КАК РАСПОЗНАТЬ ОЧЕРЕДНУЮ МАНИЮ ?
В конце восьмидесятых и девяностых психиатрическая профессия увлеклась терапией «восстановленной памяти», которая была задумана в США, но также захватила и Европу. По мнению практикующих этот подход терапевтов, пациенты, подвергшиеся сексуальному насилию в детстве, естественным образом подавляют любые воспоминания о своих страданиях как слишком болезненные, но использование специальных методов позволяет восстановить эти ужасные переживания и таким образом исцелить травму пациентов. По мере того, как обилие книг, статей и документальных фильмов способствовало росту интереса к этой методике, бесчисленное количество взрослых «вспомнили» жестокое обращение в раннем детстве, обычно со стороны родителей, в том числе и действия сексуального характера. Последовали обвинения и разводы.
Оглядываясь назад, теперь признано, что терапевты часто имплантировали эти «воспоминания» своим внушаемым пациентам. Возвращенная память представляла собой социальную манию, то есть моральную панику или массовую истерию. В агонии народного бреда многие люди находили это упражнение в психической археологии вполне убедительным (и немало возбуждающим). В течение нескольких лет восстановленные воспоминания даже принимались в качестве фактических показаний в американских судах. Лишь издалека эта грязная психологическая ловушка выглядит сумасшедшей.
Для меня примерно с 2012 года все более тревожным является факт сильной восприимчивости общества к коллективным расстройствам, которые в цифровую эпоху могут распространяться и закрепляться с тревожной скоростью. Чтобы исследовать тревожный феномен общественной лихорадки, часто разрушительный, но редко оспариваемый на пике своего развития, в своем последнем романе «Мания» я придумал свой собственный вариант развития событий. Внезапно все признают, что все люди одинаково умны, а «когнитивная дискриминация» - это «последняя великая борьба за гражданские права». Другими словами, глупостей не бывает. Поскольку это утверждение само по себе глупо, моя выдуманная мания кажется уместной.
За удивительно короткий промежуток времени в 10 лет я насчитал четыре реальных коллективных увлечения: трансгендеризм, #MeToo, карантин из-за Covid (который породил помешательство на масках и вакцинах) и Black Lives Matter. Я также беспокоюсь, что мы уже охвачены социальной манией номер пять.
Возьмите трансгендеризм. Не так давно расстройство гендерной идентичности было чрезвычайно редким психиатрическим диагнозом, в основном ограничивавшимся мужчинами. Внезапно, примерно в 2012 году - вслед за успешной кампанией за права геев и однополые браки, - на наши экраны вышло множество телевизионных документальных фильмов о маленьких мальчиках, которые носили платья и играли в куклы. Перенесемся в настоящее: именованный диагноз увеличился на тысячи процентов по всему Западу и теперь в значительной степени касается девочек. Учителя говорят малышам, что они должны решить, кто они: девочка, мальчик или что-то среднее. Мы подвергаем детей воздействию мощных, изменяющих жизнь экспериментальных препаратов и хирургическим путем удаляем здоровые груди и гениталии, даже ценой постоянной сексуальной дисфункции и бесплодия. «Некоторые люди рождаются не в том теле» стало трюизмом, который с медицинской точки зрения звучит так же правдоподобно, как френология или кровопускание.
Социальная мания демонстрирует несколько последовательных характеристик. Прежде всего, до определенного времени это никогда не казалось социальной манией. В разгар всеобщей озабоченности ее предписания просто кажутся истиной. Например: мужественность токсична; практически все женщины подвергались сексуальным пыткам и злоупотреблению властью со стороны мужчин; в отношении любых обвинений, которые они выдвигают, какими бы надуманными и мелочными они ни были, женщинам нужно верить. Или: Covid-19 настолько смертелен и представляет такую угрозу для нашей выносливости как вида, что у нас нет другого выбора, кроме как остановить всю нашу экономику и отказаться от всех наших гражданских свобод, чтобы сдержать болезнь. Или: все западные страны являются «системно расистскими»; все белые люди генетически расисты; вся полиция расистская (даже если она чернокожая), и поэтому следует снизить ее финансирование или полностью упразднить; Единственное средство от «структурного расизма» - это антимеритократические, сверхкомпенсационные расовые квоты при приеме на работу и при поступлении в учебные заведения.
Хотя семена мании зачастую были посажены раньше, для большинства обычных людей она возникает из ниоткуда. За считанные месяцы трансгендеризм превратился в культурный фетиш. После того, как один полноценный урод был разоблачен как серийный сексуальный насильник, #MeToo распространился в Твиттере, как картофельная гниль. Буквально за одну ночь граждане в марте 2020 года сочли само собой разумеющимся, что их «либеральные демократии» могут обоснованно отказать им в свободе передвижения, собраний, ассоциаций, печати и даже слова, в то время как многие стали ревностными сторонниками хаотичных, деспотических, а иногда и просто глупых новых идей. Всего несколько дней потребовалось после смерти Джорджа Флойда, чтобы спровоцировать массовые марши протеста по всему миру. Эта гиперболическая реакция на единственное незаслуженное убийство в одном американском городе среднего размера была частично подпитана сдерживаемым разочарованием населения, находившегося под домашним арестом во время Covid. Но если корейцы толпятся по улицам Сеула, скандируя: «Жизни черных имеют значение!» когда в стране почти не было чернокожих, или британцы, скандирующие «Руки вверх, не стреляйте!», когда их полиция безоружна... Все эти недавние примеры иллюстрируют, как моральная паника стала более интернациональной по своему масштабу, чем когда-либо прежде.
Мании подпитываются эмоциями. Культ трансгендеризма извлек выгоду из нашего стремления казаться просвещенными и сострадательными. Он был представлен как следующий логический шаг после прав геев. Движение играет на нашем стремлении чувствовать себя ультрасовременными. #MeToo одновременно подпитывал и пропагандировал негодование, жалость к себе и месть; противодействуя злоупотреблениям властью, это побуждало некоторых женщин злоупотреблять собственной властью, чтобы разрушить жизни мужчин. Карантинные ограничения вызвали первобытный ужас перед смертью и заражением, когда мы стали рассматривать других людей просто как переносчиков болезней. BLM стимулировал зарождающиеся христианские склонности к чувству вины и покаянию даже в светском мире, одновременно предлагая чернокожим людям возможность выплеснуть разочарование, самодовольную ярость и даже ненависть. Все мании процветают на нашем желании быть включенным в наше собственное стадо и на нашей тревоге по поводу изгнания - или, если хотите, того, что нас оставят без стада.
Потому что настоящая мания не терпит инакомыслия. В ее тисках все верят в одно и то же, говорят одно и то же и даже используют один и тот же язык. Квазирелигиозный пыл заставляет любого, кто находится за пределами сферы общей одержимости, выглядеть еретиком, опасным, безумным или откровенно злым. Противники карантина были убийцами бабушек; непривитые были изгоями, которым нельзя было разрешать летать, питаться вне дома или получать медицинскую помощь, в то время как некоторые утверждали, что «противников прививок» следует сажать в тюрьму или казнить. Их риторика и аффекты часто жестокие, трансактивисты изображают критиков как убийц; Не так давно одно-единственное обескураживающее слово об искалечении детей означало бы конец вашей карьеры. (В целях самозащиты я держал свой журналистский рот на замке добрых четыре года; большинство журналистов до сих пор благоразумно следуют обету молчания). Женщины, выражавшие сомнения по поводу неизбирательного распространения #MeToo, были предателями своего пола. В 2020 году вас могли уволить даже за твит «Все жизни имеют значение».
Мании склонны приобретать все более крайние формы, накапливая все больше жертв, прежде чем разрушиться из-за своих противоречий. Показательные суды Сталина, поля смерти в Камбодже, культурная революция Мао, нацизм; евгеническое движение на Западе (о котором мы любим забывать), ярость по поводу лоботомии и паранойя по поводу сатанизма в детских садах и заражение множественным расстройством личности в девяностые годы - все эти ошибочные увлечения только усугублялись, прежде чем взорваться.
Большинство маний имеют крайне вредоносный характер. Трансдвижение исказило начальное школьное образование, свело с ума нашу культуру путаницей в отношении биологической реальности, обрекло тысячи детей на болезненные операции и побочные эффекты фармацевтических препаратов, посягнуло на частную жизнь женщин и развратило женский спорт. #MeToo заразила отношения между полами таким недоверием, что одна только эта инициатива, возможно, снизила уровень рождаемости на Западе, одновременно разрушив карьеры бесчисленного количества мужчин, чьи грехи были в лучшем случае простительными. Блокировки из-за Covid разрушили нашу экономику, усилили инфляцию и привели к взрывному росту государственного долга, одновременно нанося ущерб перспективам поколения школьников. BLM усугубил расовую вражду, демонизировал меритократию и воспитал расточительный, паразитирующий управленческий класс силовиков DEI, от которых будет трудно избавиться.
Однако и священники, и последователи моральной паники движимы благими намерениями. Они искренне верят, что выполняют дело Божье. Агрессивно-добродетельное «пробуждение» - это один большой клубок мании.
Некоторые истерики умирают легче, чем другие. Тем не менее, социальное безумие редко утихает из-за того, что его агитаторы заявляют, что они запутались, точно так же, как массы простых людей, охваченные этим расстройством, редко признают, что были сбиты с пути. Все просто идут дальше, только чтобы быть поглощенными чем-то другим.
Редко бывает определенная точка, в которой мания развенчивается (за исключением мировой войны или контрреволюции). Мало кто откажется от своих действий, а тем более извинится перед жертвами своих эксцессов. Наступает забавная амнезия, поскольку забывчивость приятнее стыда. Китайцы просто вычеркнули культурную революцию из своих книг по истории. Иногда, когда люди, находящиеся за пределами догматического пузыря, возбуждают уголовное дело, к ответу привлекаются сторонники полной чуши. У нас был Нюрнберг и запоздалый процесс над Пол Потом в Камбодже. Напротив, фарсовое расследование Covid в Великобритании проводится тем же учреждением, которое оно расследует. Последующий отчет может критиковать отдельных политиков за то, что они не ввели карантин раньше, но в нем не может быть сделан вывод о том, что карантин был катастрофической ошибкой, чтобы не оказаться замешанными практически все наверху.
Как только мании утихают, большинство людей делают вид, что никогда не верили во все это. Заразившись Covid пять или шесть раз после вакцинации, фанатики с многократно усиленной мРНК не склонны афишировать свое злобное осуждение непривитых всего два или три года назад - так же, как пациенты с восстановленной памятью не склонны афишировать, что они разрушили свои отношения с их родителями из-за ошибочной психиатрической причуды. Нам нравится думать, что мы «современны» (а какие народы в настоящее время когда-либо считали себя иначе?) и что мы основываем свои убеждения на фактах. Но мы, как и прежде, стали жертвами массовых заблуждений.
Соответственно, как насчет мании номер пять? Это не мания; это просто правда: проверьте. Внезапно кажется, что это все, о чем говорят все в средствах массовой информации, и они используют один и тот же язык: проверьте. Это основано на эмоциях: проверьте. Они не терпят инакомыслия, отказываются признать, что дебаты вообще возможны, и презирают всех скептиков как злых «отрицателей», которые приведут к концу света: проверьте. Это зловредно, становится все более крайним и движимо благими намерениями: проверьте. Я не собираюсь вступать здесь в спор, но эскалация истерии по поводу изменения климата - или климатической «чрезвычайной ситуации», климатического «кризиса» или климатического «краха» - демонстрирует все маркеры очередной мании, не так ли?
Автор: Лайонел Шрайвер - журналист и обозреватель The Spectator
Источник: How to spot the next mania Each new panic follows the same playbook
Оглядываясь назад, теперь признано, что терапевты часто имплантировали эти «воспоминания» своим внушаемым пациентам. Возвращенная память представляла собой социальную манию, то есть моральную панику или массовую истерию. В агонии народного бреда многие люди находили это упражнение в психической археологии вполне убедительным (и немало возбуждающим). В течение нескольких лет восстановленные воспоминания даже принимались в качестве фактических показаний в американских судах. Лишь издалека эта грязная психологическая ловушка выглядит сумасшедшей.
Для меня примерно с 2012 года все более тревожным является факт сильной восприимчивости общества к коллективным расстройствам, которые в цифровую эпоху могут распространяться и закрепляться с тревожной скоростью. Чтобы исследовать тревожный феномен общественной лихорадки, часто разрушительный, но редко оспариваемый на пике своего развития, в своем последнем романе «Мания» я придумал свой собственный вариант развития событий. Внезапно все признают, что все люди одинаково умны, а «когнитивная дискриминация» - это «последняя великая борьба за гражданские права». Другими словами, глупостей не бывает. Поскольку это утверждение само по себе глупо, моя выдуманная мания кажется уместной.
За удивительно короткий промежуток времени в 10 лет я насчитал четыре реальных коллективных увлечения: трансгендеризм, #MeToo, карантин из-за Covid (который породил помешательство на масках и вакцинах) и Black Lives Matter. Я также беспокоюсь, что мы уже охвачены социальной манией номер пять.
Возьмите трансгендеризм. Не так давно расстройство гендерной идентичности было чрезвычайно редким психиатрическим диагнозом, в основном ограничивавшимся мужчинами. Внезапно, примерно в 2012 году - вслед за успешной кампанией за права геев и однополые браки, - на наши экраны вышло множество телевизионных документальных фильмов о маленьких мальчиках, которые носили платья и играли в куклы. Перенесемся в настоящее: именованный диагноз увеличился на тысячи процентов по всему Западу и теперь в значительной степени касается девочек. Учителя говорят малышам, что они должны решить, кто они: девочка, мальчик или что-то среднее. Мы подвергаем детей воздействию мощных, изменяющих жизнь экспериментальных препаратов и хирургическим путем удаляем здоровые груди и гениталии, даже ценой постоянной сексуальной дисфункции и бесплодия. «Некоторые люди рождаются не в том теле» стало трюизмом, который с медицинской точки зрения звучит так же правдоподобно, как френология или кровопускание.
Социальная мания демонстрирует несколько последовательных характеристик. Прежде всего, до определенного времени это никогда не казалось социальной манией. В разгар всеобщей озабоченности ее предписания просто кажутся истиной. Например: мужественность токсична; практически все женщины подвергались сексуальным пыткам и злоупотреблению властью со стороны мужчин; в отношении любых обвинений, которые они выдвигают, какими бы надуманными и мелочными они ни были, женщинам нужно верить. Или: Covid-19 настолько смертелен и представляет такую угрозу для нашей выносливости как вида, что у нас нет другого выбора, кроме как остановить всю нашу экономику и отказаться от всех наших гражданских свобод, чтобы сдержать болезнь. Или: все западные страны являются «системно расистскими»; все белые люди генетически расисты; вся полиция расистская (даже если она чернокожая), и поэтому следует снизить ее финансирование или полностью упразднить; Единственное средство от «структурного расизма» - это антимеритократические, сверхкомпенсационные расовые квоты при приеме на работу и при поступлении в учебные заведения.
Хотя семена мании зачастую были посажены раньше, для большинства обычных людей она возникает из ниоткуда. За считанные месяцы трансгендеризм превратился в культурный фетиш. После того, как один полноценный урод был разоблачен как серийный сексуальный насильник, #MeToo распространился в Твиттере, как картофельная гниль. Буквально за одну ночь граждане в марте 2020 года сочли само собой разумеющимся, что их «либеральные демократии» могут обоснованно отказать им в свободе передвижения, собраний, ассоциаций, печати и даже слова, в то время как многие стали ревностными сторонниками хаотичных, деспотических, а иногда и просто глупых новых идей. Всего несколько дней потребовалось после смерти Джорджа Флойда, чтобы спровоцировать массовые марши протеста по всему миру. Эта гиперболическая реакция на единственное незаслуженное убийство в одном американском городе среднего размера была частично подпитана сдерживаемым разочарованием населения, находившегося под домашним арестом во время Covid. Но если корейцы толпятся по улицам Сеула, скандируя: «Жизни черных имеют значение!» когда в стране почти не было чернокожих, или британцы, скандирующие «Руки вверх, не стреляйте!», когда их полиция безоружна... Все эти недавние примеры иллюстрируют, как моральная паника стала более интернациональной по своему масштабу, чем когда-либо прежде.
Мании подпитываются эмоциями. Культ трансгендеризма извлек выгоду из нашего стремления казаться просвещенными и сострадательными. Он был представлен как следующий логический шаг после прав геев. Движение играет на нашем стремлении чувствовать себя ультрасовременными. #MeToo одновременно подпитывал и пропагандировал негодование, жалость к себе и месть; противодействуя злоупотреблениям властью, это побуждало некоторых женщин злоупотреблять собственной властью, чтобы разрушить жизни мужчин. Карантинные ограничения вызвали первобытный ужас перед смертью и заражением, когда мы стали рассматривать других людей просто как переносчиков болезней. BLM стимулировал зарождающиеся христианские склонности к чувству вины и покаянию даже в светском мире, одновременно предлагая чернокожим людям возможность выплеснуть разочарование, самодовольную ярость и даже ненависть. Все мании процветают на нашем желании быть включенным в наше собственное стадо и на нашей тревоге по поводу изгнания - или, если хотите, того, что нас оставят без стада.
Потому что настоящая мания не терпит инакомыслия. В ее тисках все верят в одно и то же, говорят одно и то же и даже используют один и тот же язык. Квазирелигиозный пыл заставляет любого, кто находится за пределами сферы общей одержимости, выглядеть еретиком, опасным, безумным или откровенно злым. Противники карантина были убийцами бабушек; непривитые были изгоями, которым нельзя было разрешать летать, питаться вне дома или получать медицинскую помощь, в то время как некоторые утверждали, что «противников прививок» следует сажать в тюрьму или казнить. Их риторика и аффекты часто жестокие, трансактивисты изображают критиков как убийц; Не так давно одно-единственное обескураживающее слово об искалечении детей означало бы конец вашей карьеры. (В целях самозащиты я держал свой журналистский рот на замке добрых четыре года; большинство журналистов до сих пор благоразумно следуют обету молчания). Женщины, выражавшие сомнения по поводу неизбирательного распространения #MeToo, были предателями своего пола. В 2020 году вас могли уволить даже за твит «Все жизни имеют значение».
Мании склонны приобретать все более крайние формы, накапливая все больше жертв, прежде чем разрушиться из-за своих противоречий. Показательные суды Сталина, поля смерти в Камбодже, культурная революция Мао, нацизм; евгеническое движение на Западе (о котором мы любим забывать), ярость по поводу лоботомии и паранойя по поводу сатанизма в детских садах и заражение множественным расстройством личности в девяностые годы - все эти ошибочные увлечения только усугублялись, прежде чем взорваться.
Большинство маний имеют крайне вредоносный характер. Трансдвижение исказило начальное школьное образование, свело с ума нашу культуру путаницей в отношении биологической реальности, обрекло тысячи детей на болезненные операции и побочные эффекты фармацевтических препаратов, посягнуло на частную жизнь женщин и развратило женский спорт. #MeToo заразила отношения между полами таким недоверием, что одна только эта инициатива, возможно, снизила уровень рождаемости на Западе, одновременно разрушив карьеры бесчисленного количества мужчин, чьи грехи были в лучшем случае простительными. Блокировки из-за Covid разрушили нашу экономику, усилили инфляцию и привели к взрывному росту государственного долга, одновременно нанося ущерб перспективам поколения школьников. BLM усугубил расовую вражду, демонизировал меритократию и воспитал расточительный, паразитирующий управленческий класс силовиков DEI, от которых будет трудно избавиться.
Однако и священники, и последователи моральной паники движимы благими намерениями. Они искренне верят, что выполняют дело Божье. Агрессивно-добродетельное «пробуждение» - это один большой клубок мании.
Некоторые истерики умирают легче, чем другие. Тем не менее, социальное безумие редко утихает из-за того, что его агитаторы заявляют, что они запутались, точно так же, как массы простых людей, охваченные этим расстройством, редко признают, что были сбиты с пути. Все просто идут дальше, только чтобы быть поглощенными чем-то другим.
Редко бывает определенная точка, в которой мания развенчивается (за исключением мировой войны или контрреволюции). Мало кто откажется от своих действий, а тем более извинится перед жертвами своих эксцессов. Наступает забавная амнезия, поскольку забывчивость приятнее стыда. Китайцы просто вычеркнули культурную революцию из своих книг по истории. Иногда, когда люди, находящиеся за пределами догматического пузыря, возбуждают уголовное дело, к ответу привлекаются сторонники полной чуши. У нас был Нюрнберг и запоздалый процесс над Пол Потом в Камбодже. Напротив, фарсовое расследование Covid в Великобритании проводится тем же учреждением, которое оно расследует. Последующий отчет может критиковать отдельных политиков за то, что они не ввели карантин раньше, но в нем не может быть сделан вывод о том, что карантин был катастрофической ошибкой, чтобы не оказаться замешанными практически все наверху.
Как только мании утихают, большинство людей делают вид, что никогда не верили во все это. Заразившись Covid пять или шесть раз после вакцинации, фанатики с многократно усиленной мРНК не склонны афишировать свое злобное осуждение непривитых всего два или три года назад - так же, как пациенты с восстановленной памятью не склонны афишировать, что они разрушили свои отношения с их родителями из-за ошибочной психиатрической причуды. Нам нравится думать, что мы «современны» (а какие народы в настоящее время когда-либо считали себя иначе?) и что мы основываем свои убеждения на фактах. Но мы, как и прежде, стали жертвами массовых заблуждений.
Соответственно, как насчет мании номер пять? Это не мания; это просто правда: проверьте. Внезапно кажется, что это все, о чем говорят все в средствах массовой информации, и они используют один и тот же язык: проверьте. Это основано на эмоциях: проверьте. Они не терпят инакомыслия, отказываются признать, что дебаты вообще возможны, и презирают всех скептиков как злых «отрицателей», которые приведут к концу света: проверьте. Это зловредно, становится все более крайним и движимо благими намерениями: проверьте. Я не собираюсь вступать здесь в спор, но эскалация истерии по поводу изменения климата - или климатической «чрезвычайной ситуации», климатического «кризиса» или климатического «краха» - демонстрирует все маркеры очередной мании, не так ли?
Автор: Лайонел Шрайвер - журналист и обозреватель The Spectator
Источник: How to spot the next mania Each new panic follows the same playbook