Сызранский расстрел в ночь на 16 июня 1918 года
Первые события начинавшейся гражданской войны для Сызрани прошли бескровно - восставший чехословацкий корпус в последние дни мая 1918 года прошел город по направлению к Самаре без боев, и после его ухода здесь восстановилась советская власть.
Но дело в том, что накануне прихода чехословаков, многие сызранские большевики выступали за то, чтобы не пропускать их через город. Телеграмма наркома Льва Троцкого, адресованная «всем совдепам от Пензы до Омска», требовала от них разоружать и заключать в лагеря военнопленных всех военнослужащих Чехословацкого корпуса, грозя за невыполнение этого предписания «тяжкой ответственностью». С этой целью было созвано общее собрание железнодорожных рабочих Сызрани, на котором им предложили участвовать в разоружении чехословаков. Но в ходе оживленного обсуждения было принято решение сопротивления не оказывать и пропустить чехословацкие эшелоны на восток. Видимо, эта точка зрения возобладала среди большинства сызранцев (скорее всего, в Сызрани просто здраво оценили свои возможности - у немногочисленных красногвардейских отрядов просто не было шансов против регулярных войск), поскольку 30 мая 1918 года Сызранский совдеп заключил с чехословацким командованием договор о пропуске восставших легионеров по железной дороге в сторону Самары. Так чехословаки прошли Сызрань без боев, ограничившись тем, что прихватили оружие с военного склада и увезли с собой в качестве заложника взятого в городе комиссара труда Израиля Берлинского.
Однако, теперь сызранским большевикам нужно было найти виновных в том, что директива Троцкого о разоружении мятежных чехословаков не была исполнена. Их поиском занялся председатель уездной «чрезвычайки» Иван Петрович Емельянов.
И.П. Емельянов
Этот уроженец с. Еремкино Сызранского уезда, начав свою трудовую жизнь помощником лавочника в Сызрани, затем долгое время жил и работал в других городах России - Подольске и Петрограде, где в 1913 вступил в ряды большевиков. А весной 1917 он вернулся в Сызрань, где возглавил уездный комитет РСДРП(б), после октября 1917 возглавлял уездный комиссариат финансов, общегородской штаб Красной гвардии и местную ЧК. С оппонентами Емельянов не церемонился. Известен случай, когда на своем собрании железнодорожники потребовали у представителей советской власти отчета о расходовании казенных денег и средств, конфискованных у буржуазии. В ответ Емельянов выхватил револьвер и «с прибавлением нецензурной брани, потрясая перед собранием оружием, ответил «вот вам отчет».
Со 2 по 5 июня были арестованы сызранские железнодорожники: Соловьев (помощник начальника станции Сызрань), машинист Михайлов, Урядов, Величко, Полынков, машинист Скрипачев, Гришин, Лапшинский. Их по доносу ж.д. служащих Агафонова, Маркеева, Баранникова и Васильева обвинили в контрреволюционной деятельности, неподчинении советской власти и содействии проезду чехословаков, заявленное арестованными ходатайство о допросе свидетелей с их стороны было проигнорировано. В сызранской тюрьме оказались и ряд других лиц, арестованных ЧК в период с 16 мая по 14 июня, в том числе председатель совета профсоюзов Сызрани и Сызранского уезда Галактионов, секретарь этого совета Карташев, книготорговец Сызрано-Вяземского вокзала Земченков, граждане Железнов, Костюшин, Сяпкаев, Шапошников, Селиванов, Иверский, Балакин, Савчик, Стахурский, бывший офицер Поддуев и германские военнопленные Зигнус и Гераман. Некоторые из них допрашивались в тюрьме инспектором ЧК Клявсом, остальных не допрашивали и обвинения не предъявляли.
В ночь с 15 на 16 июня начальник уездной тюрьмы Федотов был разбужен звонком по телефону, ему сообщили, что в тюрьму приедет комиссар юстиции. Он оделся, вооружился и отправился в тюремную контору, где в телефонном разговоре Емельянов сообщил ему, что комиссар юстиции приедет «разгружать тюрьму».
Примерно через 20 минут к тюрьме подъехали два автомобиля, легковой и грузовой. Из первого вышли председатель Сызранской ЧК Емельянов, комиссар юстиции Лазда, инспектор ЧК Контремович, член ЧК Фролов-Тунельский и еще один человек, которого начальник тюрьмы не знал. Войдя в контору тюрьмы, Емельянов приказал Федотову выдать ему всех политических арестованных, числящихся за ЧК. Таковых оказалось 23 (они перечислены выше). Их разбудили и вывели из тюрьмы, Емельянов при принятии арестованных выдал соответствующую расписку начальнику тюрьмы.
Затем арестантов посадили в грузовой автомобиль под охраной вооруженных мадьяров и повезли к Усть-Двинским казармам, где автомобили остановились. Около одной из казарм стоял отряд вооруженных красноармейцев, к которому подошли вышедшие из машины Емельянов и другие чекисты. Они потребовали от красноармейцев расстрелять арестованных, но те отказались это сделать, запросив обосновать данное требование. Емельянов спорить не стал, заявив, что «здесь неподходящее место для расстрела», после чего приказал везти арестованных в ЧК, поехав в легковом автомобиле впереди. Вместо «чрезвычайки» автомобили остановились возле казенного винного склада.
Там всем арестованным приказали выйти из машины и пройти во двор, где уже стояла вооруженная охрана из мадьяр. Затем арестантов привели в подвал т.н. «жилого дома» винного склада. Вместе с ними туда вошли Емельянов, Контремович и другие чекисты. Все они были вооружены, так, Емельянов имел при себе винтовку, револьвер и бомбу на поясе. Прислуга машиниста Трофимова, жившая рядом, в ту ночь выходила во двор и видела спускавшихся в подвал жилого дома винного склада четверых человек, в одном из которых она признала помощника комиссара винного склада Карла Максона, а также видела недалеко от двери подвала несколько вооруженных людей.
В подвале арестованным приказали построиться в два ряда, их пересчитали и приказали подвинуться ближе к стене. Машинист Скрипачев (член РСДРП) обратился к Емельянову с вопросом: «Товарищ Емельянов, что Вы хотите с нами сделать?». Вместо ответа Емельянов первым выстрелил в арестованных, после чего стали стрелять другие. Подвал наполнился пороховым дымом, слышались стоны и крики расстреливаемых, которые падали друг на друга. Когда все арестованные, как думал Емельянов, были убиты, он зажег спичку и приказал мадьярам перевернуть трупы лицами вверх, после чего трижды выстрелил в груду трупов со словами: «Вот вам и Емельянов!». Затем мадьяры стали наносить по трупам удары шашками и прикладами, добивая живых. После этого Емельянов со свитой ушли, перед этим Емельянов приказал в 11 часов бросить убитых в Волгу. Подвал закрыли, а у входа поставили часового-мадьяра.
Но убитыми оказались не все. Выжили Галактионов, машинист Михайлов, Урядов, Железнов, газетчик Земченков и еще один неизвестный. Они начали обсуждать план побега, и через другую комнату подвала сумели выбраться на первый этаж здания, а оттуда в окно бежать во двор склада, и затем через забор на улицу. Надо сказать, что им при побеге помог часовой-мадьяр, который открыл окно, через которое выжившие сумели бежать.
На следующий день 16 июня служащие винного склада наблюдали вооруженную охрану вокруг жилого дома, на вопросы караульные не отвечали и приказывали лишь около жилого дома не останавливаться, во двор никого не впускали.
Вечером 16 июня винный склад разграбили уходившие красноармейцы, а утром 17 июня в Сызрань вошли войска Каппеля - горожане, узнав о кровавой расправе, учиненной Емельяновым над их земляками, отказались защитить советскую власть. Дверь расстрельного подвала, запертая ружейным шомполом, была открыта и все увидели трупы чекистских жертв. Убитыми оказались 17 человек, пол был покрыт грязью, перемешанной с кровью, ощущался трупный запах, на полу валялись стреляные гильзы, на стенах подвала были заметны следы от пуль, от них же кое-где осыпалась штукатурка. Место убийства было сфотографировано, трупы убитых извлекли из подвала, обмыли, привели в порядок и сфотографировали.
Имена некоторых убитых той ночью можно найти в метрических книгах церквей Сызрани за 1918 год. Вот запись из МК Покровской церкви об убитых гражданине Сызрани Евфимии Федоровиче Лапшинском и неизвестном
На этой странице из МК Петропавловской церкви - записи о расстрелянных крестьянине деревни Хитровой Богородицкого уезда Тульской губ. Алексее Зотовиче Полынкове, мещанах города Городище Пензенской губ. Петре Васильевиче Соловьеве и Сергее Ивановиче Скрипачеве и корнете 5-го Уланского Литовского полка Николае Александровиче Поддуеве
Вот запись из МК Всехсвятской кладбищенской церкви о машинисте депо Сызрань-Вяземской железной дороги Самсоне Ивановиче Величко, где в графе «От чего умер» так и написано : «разстрелян большевиками».
Еще одна запись из МК того же храма о сызранском мещанине Иване Романовиче Гришине, который «убит большевиками»
Сызранский расстрел негативно сказался на репутации советской власти. Многие сызранские рабочие и простые обыватели, узнав об этом событии, встали на сторону Комуча и пополнили ряды Народной армии. Как сказал в своем выступлении 4 июля 1918 года на рабочей конференции в Самаре сызранец Казиков «когда мы узнали об этом, мы не могли не встать все на защиту Сызрани от советской власти, ибо мы знаем, что участь 17 растерзанных сызранцев разделим мы все; разделите ее и вы, если не встанете на свою защиту». Одним из первых в боях с большевиками погиб председатель Сызранского комитета защиты Учредительного Собрания Галактионов, выживший в бойне в подвале. 10 июля он пошел впереди атакующих большевистские силы сызранцев и был сражен вражеской пулей. Впоследствии сызранские каппелевцы были в рядах последних борцов с большевиками, защищая от них Сибирь и Дальний Восток до конца 1922 года. Меньшевики, многие из которых поначалу сохраняли нейтралитет, после расстрела своих однопартийцев Скрипачева и Величко, также в своем большинстве перешли в лагерь сторонников Комуча. И никто в Сызрани не заступился за расстреливаемых большевиков - комиссаров Берлинского, Булыгина, Крюкова, Скворцова и других. Первую кровь в городе пролили именно большевики в ночь на 16 июня в подвале жилого дома винного склада, и их расстрелы теперь казались сызранцам неким возмездием за совершенное. Необходимо отметить, что Емельянов этой бессудной расправой нарушил Постановление 1-й Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий об организации и основных задачах деятельности чрезвычайных комиссий, которое не предоставляло на тот момент уездным ЧК права применения смертной казни. Фактически он повел себя как бандит и беспредельщик. Но Иван Емельянов наказания не понес - он скончался в сентябре 1918 от туберкулеза в Инзе. В его честь в Сызрани назвали улицу. А о кровавой драме, происшедшей 102 года назад, напоминают лишь заброшенные здания бывшего казенного винного склада, в одном из которых она и разыгралась.
Вероятно, это двухэтажное здание на заднем плане и есть жилой дом, где произошли эти драматические события.
