ТРАГЕДИЯ ХОРОШЕГО и ДОБРОГО ЧЕЛОВЕКА
..Я вспоминаю две грустные и немного смешные истории, произошедшие с Арамом Ильичом Хачатуряном. Это было уже в шестидесятые годы, когда мое поколение, только что вошедшее в жизнь, не боялось никого и ничего. Нам были непонятны по молодой глупости и нетерпимости чувства людей поколения Шостаковича и Хачатуряна. Так вот, однажды Арам Ильич звонит мне:
- Приезжай немедленно!
- Вы здоровы? - испугался я, вскочил в машину и помчался к нему.
- Ты знаешь, я сегодня был в Кремле, - возбужденно стал рассказывать он, когда я буквально ворвался в его дом. - Я был там на обеде и сидел рядом с Подгорным (тогдашним Председателем Верховного Совета).
- Арам Ильич, вы все перепутали. Это Подгорный сидел рядом с вами.
- Молчи! Ты сумасшедший! Ты диссидент! Тебя когда-нибудь посадят.
Повторяю, это были шестидесятые годы. Хачатурян как человек своего поколения был травмирован навсегда. И это ведь не просто кто-то, а величайший музыкант, имя которого уже осталось в истории. Он напомнил мне мою маму, которая всегда боялась за меня.
Это были люди, выросшие, сформированные в атмосфере террора и страха. Они искренне боялись за нас. За ту безобидную ересь, которую мы несли.
И еще одна история. Она произошла позже, когда шла речь о том, что Альфреда Шнитке пригласил Кельнский оркестр на исполнение его сочинения. По тем временам, для того чтобы Шнитке мог отправиться в Кельн, требовалось решение секретариата Союза композиторов. Все выступавшие - разумеется, из числа тех, кого никогда никуда не звали, - высказывались против разрешения. Правда, среди них не было ни одного человека с именем, на которого при случае можно было бы сослаться. Шостакович отсутствовал. Обратились к Хачатуряну, который там был. И вдруг наш добрейший и всегда молчащий на секретариатах Арам Ильич закричал во весь голос, ударив кулаком по столу: «Да неужели за сорок лет беспорочной службы Союзу композиторов я не заслужил права промолчать?» Смешно? Совсем нет. Это трагедия хорошего и доброго человека.
Из: Микаэл Таривердиев «Я просто живу»
Источник: «Смешно? Совсем нет. Это трагедия хорошего и доброго человека»
- Приезжай немедленно!
- Вы здоровы? - испугался я, вскочил в машину и помчался к нему.
- Ты знаешь, я сегодня был в Кремле, - возбужденно стал рассказывать он, когда я буквально ворвался в его дом. - Я был там на обеде и сидел рядом с Подгорным (тогдашним Председателем Верховного Совета).
- Арам Ильич, вы все перепутали. Это Подгорный сидел рядом с вами.
- Молчи! Ты сумасшедший! Ты диссидент! Тебя когда-нибудь посадят.
Повторяю, это были шестидесятые годы. Хачатурян как человек своего поколения был травмирован навсегда. И это ведь не просто кто-то, а величайший музыкант, имя которого уже осталось в истории. Он напомнил мне мою маму, которая всегда боялась за меня.
Это были люди, выросшие, сформированные в атмосфере террора и страха. Они искренне боялись за нас. За ту безобидную ересь, которую мы несли.
И еще одна история. Она произошла позже, когда шла речь о том, что Альфреда Шнитке пригласил Кельнский оркестр на исполнение его сочинения. По тем временам, для того чтобы Шнитке мог отправиться в Кельн, требовалось решение секретариата Союза композиторов. Все выступавшие - разумеется, из числа тех, кого никогда никуда не звали, - высказывались против разрешения. Правда, среди них не было ни одного человека с именем, на которого при случае можно было бы сослаться. Шостакович отсутствовал. Обратились к Хачатуряну, который там был. И вдруг наш добрейший и всегда молчащий на секретариатах Арам Ильич закричал во весь голос, ударив кулаком по столу: «Да неужели за сорок лет беспорочной службы Союзу композиторов я не заслужил права промолчать?» Смешно? Совсем нет. Это трагедия хорошего и доброго человека.
Из: Микаэл Таривердиев «Я просто живу»
Источник: «Смешно? Совсем нет. Это трагедия хорошего и доброго человека»