КУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕКСТ в ВОЕННОЕ и МИРНОЕ ВРЕМЯ
В ходе Второй мировой войны неоднократно возникали проблемы, связанные с различием японской и североамериканской культур. Так, на совещании Совета Министров Японии 5 сентября 1941 г. решался вопрос о нападении Японии на США. Император Хирохито, как лицо божественное и в мирских делах не участвующее, молча наблюдал за дискуссией - он был как бы воплощением совести присутствующих. Вдруг, вопреки протоколу, император нарушил молчание. Встав, он пропел песню, написанную его дедушкой: «Неистовый шторм и бушующие волны не нарушат тишину и покой моря». Закончив, он снова сел, и остаток совещания, как ему и подобало, провел в молчании.
По окончании войны во время трибунала над военными преступниками встал вопрос: несет ли император ответственность за решение Японии атаковать флот США? Специальная судебная коллегия должна была решить: был его поступок проявлением одобрения или осуждения плана разгрома американской морской базы в Перл Харборе? Этого американским юристам установить так и не удалось, и, за недостаточностью улик, Хирохито был объявлен невиновным. Такое решение весьма удовлетворило генерала Макартура, возглавившего послевоенное восстановление японской государственности. Ведь император был символом нации, без которого ее возрождение было бы немыслимо.
26 июля 1945 г. Великобритания, США и Китай в Потсдамской декларации потребовали от Японии безоговорочной капитуляции, угрожая японской армии «быстрым и полным уничтожением». Когда текст декларации был зачитан перед представителями правительства и командования Японии, те молча встали и покинули помещение. Союзная коалиция восприняла это как отказ, и боевые действия были возобновлены. Сегодня же некоторые культурологи высказывают предположение, что поступок японского руководства, скорее, означал признание ими собственного поражения. Возможная причина недоразумения заключалась в конфликте представлений о гордости в североамериканской индивидуалистической культуре (именно таким предполагался мотив действия японцев) и о чести в японской дигнитивной культуре (от английского dignity, достоинство), ставящей высшим приоритетом «сохранить лицо».
Впоследствии генерал Макартур возлагал большие надежды на роль Писания в послевоенном преобразовании японской нации. «Библии дешевле, чем бомбы, - говорил он. - Наша задача: чтобы в каждый японский дом попала Библия». Однако чаяния эти оказались тщетны. Эффект оказался обратным. Проблема заключалась в том, что в американской культуре принято ходить дома в обуви, и капелланы входили в жилища японцев, не разуваясь.
Каждой культуре присущи свои иррациональные подсознательные представления о сакральной чистоте. Для среднего американца пол - нечист по определению, и, скажем, упавший на пол кусок хлеба тут же отправляется в мусорник, как оскверненный. В Восточной Европе к полу отношение нейтральное - с упавшей на него едой поступают по ситуации, а обувь снимают, чтобы грязь в дом не нанести. Если бы американец зашел в обуви к нам домой, это было бы, как если бы у него в доме топтались в обуви по дивану. Для японца же пол жилища свят! Ходить по нему в обуви все равно, как если бы у американца попирали ботинками праздничную скатерть на обеденном столе. В представлении японцев капелланы оскверняли их жилища, и оставленная ими Библия становилась символом этого осквернения.
Понимание культурного контекста слушателей крайне важно для правильной контекстуализации Благой Вести! Так, когда апостол вел дискуссии с философами на рыночной площади в Афинах, «одни говорили: “что хочет сказать этот суеслов?”, а другие: “кажется, он проповедует о чужих божествах”, потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение» (Деяния 17:18). В этом случае мы имеем дело с двойным недопониманием контекста. Во-первых, Павел недооценил систему понятий своих слушателей. С другой стороны, не принял ее во внимание и переводчик Библии. Поэтому в русском варианте текста суть недоразумения остается неясной.
Дело в том, что идея воскресения мертвых была в принципе чужда эллинскому мировоззрению. Слово же «воскресение», anastasis по-гречески, - женского рода. Анастасия по-нашему. А имя Иисус, непривычное уху афинян, с учетом Павлова акцента вполне могло восприниматься ими как iasis, исцеление (тоже - женского рода). Так что слушатели думали, будто Павел проповедует двух новых богинь - Иасис и Анастасис.
Сергей Головин
Источник: Вне контекста
По окончании войны во время трибунала над военными преступниками встал вопрос: несет ли император ответственность за решение Японии атаковать флот США? Специальная судебная коллегия должна была решить: был его поступок проявлением одобрения или осуждения плана разгрома американской морской базы в Перл Харборе? Этого американским юристам установить так и не удалось, и, за недостаточностью улик, Хирохито был объявлен невиновным. Такое решение весьма удовлетворило генерала Макартура, возглавившего послевоенное восстановление японской государственности. Ведь император был символом нации, без которого ее возрождение было бы немыслимо.
26 июля 1945 г. Великобритания, США и Китай в Потсдамской декларации потребовали от Японии безоговорочной капитуляции, угрожая японской армии «быстрым и полным уничтожением». Когда текст декларации был зачитан перед представителями правительства и командования Японии, те молча встали и покинули помещение. Союзная коалиция восприняла это как отказ, и боевые действия были возобновлены. Сегодня же некоторые культурологи высказывают предположение, что поступок японского руководства, скорее, означал признание ими собственного поражения. Возможная причина недоразумения заключалась в конфликте представлений о гордости в североамериканской индивидуалистической культуре (именно таким предполагался мотив действия японцев) и о чести в японской дигнитивной культуре (от английского dignity, достоинство), ставящей высшим приоритетом «сохранить лицо».
Впоследствии генерал Макартур возлагал большие надежды на роль Писания в послевоенном преобразовании японской нации. «Библии дешевле, чем бомбы, - говорил он. - Наша задача: чтобы в каждый японский дом попала Библия». Однако чаяния эти оказались тщетны. Эффект оказался обратным. Проблема заключалась в том, что в американской культуре принято ходить дома в обуви, и капелланы входили в жилища японцев, не разуваясь.
Каждой культуре присущи свои иррациональные подсознательные представления о сакральной чистоте. Для среднего американца пол - нечист по определению, и, скажем, упавший на пол кусок хлеба тут же отправляется в мусорник, как оскверненный. В Восточной Европе к полу отношение нейтральное - с упавшей на него едой поступают по ситуации, а обувь снимают, чтобы грязь в дом не нанести. Если бы американец зашел в обуви к нам домой, это было бы, как если бы у него в доме топтались в обуви по дивану. Для японца же пол жилища свят! Ходить по нему в обуви все равно, как если бы у американца попирали ботинками праздничную скатерть на обеденном столе. В представлении японцев капелланы оскверняли их жилища, и оставленная ими Библия становилась символом этого осквернения.
Понимание культурного контекста слушателей крайне важно для правильной контекстуализации Благой Вести! Так, когда апостол вел дискуссии с философами на рыночной площади в Афинах, «одни говорили: “что хочет сказать этот суеслов?”, а другие: “кажется, он проповедует о чужих божествах”, потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение» (Деяния 17:18). В этом случае мы имеем дело с двойным недопониманием контекста. Во-первых, Павел недооценил систему понятий своих слушателей. С другой стороны, не принял ее во внимание и переводчик Библии. Поэтому в русском варианте текста суть недоразумения остается неясной.
Дело в том, что идея воскресения мертвых была в принципе чужда эллинскому мировоззрению. Слово же «воскресение», anastasis по-гречески, - женского рода. Анастасия по-нашему. А имя Иисус, непривычное уху афинян, с учетом Павлова акцента вполне могло восприниматься ими как iasis, исцеление (тоже - женского рода). Так что слушатели думали, будто Павел проповедует двух новых богинь - Иасис и Анастасис.
Сергей Головин
Источник: Вне контекста