СРАВНЕНИЕ ЖИЗНИ с ПУТЕМ
Сравнение жизни с путём - привычный образ, который употребляется всеми и прочно вошёл в язык; подобие жизни и пути на многое с разных сторон проливает свет, однако образ с необходимостью имеет в виду и их различие, которое не менее достойно того, чтобы уделить ему внимание. В смысле обычной дороги путь - это внешняя действительность: путь есть путь независимо от того, идёт ли кто по нему, и независимо от того, как идёт по нему отдельный человек. В духовном же смысле, напротив, на путь нельзя указать пальцем; хотя, пожалуй, в определённом смысле он тоже существует независимо от того, идёт ли кто по нему, но всё же в другом смысле путь подлинно существует или появляется только вместе с каждым отдельным человеком, с каждым единственным, идущим этим путём; путь есть то, как им идут. На путь добродетели нельзя указать пальцем и сказать: вот здесь проходит путь добродетели, можно только сказать, как идут путём добродетели; и если кто‑то не желает идти в точности так, тогда он идёт уже каким‑то другим путём. Напротив, было бы сущей нелепицей характеризовать просёлочную дорогу тем, как по ней идут. Идёт ли по ней озорник - легко, словно танцуя, в задорном настроении и с высоко поднятой головой, или же человек, измождённый годами, медленно бредёт, склонив голову; счастливец ли мчится по ней вперёд, к желанной цели, или тихо идёт печальный путник, оставляя свои желания за спиной; идёт ли по ней пешком бедный странник, или мчится богатый человек в своём лёгком экипаже: дорога для всех одна, она является и остаётся для всех той же самой - той же самой просёлочной дорогой.
Это присущее образу различие точнее всего выявляется там, где речь идёт одновременно о пути как простой дороге и о пути в духовном смысле. Так, когда мы читаем Св. Евангелие о милосердном самарянине, в нём идёт речь о пути между Иерихоном и Иерусалимом; в нём рассказывается по меньшей мере о трёх, а на самом деле о пяти людях, которые шли одним путём, «тою дорогою», тогда как в духовном смысле, напротив, можно сказать, что каждый шёл своим путём, - да, дорога для них не различна, различие здесь духовное, и это - различие путей. Первый был человек, который мирно ехал по пути из Иерихона в Иерусалим - возможно, с поручением, возможно, с благочестивым намерением, во всяком случае, это был человек, который мирно ехал дозволенным путём. Другой был разбойник, который шёл «тою дорогою» - и однако путём беззакония. После того шёл священник «тою дорогою», он видел несчастного, на которого напал разбойник, его, возможно, на минуту это тронуло, но он тем не менее продолжил идти этим привычным путём легкомыслия, быстро проникаясь впечатлениями, но без глубины. Затем шёл левит «тою дорогою»; он видел несчастного, но не был тронут и пошёл, продолжая свой путь, - ах, дорога не принадлежала никому из тех, кто ехал по ней, и однако левит пошёл «тою дорогою» своим путём - путём эгоизма и жестокосердия. Наконец, пришёл туда самарянин «тою дорогою»; он нашёл несчастного на пути милосердия, он показал своим примером, как идут путём милосердия, он показал, что в духовном смысле путь есть именно то, как им идут. Поэтому Евангелие говорит наставляемому: «Иди, и ты поступай так же», - то есть, когда ты идёшь по пути так, как этот самарянин, тогда ты идёшь путём милосердия, ведь путь между Иерихоном и Иерусалимом не имеет никакого преимущества в смысле оказания милосердия. Всё произошло на одном пути, на «той дороге», и всё же путь одного был путём дозволенным, другого - путём беззакония, третьего - путём легкомыслия, четвёртого - путём жестокосердия, пятого - путём милосердия; было пять шествующих, которые шли, по слову Евангелия, «тою дорогою», и однако каждый шёл своим путём.
Итак, различие здесь духовное, и это различие путей: того, как люди идут по жизненному пути. Если с путём сравнивают жизнь в её всеобщности, жизнь вообще, тогда этот образ выражает только всеобщее, то, что относится ко всякому живущему постольку, поскольку он живёт, - так что все идут одним и тем же путём, все находятся на жизненном пути. Но когда появляется серьёзность в отношении жизни, тогда встаёт вопрос о том, как следует идти, чтобы на жизненном пути идти верным путём. Об этом спрашивает тогда путник, задавая вопрос не как в других случаях: где проходит этот путь, - но спрашивая: как идут этим путём и как следует идти. Однако просто для того, чтобы неуклонно именно так ставить вопрос, требуется некое присутствие духа, ведь нетерпение охотно готово обманываться и, говоря о пути в духовном смысле, всё равно спрашивать: где пролегает путь, - как будто дело здесь обстоит точно так же, как когда путник находит просёлочную дорогу. И мирская мудрость охотно готова обманывать, снова и снова отвечая на вопрос: где пролегает путь, - тогда как проблема здесь в том, что в духовном смысле путь есть то, как им идут. Мирская мудрость быстро тогда находит, что путь идёт через Гарицим, или через Мориа, или что он идёт через то или иное знание, или что путь это какое‑то положение в учении, или же какое‑то внешнее делание; и люди не хотят тогда признать в самих себе, что всё это обман - ведь путь это то, как им идут. Ведь, как говорит Писание, двое могут спать на одной постели, один возьмётся, а другой останется; двое могут войти в один и тот же дом Божий, один пойдёт домой спасённым, другой - заблуждаясь; двое могут произносить одно и то же исповедание веры, один может спастись, другой - погибнуть. Как возможно такое, если не в силу того, что знать, где проходит путь, понимаемый в духовном смысле, это обман, - ведь путь это то, как им идут.
Но даже тот, кто научился ставить вопрос правильно: как следует идти, - спрашивает, впрочем, ещё об одном: куда ведёт путь. Всякая похвала совершенству пути может ведь ничего не значить, если путь не ведёт к совершенству, - ах, чем совершеннее был бы путь, который однако вел бы к погибели, тем печальней. И с другой стороны, как бы ни было тяжко идти, каких бы трудов ни стоило это, - если путь ведёт к совершенству, идти им всё равно радостно.
Так как же идут путём совершенства? Ведь путём удовольствия идут легко, словно в танце; путём почёта идут гордо с увенчанной головой; податливым путём удачи идут так, что поддаются исполнению все желания. Но как идут путём совершенства? Тот, кто спрашивает всерьёз, тот, кто стоит на пути и спрашивает о древних тропах, тот должен получить также серьёзный ответ, древний ответ: что этот путь тесен, что человек идёт путём совершенства, терпя тесноту. Обратишься ли ты за советом к Писаниям Ветхого или Нового Завета, в этом вопросе в них царит единомыслие есть много ответов, но все они говорят об одном, так что ответ везде один, лишь голоса тех, кто даёт его, различны, чтобы с помощью этого различия ответ мог достичь различных людей. В Писании столь определённо и явно царит единомыслие в том, что путь совершенства есть тесный путь, что, быть может, ни о чём другом в Писании нет столько мест, которые все говорят об одном: о том, что, «если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению» (Сирах. 2, 1), что «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие», что «нам суждено» страдать (1 Фес. 3, 3), и так далее.
Источник: Кьеркегор С. Евангелие страданий
Это присущее образу различие точнее всего выявляется там, где речь идёт одновременно о пути как простой дороге и о пути в духовном смысле. Так, когда мы читаем Св. Евангелие о милосердном самарянине, в нём идёт речь о пути между Иерихоном и Иерусалимом; в нём рассказывается по меньшей мере о трёх, а на самом деле о пяти людях, которые шли одним путём, «тою дорогою», тогда как в духовном смысле, напротив, можно сказать, что каждый шёл своим путём, - да, дорога для них не различна, различие здесь духовное, и это - различие путей. Первый был человек, который мирно ехал по пути из Иерихона в Иерусалим - возможно, с поручением, возможно, с благочестивым намерением, во всяком случае, это был человек, который мирно ехал дозволенным путём. Другой был разбойник, который шёл «тою дорогою» - и однако путём беззакония. После того шёл священник «тою дорогою», он видел несчастного, на которого напал разбойник, его, возможно, на минуту это тронуло, но он тем не менее продолжил идти этим привычным путём легкомыслия, быстро проникаясь впечатлениями, но без глубины. Затем шёл левит «тою дорогою»; он видел несчастного, но не был тронут и пошёл, продолжая свой путь, - ах, дорога не принадлежала никому из тех, кто ехал по ней, и однако левит пошёл «тою дорогою» своим путём - путём эгоизма и жестокосердия. Наконец, пришёл туда самарянин «тою дорогою»; он нашёл несчастного на пути милосердия, он показал своим примером, как идут путём милосердия, он показал, что в духовном смысле путь есть именно то, как им идут. Поэтому Евангелие говорит наставляемому: «Иди, и ты поступай так же», - то есть, когда ты идёшь по пути так, как этот самарянин, тогда ты идёшь путём милосердия, ведь путь между Иерихоном и Иерусалимом не имеет никакого преимущества в смысле оказания милосердия. Всё произошло на одном пути, на «той дороге», и всё же путь одного был путём дозволенным, другого - путём беззакония, третьего - путём легкомыслия, четвёртого - путём жестокосердия, пятого - путём милосердия; было пять шествующих, которые шли, по слову Евангелия, «тою дорогою», и однако каждый шёл своим путём.
Итак, различие здесь духовное, и это различие путей: того, как люди идут по жизненному пути. Если с путём сравнивают жизнь в её всеобщности, жизнь вообще, тогда этот образ выражает только всеобщее, то, что относится ко всякому живущему постольку, поскольку он живёт, - так что все идут одним и тем же путём, все находятся на жизненном пути. Но когда появляется серьёзность в отношении жизни, тогда встаёт вопрос о том, как следует идти, чтобы на жизненном пути идти верным путём. Об этом спрашивает тогда путник, задавая вопрос не как в других случаях: где проходит этот путь, - но спрашивая: как идут этим путём и как следует идти. Однако просто для того, чтобы неуклонно именно так ставить вопрос, требуется некое присутствие духа, ведь нетерпение охотно готово обманываться и, говоря о пути в духовном смысле, всё равно спрашивать: где пролегает путь, - как будто дело здесь обстоит точно так же, как когда путник находит просёлочную дорогу. И мирская мудрость охотно готова обманывать, снова и снова отвечая на вопрос: где пролегает путь, - тогда как проблема здесь в том, что в духовном смысле путь есть то, как им идут. Мирская мудрость быстро тогда находит, что путь идёт через Гарицим, или через Мориа, или что он идёт через то или иное знание, или что путь это какое‑то положение в учении, или же какое‑то внешнее делание; и люди не хотят тогда признать в самих себе, что всё это обман - ведь путь это то, как им идут. Ведь, как говорит Писание, двое могут спать на одной постели, один возьмётся, а другой останется; двое могут войти в один и тот же дом Божий, один пойдёт домой спасённым, другой - заблуждаясь; двое могут произносить одно и то же исповедание веры, один может спастись, другой - погибнуть. Как возможно такое, если не в силу того, что знать, где проходит путь, понимаемый в духовном смысле, это обман, - ведь путь это то, как им идут.
Но даже тот, кто научился ставить вопрос правильно: как следует идти, - спрашивает, впрочем, ещё об одном: куда ведёт путь. Всякая похвала совершенству пути может ведь ничего не значить, если путь не ведёт к совершенству, - ах, чем совершеннее был бы путь, который однако вел бы к погибели, тем печальней. И с другой стороны, как бы ни было тяжко идти, каких бы трудов ни стоило это, - если путь ведёт к совершенству, идти им всё равно радостно.
Так как же идут путём совершенства? Ведь путём удовольствия идут легко, словно в танце; путём почёта идут гордо с увенчанной головой; податливым путём удачи идут так, что поддаются исполнению все желания. Но как идут путём совершенства? Тот, кто спрашивает всерьёз, тот, кто стоит на пути и спрашивает о древних тропах, тот должен получить также серьёзный ответ, древний ответ: что этот путь тесен, что человек идёт путём совершенства, терпя тесноту. Обратишься ли ты за советом к Писаниям Ветхого или Нового Завета, в этом вопросе в них царит единомыслие есть много ответов, но все они говорят об одном, так что ответ везде один, лишь голоса тех, кто даёт его, различны, чтобы с помощью этого различия ответ мог достичь различных людей. В Писании столь определённо и явно царит единомыслие в том, что путь совершенства есть тесный путь, что, быть может, ни о чём другом в Писании нет столько мест, которые все говорят об одном: о том, что, «если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению» (Сирах. 2, 1), что «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие», что «нам суждено» страдать (1 Фес. 3, 3), и так далее.
Источник: Кьеркегор С. Евангелие страданий