Но в ночь хупы, когда народ суетился, жених вышел на минуту на улицу. Едва он вышел, подошел к нему умерший товарищ и говорит ему: „Как поживаешь?“ - Вначале он испугался, но вскоре перестал пугаться и рассказал, что сегодня у него свадьба. Тогда товарищ ему говорит: „Идем со мною на минуту, покажу тебе, где я живу“. Отвечает он: „Как могу я уходить, когда скоро нужно отправиться к хупе?“. И ответил ему товарищ: „Все же, на минуту можешь уйти“. И пошли они за город и ввел его товарищ в очень красивый и богатый дом. На столе лежала Гемара. И говорит ему товарищ: „Попробуем, кто из нас лучше помнит учебу“. И сели они вдвоем за стол за учебу, и так просидели 150 лет.
Спустя 150 лет жених отправился назад к тестю, чтобы справить хупу, так как ему казалось, что все только случилось. Подошел он к дому тестя и видит: совершенно другой дом, перестроенный. Люди, города, когда они его увидели в старинной одежде за 150 лет, стали над ним смеяться. Тогда он вошел в дом спросить тестя и невесту. И стали все глядеть на него, как на сумасшедшего. Но на печи лежала старая бабушка. Услышав его слова, и как он назвал по имени своего тестя и невесту, она рассказала, что 150 лет тому назад произошел случай, когда жених исчез в ночь хупы. Когда он это услыхал, стал он просить бога и умер. И записали это в пинкос».
На самом деле это пост про то, как я устала, и мои мозги с трудом переключаются с одного материала на другой. И я, конечно же, ничего не успеваю.