Фантастическая любовь
Иногда книгу стоит читать ради послесловия. Удивительно земной, но от этого еще более неожиданный конец "Хроник Дюны" Фрэнка Герберта. Я уже очень давно не читала фантастику, тем более ту, что "прошла" в подростковом возрасте. Взяла сразу последний том, все как обычно: тираны, песчаные черви, кланы. Вот только это послесловие... посмертное, но одновременно такое живое. Автор написал его на следующее утро после ухода жены.
"Я отнюдь не хочу сказать, что наше супружество было сплошной эйфорией. бывали моменты скуки, страха и боли. Но у нас всегда находилось время для смеха. Даже в свои последние дни Бев находила силы, чтобы улыбнуться и похвалить меня за то, что я удачно положил ее на подушки, или облегчил ей боль нежным массажем, или делал для нее то, что сама она не могла больше делать из-за болезненной слабости.
В свои последние дни она не позволяла прикасаться к себе никому, кроме меня. Наше супружество было, однако, полно такой любви, что сама Бев говорила, что, когда я делаю для нее самые интимные вещи, у нее создается впечатление, что она делает их сама. Хотя мне приходилось делать для нее то, что родители обычно делают для своих младенцев, она не чувствовала себя уязвленной и не считала, что этим я ущемляю ее достоинство. Когда я поднимал ее, чтобы перестелить постель или помыть ее, она доверчиво обнимала меня за шею, а ее голова, как это было всегда, уютно укладывалась в ложбинку у меня на плече."
Десять страниц этого послесловия легко смыли впечатление от всех "Хроник". Выходит, что вся многословная философия отодвигается на второй план перед напором простых человеческих чувств. Кажется, даже самые великие из фантастов, в душе это признавали)
"Я отнюдь не хочу сказать, что наше супружество было сплошной эйфорией. бывали моменты скуки, страха и боли. Но у нас всегда находилось время для смеха. Даже в свои последние дни Бев находила силы, чтобы улыбнуться и похвалить меня за то, что я удачно положил ее на подушки, или облегчил ей боль нежным массажем, или делал для нее то, что сама она не могла больше делать из-за болезненной слабости.
В свои последние дни она не позволяла прикасаться к себе никому, кроме меня. Наше супружество было, однако, полно такой любви, что сама Бев говорила, что, когда я делаю для нее самые интимные вещи, у нее создается впечатление, что она делает их сама. Хотя мне приходилось делать для нее то, что родители обычно делают для своих младенцев, она не чувствовала себя уязвленной и не считала, что этим я ущемляю ее достоинство. Когда я поднимал ее, чтобы перестелить постель или помыть ее, она доверчиво обнимала меня за шею, а ее голова, как это было всегда, уютно укладывалась в ложбинку у меня на плече."
Десять страниц этого послесловия легко смыли впечатление от всех "Хроник". Выходит, что вся многословная философия отодвигается на второй план перед напором простых человеческих чувств. Кажется, даже самые великие из фантастов, в душе это признавали)